Как видно, рост внешнеэкономических связей страны в современных
условиях часто опирается на ее принадлежность к какой-то региональной
экономической группировке. Опыт западноевропейской интеграции и некоторых
других успешно развивающихся экономических группировок говорит о том, что
основа этих процессов складывается на микроуровне, в виде взаимовыгодного
сотрудничества конкретных компаний, банков, финансово-промышленных групп,
их совместных инвестиционных проектов, создания смешанных предприятий и
т.п. От этого зависит прочность такой группировки и взаимная
заинтересованность ее участников. Чем прочнее такая группировка, чем
сильнее внутренние связи и взаимная заинтересованность стран-участниц, тем
успешнее развивается их взаимный товарооборот. Ничего подобного сейчас не
наблюдается ни в рамках СНГ, ни в таможенном союзе 4-х (России, Белоруссии,
Казахстана и Киргизии). Опыт последних лет показывает, что объективные
экономические условия, в частности, структура экономики этих стран, пока
дают мало надежд на превращение СНГ в настоящую интеграционную группировку.
Важнейшими региональными партнерами России были, есть и будут
европейские страны (до 40% внешней торговли России приходится на долю ЕС).
И не только Германия или Франция, но и, например, Польша, Чехия, Венгрия
(нынешние и будущие члены ЕС) [5]. Безусловно, правилен вывод о том, что
экономическое интегрирование наиболее успешно развивается между такими
странами, которые в своем технико-экономическом развитии достигли высоких
ступеней индустриализации и способны производить широкий ассортимент
готовых изделий. Поэтому именно в Европе должен проходить главный вектор
региональной экономической политики России (этот вектор охватывает также
Белоруссию, Украину, Молдову). Отсюда курс на всемерное сближение России с
Европейским союзом диктуется всей объективной геополитической и
геоэкономической обстановкой. Другой вектор - Китай, Япония и другие
азиатские страны.
Информатизация мировой экономики
Информатизация мировой экономики идет двояким образом, отражающим две ипостаси этого процесса: материальную и нематериальную.
Во-первых, речь идет о широком использовании современных технических средств (компьютеров) для получения, обработки и передачи информации по каналам связи.
Во-вторых, имеется в виду воздействие самой информации (ее содержания, адресатов, форм и методов распространения) на экономическую жизнь, в частности, на международную экономику [3].
Развитие современных информационных технологий и всемирной компьютерной сети Интернет постепенно начинает изменять весь облик мировой экономики. Компании, действующие в этой области, выходят на первый план, опережая по темпам роста продукции, капитализации (т.е. рыночной стоимости своих акций), занятости прежних лидеров, например, автомобильную промышленность. Эти же компании лидируют по числу и стоимостным масштабам слияний и поглощений, в том числе международных. Причем все это касается фирм, производящих не только сами компьютеры и все принадлежности к ним, но и программное обеспечение. А вместе с тем уже начала изменяться соответствующим образом вся структура экономики развитых стран, рынок рабочей силы, деловая ориентация компаний (особенно многоотраслевых конгломератов), ситуация на финансовых рынках.
Вслед за все более широким распространением "электронных финансов", т.е. осуществлением различных финансовых (банковских, фондовых) операций в системе Интернет возникает и такое явление, как "электронная торговля", сначала в сфере деловой коммерции (сделки купли-продажи между компаниями), а затем в сфере обычного потребительского рынка (для частных лиц). Пока эти процессы находятся лишь в начальной стадии, но нет сомнений в том, что эта тенденция уже в ближайшие годы получит все большее развитие, - вместе с ростом "всеобщей компьютеризации": и бизнеса и населения.
Наконец, все возрастающее значение в современной мировой экономике
приобретает такой нематериальный фактор, как сама информация, глобальная и
разносторонняя по охвату, огромная по масштабам, непрерывная по времени.
Именно информация становится первым звеном в причинно-следственной цепочке.
Затем следуют ожидания и прогнозы, воздействующие на направления финансовых
потоков, а через них - на распределение материальных ресурсов, структуру и
динамику реального сектора экономики.
Какие выводы следуют отсюда для России?
Если уже суждена России на ближайшие годы роль отставшего и догоняющего участника мировой экономической жизни (а это именно так, поскольку, несмотря на громадный потенциал - территория, население, природные ресурсы - Россия по объему ВВП находится лишь во втором десятке стран), то догонять нужно не вчерашний и даже не сегодняшний, а завтрашний день экономически развитых стран. А это означает максимальное внимание информатике и информационным технологиям.
В свете тех основных тенденций, о которых шла речь выше, во всем мире и тем более в России огромное и все возрастающее значение приобретает человеческий фактор, роль творческих личностей, высокопрофессиональных работников в сферах науки, техники, организации современного производства, торговли и финансов, на микро- и макроэкономическом уровне, во внутренней и международной экономике [5].
