По сравнению с советскими временами изменились не только масштабы и структура теневой экономики, но и способы ее взаимодействия с обществом, а значит, и основания для классификации тех, кто участвует в теневой деятельности. Сейчас наиболее актуальным становится такое основание, как социальная полезность/опасность. Исходя из него можно выделить две группы: а) тех, кто ведет продуктивную деятельность, создает полезные товары и оказывает нужные потребителю услуги, не выплачивая при этом всех налогов государству и совершая некоторые другие (не очень существенные с точки зрения сложившейся в России деловой этики) виды экономических нарушений; б) тех, кто специализируется на криминальной деятельности.
К первой группе - ведущих в основном легальную деятельность и нарушающих
закон лишь частично - относится большая часть представителей бизнеса в
России. Нарушения, которые они совершают, носят вынужденный характер и
вызваны дефектами сложившейся экономической системы. Самые распространенные
из них - выплата налогов, таможенных пошлин и т.п. в неполном объеме и
обналичивание безналичных денег. Две названные операции время от времени
проделывают практически все деловые люди в России. Первая из них
обусловлена сверхбольшими налоговыми ставками и репрессивной системой
налогообложения. Если скрупулезно выполнять все требования, то придется
выплачивать государству иногда и более 100% прибыли. Предприниматели
считают справедливой и целесообразной значительно меньшую ставку налоговых
изъятий. Так, по данным проведенного в начале 1997 г. опроса директоров
оборонных предприятий России, им представляется нормальной ставка обложения
в 28% доходов. Именно такую долю доходов своего предприятия они согласны
отдавать на общегосударственные нужды. С учетом уклонений они отдают,
видимо, не больше 1/4 своих доходов, что соответствует как их
представлениям о справедливости и целесообразности, так и практике
большинства стран с развитой рыночной экономикой.
Что касается другой операции - обналичивания под фиктивные контракты, то ее масштабы оценить труднее. Теневая экономическая деятельность требует прежде всего наличных денег. По оценкам, даже без учета потребительского рынка и банковского бизнеса величина теневого налично-денежного оборота составляет более 30 млрд. долл. Существует довольно много фирм, специализирующихся на оказании данной услуги предприятиям. В 1992-1994 гг. их деятельность во многих регионах была совершенно открытой и они брали относительно небольшую плату за свои услуги. С 1995 г. власти стали преследовать такие фирмы и большинство их ушло "в подполье". В настоящее время обналичивание - сложившийся институт, обеспечивающий легальный бизнес неподконтрольными государству деньгами в объеме, определяемом потребностями выплат: во-первых, теневой части зарплаты, то есть разницы между реальной ценой труда, требуемой для удержания и стимулирования работников, и официальной зарплатой, показываемой в отчетности перед государственными органами; во-вторых, по теневым соглашениям за товары поставщикам; в- третьих, различным "крышам" и чиновникам для обеспечения своей безопасности и сохранения занимаемой на рынке ниши. В результате доходы, получаемые в легальном бизнесе, имеют весьма большую теневую составляющую, равную, примерно 1/4 (см. рис.).
Примерное распределение доходов в легальном бизнесе
Но теневой экономической деятельностью занимаются не только
предприниматели. В нее вовлечены и простые работники, специалисты и
инженеры. Это касается практически всех регионов страны, всех отраслей
экономики. Причем значительная (если не основная) ее часть осуществляется
прямо на рабочем месте - люди работают не только на предприятие, но и на
себя. Однако "оценку снизу" можно
вывести из результатов опроса 155 директоров оборонных предприятий,
проведенного при участии автора совместно с Лигой содействия оборонным
предприятиям в декабре 1997-январе 1998 гг.
Чтобы выяснить, каковы масштабы вовлеченности работников в теневую
экономику непосредственно на их рабочих местах, мы задали директорам ряд
вопросов. Ясно, что они не были заинтересованы преувеличивать ее масштабы,
так как их оценки служат своего рода показателем дефектов работы
руководителей предприятия, недостаточно полно контролирующих деятельность
своего персонала. В силу этого полученные оценки нам кажутся реалистичными
и не преувеличивающими масштабы явления.
