«Практика показала, — говорит Хайек, — что мы, сами того не желая, создали машину, позволяющую именем гипотетического большинства санкционировать меры, вовсе не угодные большинству, наоборот, такие, которые большинство населения, скорее всего, отвергло бы; и эта машина выдает решения, не только не отвечающие ничьим желаниям, но и попросту неприемлемые в их совокупности для всякого здравомыслящего человека в силу присущей им противоречивости».
Хорошо известно, что сумма обещанного нередко превосходит возможности
народного хозяйства. В отношении ассигнований это ведет к хроническому
дефициту госбюджета, т.е. инфляционной эмиссии денег. Но подчас дело
обстоит еще абсурднее. Например, для одной группы принимается решение
обеспечить ей получение дополнительного количества каких-то товаров, а
другая группа протаскивает решение, затрудняющее импорт тех же товаров.
Решение о замораживании иен на продукцию какой-то отрасли, принятое под
давлением потребителей этой продукции, может приниматься параллельно с
решением об увеличении зарплаты в той же отрасли. И тому подобное.
Часто те или иные группы преследуют цель ограничить конкуренцию в свою пользу. Для иных групп характерно стремление максимально затруднить вступление в них новых членов. Если они запишут такое в свой устав, они рискуют попасть под антимонопольное законодательство. Но другое дело, если они добьются нужного им решения на законодательном уровне. К подобным группам относятся как профессиональные союзы и ассоциации, так и объединения каких-нибудь производителей.
Майбурд Е.М. Введение в историю экономической мысли. От пророков до профессоров. – М.: Дело, Вита-Пресс, 1996.- 544 с. - ISBN 5-7749-0001-0
СИЛА ГРУПП СО СПЕЦИАЛЬНЫМИ ИНТЕРЕСАМИ
Как группы со специальными интересами могут реализовать свою силу?
Кажется, существуют по крайней мере три механизма. Во-первых, мы отметили
ранее, что люди имеют мало стимулов голосовать или становиться
информированными по вопросам голосования. Группы со специальными интересами
могут стремиться понизить издержки голосования и приобретения информации,
особенно для тех избирателей, которые вероятнее всего их поддержат. Они
осуществляют это, делая информацию легко доступной (конечно, ту информацию,
которая совпадает с их собственной точкой зрения), и часто прямо помогают в
обеспечении транспортом, заботе о детях и т.д. в день голосования.
Во-вторых, мы отметили трудность получения политиками информации о
предпочтениях их избирателей. Не существует такого же Простого механизма
выявления спроса на общественные блага, какой существует для частных благ.
Группы со специальными интересами стремятся их обеспечить такой
информацией. Политикам может не хватить технической информации, требуемой
для принятия квалифицированных политических решений, например, они могут не
знать о последствиях импорта дешевой зарубежной стали. Группы со
специальными интересами имеют первоисточник информации, и именно через
обеспечение информацией они реализуют свое влияние.
Третий механизм заключается в прямом и косвенном подкупе политиков.
Прямой подкуп встречается нечасто, по крайней мере в большинстве случаев
отправления правосудия в США. (Вероятнее всего, это связано не столько с
пуританизмом наших политиков, сколько с издержками по выявлению подобных
случаев.) Но косвенный подкуп тоже важен: группы со специальными интересами
обеспечивают поддержку в финансовой и в других формах тех политиков,
которые поддерживают их интересы. К тому же это важно потому, что
избиратели должны быть информированными о занимаемых кандидатами позициях,
и обеспечение избирателей такой информацией требует затрат. Избиратели
должны быть убеждены, что выгоды от голосования возместят беспокойство,
связанное с участием в голосовании, а их частные издержки должны быть
сокращены благодаря обеспечению содействия в их движении к избирательным
урнам. Мы ранее предполагали, что можно объяснять поведение политиков их
стремлением сохранять свое место: они увеличивают вероятность повторного
избрания, максимизируя число людей, которые, вероятно, проголосуют за них.