Отсюда колоссальная, поистине решающая роль образования для
настоящего и будущего каждой страны. Все больше приходит понимание того,
что основы конкурентоспособности национальной экономики в условиях
глобализации закладываются в школах, колледжах и институтах. Вопросами
образования занимаются на самых высоких уровнях. На одной из встреч
"большой семерки" был провозглашен принцип пожизненного обучения, которого
требует нарастающая динамика научно-технического и экономического
прогресса.
Именно система образования в широком смысле (включая постоянное обучение и переобучение) призвана готовить кадры, способные обеспечить прорыв России в постиндустриальное и информационное общество, выдержать острейшую конкуренцию в глобальных масштабах и занять достойное место в мировой экономике.
Особенности экономической ситуации в развитых и развивающихся странах
Замкнутость постиндустриального мира
Основной характеристикой экономик ведущих западных стран является формирование в их рамках замкнутой хозяйственной системы. Этот процесс может быть прослежен по четырем направлениям концентрации в постиндустриальном мире большей части интеллектуального и технологического потенциала человечества; сосредоточении основных торговых оборотов в пределах сообщества развитых держав; замыкании инвестиционных потоков и резком ограничении миграционных процессов из “третьего мира” в развитые регионы планеты.
Первое из этих направлений представляется наиболее очевидным. К 1990 г. члены “клуба семи” обладали 80,4% мировой компьютерной техники и обеспечивали 90,5% высокотехнологичного производства. На США и Канаду приходилось 42,8% всех производимых в мире затрат на исследовательские разработки, в то время как Латинская Америка и Африка вместе взятые обеспечивали менее 1% таковых. К 1993 г. ведущие государства Запада контролировали 87% всех зарегистрированных в мире патентов, а по такому показателю, как вложения в развитие наукоемких технологий, США в 36 раз превосходили Россию. На протяжении 90-х годов страны – члены ОЭСР тратили на научные исследования и разработки в среднем около 400 млрд долл. (в ценах 1995 г.), из которых на долю США приходилось 44% [4].
Эти тенденции выражены прежде всего в росте собственно
технологического могущества постиндустриальных стран. Они проявляются также
в их возрастающей инвестиционной привлекательности, обеспечивающей приток
иностранных капиталовложений. Отсюда и высокая оценка американских и
европейских компаний инвесторами (например, рыночная капитализация компании
Microsoft, достигшая в марте 1998 г. почти 300 млрд долл., фактически равна
ВНП Индии и лишь незначительно уступает ВНП Австралии и Нидерландов).
Повышается эффективность всех секторов экономики “семерки”, снижающая
зависимость от внешнего мира (достаточно вспомнить, что экспорт
сельскохозяйственных товаров из США с 1969 по 1994 г. вырос в 7,5 раз, а
средняя урожайность зерновых в Нидерландах составляет 88 ц с гектара, тогда
как в Ботсване – 3,5).
Второе. Исследователи процессов глобализации отмечают, что на
протяжении ХХ столетия международная торговля по темпам роста уверенно
опережала ВНП большинства индустриально развитых стран. Так, с 1870 по 1913
г. объемы экспорта европейских держав увеличились на 43% больше, чем их
ВНП, а в 50-60-е годы XX в. – уже на 89%. Суммарный ВНП всех государств
мира с 1950 по 1992 г. повысился с 3,8 до 18,9 трлн долл., а объем торговых
оборотов – с 0,3 до 3,5 трлн долл [1].
Однако за этими цифрами из поля зрения нередко ускользает тот факт,
что если в 1953 г. индустриально развитые страны направляли в страны того
же уровня развития 38% общего объема своего экспорта, то в 1963 г. – уже
49, в 1973 г. – 54, в 1987 г. (после 15 кризисных лет) – 54,6, а в 1990 г.
– 76%. В результате ко второй половине 90-х годов сложилась ситуация, когда
только 5% торговых потоков, начинающихся или заканчивающихся на территории
одного из 29 государств – членов ОЭСР, выходят вовне этой группировки.
Более того, развитые постиндустриальные державы импортируют из
развивающихся индустриальных государств товаров и услуг на сумму, не
превышающую 1,2% своего суммарного ВНП.
Несмотря на то что США остаются мировым лидером по объему торговых
оборотов, их экономика является одной из наименее зависимых от экспортно-
импортных операций, а отношение экспорта к ВНП находится сегодня на уровне
5%. В Европе мы наблюдаем похожую картину с той только разницей, что
товарные потоки между странами ЕС относятся к международной торговле, но
это весьма условно, если учесть степень их экономической интеграции. Так,
если в 1958 г. лишь 36% всего объема их торговли ограничивалось рамками
союза, то в 1992 г. эта цифра выросла до 60, а с учетом экспорта-импорта с
другими развитыми европейскими государствами (Норвегией, Швецией,
Швейцарией) доля таких “внутриевропейских” поставок составила около 74%. В
тоже время удельный вес европейских товаров и услуг, направляемых за
пределы ЕС, фактически совпадает с соответствующими показателями США и
Японии. Таким образом, тенденции в международной торговле однозначно
свидетельствуют о растущей замкнутости постиндустриального мира.
