Доктор Кенэ и его секта
РЕФЕРАТ по дисциплине
«История экономических учений» на тему:
«Доктор Кенэ и его секта»
Выполнил: студент 1-го курса
Намятов А.С.
Призвание (и признание) приходит к людям по-разному. Франсуа Кенэ был
врачом и естествоиспытателем. Политической экономией он занялся, когда ему
было под 60. Последние годы своей жизни Кенэ провел в тесном кругу друзей,
учеников и последователей. Это был человек, к которому применимы слова
Ларошфуко: «Уметь быть старым — это искусство, которым владеют лишь
немногие». Кто-то из его знакомых сказал— у него 30-летняя голова на 80-
летнем туловище.
Кенэ — крупнейший французский политэконом XVIII века. Он был основателем и главой физиократической школы, которая стала французским вариантом классической буржуазной политической экономии.
Век Просвещения
Фридрих Энгельс писал: «Великие люди, которые во Франции просвещали
головы для приближавшейся революции, сами выступали крайне революционно.
Никаких внешних авторитетов, какого бы то ни было рода, они не признавали.
Религия, понимание природы, общество, государственный строй — все было
подвергнуто самой беспощадной критике; все должно было предстать перед
судом разума и либо оправдать свое существование, либо отказаться от него».
В блестящей когорте мыслителей XVIII века почетное место занимают экономисты Кенэ и Тюрго. Просветители надеялись, что лед феодализма постепенно растает под яркими лучами солнца — освобожденного человеческого разума. Этого не случилось. Все вздыбилось грозным ледоломом революции, а те из младшего поколения просветителей, в том числе и экономистов- физиократов, кто дожил до этого, в страхе отшатнулись от раскрывшейся пучины народной ярости.
Французская экономика середины XVIII века, когда началась научная
деятельность Кенэ, не слишком отличалась от экономики начала столетия,
когда писал Буагильбер. Это была по-прежнему крестьянская страна, и
положение крестьянства едва ли улучшилось за полвека. Как и Буагильбер,
Кенэ начинает свои экономические сочинения описанием бедственного состояния
французского сельского хозяйства.
Однако кое-что изменилось за полвека. Возник и стал развиваться,
особенно в Северной Франции, класс капиталистических фермеров, которые либо
имели землю в собственности, либо арендовали ее у помещиков. С этим классом
Кенэ связывал свои надежды на прогресс сельского хозяйства, а такой
прогресс он справедливо считал основой здорового экономического и
политического развития общества в целом.
Франция изнемогала от бессмысленных разорительных войн. В этих войнах она потеряла почти все свои заморские владения, а значит, и выгодную торговлю с ними. Ослабли и ее позиции в Европе. Промышленность обслуживала в первую очередь нелепую роскошь и расточительство двора и высших классов, тогда как крестьянство обходилось в большой мере изделиями домашнего ремесла. Скандальный крах системы Ло тормозил развитие кредита и банкового дела. В глазах многих людей, выражавших общественное сознание во Франции середины XVIII века, земледелие казалось последним прибежищем мира, благополучия и естественности.
Нация увлекалась земледелием, но увлекалась по-разному. О нем стало модно говорить при дворе, в Версале устраивались кукольные фермы. В провинции возникло несколько обществ поощрения агрикультуры, которые пытались внедрять «английские», т.е. более производительные, методы хозяйства. Стали выходить агрономические сочинения.
В этих условиях идеи Кенэ быстро нашли отклик, хотя его интерес к земледелию был иного рода. Опираясь на свое представление о земледелии как единственной производительной сфере хозяйства, Кенэ и его школа разработали программу экономических реформ, носивших антифеодальный характер. Их пытался проводить впоследствии Тюрго. В значительной мере они были осуществлены революцией.