Первый вопрос формулировался так: "Как Вы думаете, какую (примерно) часть
своего времени люди работают на Ваше предприятие, а какую - на себя,
непосредственно "на свой карман"? Согласно оценкам директоров, теневая
часть рабочего времени составляет на их предприятиях приблизительно 12-15%
всего рабочего времени. В масштабах страны это означает, что по крайней
мере один месяц в году вся промышленность работает "в тени".
Другой вопрос: "Какая (примерно) часть материальной базы предприятия
(оборудования, электроэнергии и других ресурсов) используется работниками в
своих интересах?" По оценкам директоров, она составляет 8% всей ресурсной
базы обследованных предприятий, то есть немало материальных ресурсов
промышленности вовлечено в теневой оборот. Конечно, мы не утверждаем, что
эти цифры отражают масштаб подпольного производства оружия на предприятиях
ВПК. Очевидно, ббльшая часть этой деятельности носит вполне мирный
характер, например, проводятся бухгалтерские расчеты для коммерческих
структур на компьютерах предприятия и т.п.
В условиях массовых задержек выплат заработной платы и невысокого ее
официального уровня понятны причины подобной деятельности работников. По
оценкам директоров, с ее помощью людям удается повышать свои доходы
примерно на 13%. Такая теневая активность играет роль социального
стабилизатора, сглаживающего противоречия между "верхами" и "низами" и
облегчающего людям тяготы переходного периода. Очевидны и негативные ее
последствия. Она ухудшает управляемость работников, ведет к их
деквалификации (как правило, занимаясь теневой деятельностью, люди
выполняют менее квалифицированную работу), негативно сказывается на
основном производстве, принимая иногда криминальный характер.
Таким образом, вовлеченность работников в теневую активность "снизу" имеет
как позитивные, так и негативные социально-экономические последствия. В
ответах директоров на вопрос: "Как Вы оцениваете тот факт, что работники
Вашего предприятия используют его материальную базу в своих интересах?",
отражено это противоречие (в %):
Мнения опрошенных разделились почти поровну - одни не видят ничего
страшного в теневой активности снизу, другие (их все-таки большинство)
считают, что она ведет к распаду предприятия. Трудно сказать, кто из них
прав, так как на фоне ряда идущих в стране процессов использование
работниками материальной базы предприятия в своих интересах выглядит не
столь очевидным злом.
Прежде всего к числу таких процессов относится криминализация экономической
деятельности. Одно из ее проявлений - прямой контроль криминальных
группировок над тем или иным предприятием. Особую опасность он представляет
в случае оборонных предприятий, производящих продукцию, попадание которой в
руки криминальных групп государство не имеет права допускать.
Чтобы понять, существуют ли оборонные предприятия, находящиеся под
криминальным контролем, мы задали директорам соответствующий вопрос, но в
косвенной форме: "Если говорить не о Вашем предприятии, а в целом о
предприятиях ВПК, то как Вы думаете, какая (примерно) их доля
контролируется криминальными группировками?". Оценка директоров была
неожиданно высокой - около 25%. По нашему мнению, к этой цифре надо
относиться с осторожностью и не следует делать вывод о том, что каждое
четвертое оборонное предприятие в России контролируется криминалом. Оценка
директоров оказалась столь высокой во многом потому, что отражает опасения
директорского корпуса, связанные с возможным появлением богатых
претендентов на имущество руководимых ими предприятий. Обвинения,
выдвигаемые против проводимой приватизации, в том, что она носит
криминальный характер, - один из способов ограничить участие в ней
претендентов со стороны. Поэтому значительная часть опрошенных (43%),
отвечая на вопрос о возможной динамике числа предприятий ВПК, подпадающих
под криминальный контроль, указали, что ожидают его роста. Только 10%
считают, что оно будет уменьшаться, 11% - что изменений не будет, а 36%
затруднились с ответом.