Политики добиваются информации о том, как их позиция в отдельных вопросах
влияет на число людей, которые в настоящее время будут голосовать за них
как за реальную альтернативу другим кандидатам Они должны учитывать все
возможности для этого, включая увеличивающуюся возможность прямого диалога
с избирателями, помощь в установлении которого обеспечивают группы со
специальными интересами.
Стиглиц Дж. Ю. Экономика государственного сектора/Пер. с англ. – М.: Изд- во МГУ: ИНФРА – М, 1997. – 720 с.
Россия вошла в Большую шестерку стран с самой развитой теневой экономикой
Группа экономистов во главе с профессором Фридрихом Шнайдером из
Университета Иоганна Кеплера в Линце (Австрия) опубликовала исследование,
посвященное объемам теневой экономики в 76 развитых и развивающихся странах
мира. По подсчетам исследователей, годовой оборот черного нала в мире
составляет $9 трлн. Среди стран абсолютным ливером по объему теневой
экономики стала Нигерия. Россия занимает почетное шестое место.
Cоставленный Фридрихом Шнайдером рейтинг стран показывает, какой процент
экономики государства приходится на теневой сектор. Под теневой .экономикой
исследователи понимали как официально не зарегистрированные доходы от
легального бизнеса, так и прибыли от запрещенных законом видов деятельности
(например, от торговли наркотиками, проституции и т. д.). Подсчеты в первую
очередь базировались на оценке такого показателя, как «излишки» наличной
валюты в денежном обороте по сравнению с цифрами официальной статистики.
Для развивающихся стран, где наличные деньги чаще используются в легальной
экономике, Шнайдер применял и другие методы оценки. Например, учитывалось
«излишнее» потребление электричества (необходимого для производства
официально не учитываемых товаров).
По оценке исследователей, в промышленно развитых странах «в тень» уходит в среднем 15% официально .называемого объема валового национального продукта, а в развивающихся — в среднем около 33%. С учетом этих цифр из официального мирового ВНП, оцениваемого Международным валютным фондом в $39 трлн, на долю теневиков приходится $9 трлн. Мировая теневая экономика сопоставима по объемам с официальной экономикой США.
В «Соединенных Штатах Теневиков» ведущим «штатом» является Нигерия. В
этой стране около 77% денег находится «в тени». От Нигерии немного отстают
Таиланд и Египет, где на долю теневиков приходится около 70% ВНП. Нигерия
известна своими финансовыми мошенниками, Таиланд — проституцией и
наркотиками. Египтяне умудряются практически не платить налогов от доходов
с туристического бизнеса. Следующая группа стран, где теневая и официальная
экономика практически равны, Филиппины и Мексика. На шестом месте в
рейтинге стоит Россия. По оценке профессора Шнайдера, на долю российских
теневиков приходится около 40% ВНП страны. России немного уступают Малайзия
и Южная Корея.
Российские официальные оценки, которые дает Госкомстат, скромнее. Они не выходят за рамки130% ВВП. Но тем не менее русское ноу-хау применительно к теневой экономике существует. В Т997году, если верить статистике в России случился экономический рост. Был он, правда, более чем скромным— 0,8%, но самое любопытное не в этом. Рост был достигнут просто — на 2%, с 25 до 27%, была увеличена доля теневой экономики. Это значит, что Госкомстат всегда в состоянии «сделать красиво». Правда, жизнь россиян от этого не улучшится
Среди промышленно развитых стран нелегальный бизнес .сильнее всего развит
Италии, Испании, Бельгии Экономисты объясняют это тем, что в этих странах
очень высокое налоговое бремя и слишком жесткое налоговое законодательство
и у бизнесменов возникает естественное желание спрятать доходы. Наименее
развита теневая экономика в Швейцарии, Японии и США, но и там на ее долю
приходится около 10% ВНП.