Кенэ и его последователи были, в сущности, гораздо менее
революционны, чем основное ядро просветителей во главе с Дидро, не говоря
уже об их левом крыле, из которого вышел позже утопический социализм. Как
писал французский историк прошлого века Токвиль, они были «люди кротких и
спокойных нравов, люди благомыслящие, честные должностные лица, искусные
администраторы». Даже ближайший сподвижник Кенэ, пылкий энтузиаст Мирабо,
хорошо помнил ходячее изречение одного остроумца тех времен: во Франции
искусство красноречия состоит в том, чтобы говорить все и не попасть в
Бастилию. Правда, он однажды все же попал на несколько дней под арест, но
влиятельный доктор Кенэ быстро вытащил его из тюрьмы, а кратковременное
заключение только упрочило его популярность. После этого он стал
осторожнее.
Но объективно деятельность физиократов была весьма революционна и подрывала устои «старого порядка». Маркс в «Теориях прибавочной стоимости» писал, например, что Тюрго — «в смысле прямого влияния—является одним из отцов французской революции».
Медик маркизы Помпадур
Фаворитке было немногим более тридцати, но она уже теряла
расположение ветреного и сластолюбивого монарха. Позже она взяла на себя
управление его гаремом и таким образом все же до конца удержалась у власти.
Рядом с двумя самыми могущественными людьми во Франции стоял доктор Кенэ,
личный врач маркизы и один из медиков Людовика XV. Много государственных и
интимных тайн знал этот сутулый, скромно одетый человек, всегда спокойный и
слегка насмешливый. Но доктор Кенэ умел молчать, и это его качество
ценилось не меньше, чем профессиональное искусство.
Король любил бордо, но по требованию Кенэ, который считал это вино
слишком тяжелым для монаршего желудка, был вынужден отказаться от него.
Однако за ужином он выпивал столько шампанского, что порой едва держался на
ногах, отправляясь в покои маркизы. Несколько раз ему делалось дурно, на
этот случай Кенэ всегда был под рукой. Простыми средствами он облегчал
состояние пациента, одновременно успокаивая маркизу, которая дрожала от
страха: что будет, если король умрет в ее постели? Ее завтра же обвинят в
убийстве! Кенэ деловито говорил: такой опасности нет, королю только 40 лет;
вот если бы ему было 60, то он не поручился бы за его жизнь. Многоопытный,
умный доктор понимал Помпадур с полуслова.
В медицине Кенэ предпочитал простые и естественные средства, во многом полагаясь на природу. Его общественные и экономические идеи вполне соответствовали этой черте характера. Ведь слово физиократия означает власть природы (от греческих слов «физис» — природа, «кратос» — власть).
Людовик XV благоволил к Кенэ и называл его «мой мыслитель». Он дал
доктору дворянство, и сам выбрал для него герб. В 1758 году король
собственноручно сделал на ручном печатном станке, который завел доктор для
его физических упражнений, первые оттиски «Экономической таблицы» —
сочинения, впоследствии прославившего имя Кенэ. Но Кенэ не любил короля и в
глубине души считал его опасным ничтожеством. Это был совсем не тот
государь, о котором мечтали физиократы: мудрый и просвещенный блюститель
законов государства. Исподволь, пользуясь своим постоянным пребыванием и
влиянием при дворе, Кенэ пытался сделать такого государя из дофина — сына
Людовика XV и наследника престола, а после его смерти — из нового дофина,
внука короля и будущего Людовика XVI.
Франсуа Кенэ родился в 1694 году в деревне, недалеко от Версаля, и
был восьмым из 13 детей в семье крестьянина, заодно занимавшегося мелкой
торговлей. До 11 лет Франсуа не знал грамоты. Потом какой-то добрый человек
научил его читать и писать. Дальше — ученье у сельского кюре и в начальной
школе в соседнем городе. Все это время ему приходилось выполнять тяжелую
работу в поле и дома, тем более что отец умер, когда Франсуа было 13 лет.