Сомнения в том, что столь большая доля предприятий ВПК находится под
криминальным контролем, подтверждаются при анализе других косвенных
вопросов, где ссылки на активность криминальных группировок фигурировали
лишь в качестве одной из подсказок. Так, отвечая на вопрос о том, кто
станет основным владельцем предприятия после его приватизации (вопрос
задавался руководителям государственных предприятий), только 15% ответили,
что среди них будут криминальные группы (третье место по числу упоминаний).
На первом месте стоит государство - 68%, на втором -трудовой коллектив -
чуть более 15%.
Отвечая же на вопрос о наличии различных претендентов на акции предприятия
(задававшийся директорам уже приватизированных предприятий или предприятий,
находящихся в процессе приватизации), только 9% опрошенных указали, что
среди них есть криминальные группировки. Справедливости ради отметим, что
они занимали в ответах третье-четвертое места, причем разрыв между ними и
другими более весомыми претендентами был весьма незначительным. Напервом
месте были иностранцы (указало 13% директоров), на вто
ром - независимые российские предприниматели (11%), третье-четвертое места
разделили с криминальными группами столичные банки.
Анализ ответов на вопросы о том, что больше всего ограничивает власть
директора на предприятии и какие внешние условия мешают ему работать,
показал, что преступные группировки вообще не упоминаются как помехи в его
деятельности (хотя в перечнях возможных вариантов ответа, из которых
отвечавшие выбирали, соответствующие подсказки фигурировали). Руководители
отмечали невозможность платить людям столько, сколько они реально
заработали, нестабильность в обществе, высокие налоги, "заоблачные" цены на
сырье и энергоносители и другие экономические и политические помехи. Иначе
говоря, чем более конкретные вопросы мы задавали, чем больше они касались
повседневной хозяйственной жизни руководителей и их предприятий, тем меньше
они вспоминали о криминальных группировках, хотя какое-то влияние на эти
предприятия криминальные группировки оказывают. Однако, по нашему мнению и
по оценкам некоторых экспертов, процесс проникновения криминала в ВПК пока
еще находится на самой начальной стадии и в основном ограничивается
попытками взять под контроль то или иное предприятие из-за его выгодного
местоположения или других "невоенных" причин. Тем не менее даже отдельные
случаи подпадания оборонных предприятий под криминальный контроль не могут
не вызывать тревогу. Поэтому требуется разработка специальных мер по
предотвращению посягательств криминальных группировок при проведении
дальнейшей приватизации предприятий ВПК.
Существует также профессиональная теневая активность, практически полностью
нелегальная. Это - деятельность второй группы представителей теневой
экономики. По оценкам МВД (возможно, преувеличенным), ее численность
составляет примерно 9 млн. человек, или около 14% всех занятых в экономике
России.
Теневая экономика неоднородна и ей присуща своя социальная структура.
Авторы доклада "Теневая экономика в России" выделяют в ней три страты:
высшая - криминальные элементы (торговцы наркотиками, оружием, рэкетиры,
бандиты-грабители, наемные убийцы, сутенеры и др.); средняя - теневики-
хозяйственники (коммерсанты, финансисты, банкиры, мелкие и средние
предприниматели, в том числе "челноки"); нижняя - наемные работники как
физического, так и умственного труда.
В рамках теневой экономики уже сформировались свои стабильные профессии,
которые приносят их владельцам более или менее постоянный доход. Устойчивые
преступные профессиональные сообщества были и в эпоху СССР. Например, А.
Гуров выделил пять групп, составлявших ядро профессиональной
преступности13. Это -воры в законе, авторитеты, цеховики, каталы и
шестерки. Часть из них сохранилась, видоизменившись, например, воры в
законе, другие -например, цеховики, практически исчезли. Важно, что
изменились их