Исследователи также попытались оценить, какая доля работоспособного населения в развитых странах вовлечена в теневую экономику (официально не зарегистрированные рабочие, нелегальные иммигранты, незарегистрированное второе место работы). Выяснилось, что по этому показателю опять лидируют итальянцы— каждый второй житель страны занят в теневой экономике. В ФРГ нелегально зарабатывают только 22% трудоспособного населения, в других промышленно развитых странах этот показатель еще меньше. В России, каково многих развивающихся странах, точное число теневиков не подсчитано, утверждается лишь, что это большая часть населения страны.
«Коммерсантъ» №156 Вторник, 31 августа 1999 года.
Как победить олигархию
Согласно недавним сообщениям информационных агентств, Россия и Украина ухе несколько лет делят последние места в международном рейтинге конкурентоспособности, который регулярно составляется для 59 развитых и наиболее значимых развивающихся государств. Конкурентоспособность страны на мировом рынке это лишь обобщенная оценка конкурентоспособности ее предприятий, прежде всего крупных. Так что же не так с российским крупным бизнесом?
Чтобы выжить в условиях конкуренции в нормальной рыночной экономике, любое предприятие должно снижать издержки, совершенствовать технологию, предлагать покупателям новые виды товаров и услуг. Иными словами, вкладываться в развитие. В России же для крупного бизнеса есть альтернативный путь: можно вкладываться не в развитие, а в контакты с властью, смягчая себе тем самым бюджетные ограничения. Поэтому в течение последнего десятилетия у нас сосуществовали две предпринимательские стратегии. Первая сводилась к максимальному дистанцированию от государства, когда бизнес сам решал свои проблемы и сам должен был выживать в борьбе с конкурентами. Вторая же стратегия предполагала тесную интеграцию с государством в лице его конкретных представителей в госаппарате или в структурах законодательной власти, которые лучше всяких криминальных «крыш» выступали защитой и опорой для соответствующего бизнеса в конкурентной борьбе. Вплоть до августа 1998 года эта вторая стратегия оказывалась в целом более успешной.
Фундаментальной причиной такого положения вещей было то, что в России конкретные чиновники и политики обладали способностью поворачивать в нужную для коммерческих структур сторону потоки финансовых ресурсов, перераспределяемых государством. При этом характерно, что размер вознаграждения соответствующих чиновников или политиков всегда был весьма скромным по сравнению с масштабами поворачиваемых при их содействии потоков. Тем самым инвестиции в отношения с властью оказывались многократно эффективнее инвестиций в реальный бизнес.
В августе 1998 года мыльный пузырь финансового благополучия
«новорусского» капитализма лопнул. В высшем эшелоне отечественного бизнеса
первыми на грани банкротства оказались именно те, кто делал ставку
исключительно или преимущественно на вторую стратегию. Им на смену сегодня
приходят структуры, которые вкладывались в развитие (подчас просто в силу
того, что у них не было достаточного доступа к бюджетным «кормушкам»).
Благодаря этому они лучше пережили кризис. Но сегодня эти структуры,
получившие новые возможности и вышедшие на новый для себя уровень бизнеса,
вновь оказываются перед искушением поиграть в игры с властью. Нравы же
людей, сидящих во власти, остаются прежними.
Можно упереться, проигнорировать «дружеские объятия» госаппарата и продолжать вкладываться исключительно в развитие своего бизнеса, но точно предсказать момент наступления очередного очистительного кризиса пока трудно. Его можно просто не дождаться. И поэтому, несмотря на все разговоры о слабости российской власти, бизнес играл и будет играть по тем правилам, которые устанавливает для него эта власть.
Сказанное во многом касается и самого госаппарата. Поднимаясь вверх по служебной лестнице, чиновники оказываются вынуждены все больше приспосабливаться к действующим правилам игры. Здесь начинает работать своеобразный «негативный отбор».
Таким образом, как это ни печально, проблема неконкурентоспособности российского капитализма вновь упирается в политику и в политиков, поскольку лишь на этом уровне можно изменить сложившийся механизм взаимоотношений бизнеса и власти. Кто и как может это сделать?