Страсть мальчика к чтению была такова, что он мог иной раз выйти на заре из
дому, дойти до Парижа, выбрать нужную книгу и к ночи вернуться домой,
отмахав десятки километров.
В 17 лет Кенэ решил стать хирургом и поступил подручным к местному эскулапу. Главное, что он должен был уметь делать,— это открывать кровь: кровопускание было тогда универсальным способом лечения. Как бы плохо ни учили в то время, Кенэ учился усердно и серьезно. В 1711 по 1717 год он живет в Париже, одновременно работая в мастерской гравера и практикуя в госпитале. К 23 годам он уже настолько стоит на собственных ногах, что женится на дочери парижского бакалейщика с хорошим приданым, получает диплом хирурга и начинает практику в городке Мант, недалеко от Парижа. Кенэ живет в Манте 17 лет и благодаря своему трудолюбию, искусству и особой способности внушать людям доверие становится популярнейшим врачом во всей округе. Он принимает роды (этим Кенэ особенно славился), открывает кровь, рвет зубы и делает довольно сложные по тем временам операции. В числе его пациентов постепенно оказываются местные аристократы, он сближается с парижскими светилами, выпускает несколько медицинских сочинений.
В 1734 году Кенэ, вдовец с двумя детьми, покидает Мант и по
приглашению герцога Виллеруа занимает место его домашнего врача. В 30-х и
40-х годах он отдает много сил борьбе, которую вели хирурги против
«факультета» — официальной ученой медицины. Дело в том, что согласно
старинному статуту они были объединены в один ремесленный цех с
цирюльниками. Заниматься терапией хирургам было запрещено. Кенэ становится
во главе «хирургической партии» и в конце концов добивается победы. В это
же время Кенэ выпускает свое главное естественнонаучное сочинение, своего
рода медико-философский трактат, где трактуются основные вопросы медицины:
о соотношении теории и врачебной практики, о медицинской этике и др.
Важным событием в жизни Кенэ был переход в 1749 году к маркизе
Помпадур, которая «выпросила» его у герцога. Кенэ обосновался на антресолях
Версальского дворца. К этому времени он был уже очень состоятельным
человеком.
Медицина занимает большое место в жизни и деятельности Кенэ. По мосту философии он перешел от медицины к политической экономии. Человеческий организм и общество. Кровообращение, обмен веществ в человеческом теле и обращение продукта в обществе. Эта биологическая аналогия вела мысль Кенэ.
В своей квартире на антресолях Версальского дворца Кенэ прожил 25 лет
и был вынужден съехать оттуда лишь за полгода до своей смерти, когда умер
Людовик XV и новая власть выметала из дворца остатки прошлого царствования.
Квартира Кенэ состояла всего из одной большой, но низкой и темноватой
комнаты и двух полутемных чуланов. Тем не менее она скоро стала одним из
излюбленных мест сборищ «литературной республики» — ученых, философов,
писателей, сплотившихся в начале 50-х годов XVIII века вокруг
«Энциклопедии». Доктор Кенэ в первое время проповедовал свои идеи не
столько в печати, сколько в кругу друзей, собиравшихся на его антресолях. У
пего появились ученики и единомышленники, появились, конечно, и
несогласные. Мармонтель оставил живое описание собраний у Кенэ: «В то время
как под антресолями Кенэ собирались и рассеивались бури, он усердно
трудился над своими аксиомами и расчетами по экономике земледелия, столь же
спокойный и безразличный к движениям двора, как будто он находился в ста
лье от него. Внизу толковали о мире и войне, о назначении генералов и
отставке министров, а мы на антресолях рассуждали о земледелии и исчисляли
чистый продукт, а иногда весело обедали в обществе Дидро, д'Аламбера,
Дюкло, Гельвеция, Тюрго, Бюффона. И мадам де Помпадур, не будучи в
состоянии привлечь эту компанию философов в свой салон, сама порой
поднималась наверх, чтобы повидать их за столом и поговорить с ними».