Политика тоже большой бизнес. Так или иначе политики обеспечивают себе не только славу и почет, но и материальное благосостояние. Есть, однако, большая разница в том, как это происходит в России и в странах с нормальной рыночной демократией.
В цивилизованном обществе пребывание в публичной политике связано с
многочисленными ограничениями (благодаря наличию независимых СМИ и
адекватному раскрытию информации), и в материальном смысле оправдано только
в долгосрочном периоде. Если всплывают факты личного обогащения, политики
сами уходят в отставку — навсегда. Существенным следствием таких
«политических обычаев» является относительно высокая степень доверия к
власти и благодаря этому относительная независимость последней от бизнеса.
В России этот механизм не работает. Мы давно привыкли к «чемоданам компромата» и к тому, что никто в отставку сам не уходит, а напротив, стремится получить от обладания властью все и сегодня.
Проблема в том, что из действующих серьезных политических сил никто, ни левые, ни правые, ни губернаторы из «Отечества» — «Всей России», не пойдут на реальное изменение взаимоотношений бизнеса и власти. Поскольку все они в той или иной мере были участниками «старой игры» и уже не смогут просто так выйти из нее. Коллеги не дадут.
Изменить же что-то могли бы только новые люди. Которые опирались бы на новый неаффилированный бизнес, поддерживающий этих политиков не ради прямых краткосрочных выгод для самого себя, а ради выстраивания новых цивилизованных правил игры. Скажете утопия? Быть может. Но ведь Россия всегда была страной чудес.
Андрей Яковлев. «Эксперт» №32, 30 августа 1999 г.
Oligarchy – a form of government in which a small group of people hold all the power
Mafia – a group of people who have or are thought to have secret influence in society
Oxford dictionary, 1995
Карман лоббиста надёжней плеча друга
Лоббирование экономических интересов через политические структуры происходит как на макро- (призедентско - правительственном), так и на микроуровнях (директорат - правительство) Особенно наглядно это проявляется применительно к госсектору, где роль политики (государства) существенно выше.
Даже после завершения приватизации государство остается крупнейшим
собственником. Оно непосредственно владеет 110 200 государственными
унитарными, федеральными казенными предприятиями и учреждениями (в том
числе более 36 тыс. находится в федеральной собственности), является
собственником контрольных пакетов акций более чем 2 тыс. акционерных
обществ. В его собственности находится 337 млн. кв. м нежилых помещений.
Однако доходы от этого имущества незначительны. Реально им распоряжаются
руководители тех коммерческих организаций, в чьем хозяйственном ведении и
оперативном управлении оно находится. Эти руководители мало контролируются
государством.
Приватизация в решающей части была проведена силами директората и в его
интересах. Это обстоятельство нашло отражение в действующем
законодательстве. Недаром Федеральный закон «Об акционерных обществах»
называют «променеджерским». Он дал беспрецедентную власть единоличному
исполнительному органу по распоряжению имуществом коммерческой организации.
Генеральный директор оказался не наемным менеджером, исполняющим волю
акционеров, а «богом, царем и воинским начальником». Он может практически
бесконтрольно распоряжаться имуществом общества, совершая любые сделки.
Слабым ограничением являются запутанные и трудноприменяемые нормы о крупных
сделках и сделках с заинтересованностью.
Например, бывший гендиректор АО «Красноярскэнерго» по своему личному усмотрению продал более 15 процентов акций Красноярской ГЭС, тем самым размыв контрольный пакет акций, контролируемый государством в этой крупнейшей энергетической компании. Такие действия стали возможны в результате непрофессионализма чиновников Минтопэнерго и Мингосимущества, утвердивших непродуманный устав АО «Красноярскэнерго», который не содержал ограничений полномочий единоличного исполнительного органа по распоряжению имуществом общества, в частности по отчуждению ценных бумаг, внесенных государством в уставный капитал компании…
Гулшецкий А «Экономика и жизнь» №23 Июнь 1999
Страницы: 1, 2
