--------------------------------------
3 Bell D. The World and the United States in 2013. N.Y., 1987. P. 8.
Исходя из этого, сторонники теории постиндустриализма дополнили выдвинутую
в 40-е годы К.Кларком4 трехсекторную модель общественного производства еще
двумя секторами: четвертичным (quaternary), включающим в себя торговлю,
финансовые услуги, страхование и операции с недвижимостью, и пятеричным
(quinary), к которому отнесены здравоохранение, образование, научные
исследования, индустрия отдыха и сфера государственного управления. Когда
исследователи говорят о постиндустриальном обществе как о социуме,
основанном на производстве и потреблении услуг, они имеют в виду именно эти
сектора; как писал Д.Белл, «первой и простейшей характеристикой
постиндустриального общества является то, что большая часть рабочей силы
уже не занята в сельском хозяйстве и обрабатывающей промышленности, а
сосредоточена в сфере услуг, к которой относятся торговля, финансы,
транспорт, здравоохранение, индустрия развлечений, а также сферы науки,
образования и управления» 5.
Обращая внимание на изменение структуры рабочей силы, на рост занятости в
сфере услуг, теория постиндустриального общества фиксировала и
анализировала на начальном этапе своего развития наиболее заметную в тот
период сторону хозяйственной трансформации. Реалии 70-х и 80-х годов
вызвали необходимость рассмотрения иных, более глубинных и значимых
аспектов современных технологических преобразований.
Глава 2. Информационная революция.
Во второй половине 70-х годов все более явно стало заявлять о себе бурное
развитие информационных технологий, обретение ими качественно новой роли в
производственном процессе. В 80-е годы информационный сектор впервые
обеспечил большую часть создаваемых в экономике развитых стран новых
рабочих мест. Информационные отрасли хозяйства, а также компании,
специализировавшиеся на производстве вычислительной техники и программного
обеспечения, развивались наиболее быстрыми темпами и привлекали неизменное
внимание инвесторов. Резко возрос спрос на программистов, менеджеров,
работников сферы образования; темпы прироста численности этих категорий
персонала нередко превышали 10 процентов в год. В этот же период на
потребительский рынок хлынули товары, определившие его современный облик, -
персональные компьютеры, системы сотовой, спутниковой связи и т.д.
Информационная революция радикальным образом изменяет технологический базис
общественного производства. Только за полтора десятилетия, с 1980 по 1995
год, объем памяти стандартного жесткого компьютерного диска увеличился
более чем в 250 раз, быстродействие персональных компьютеров возросло в
1200 раз. Никогда ранее ни в одной сфере хозяйства на достигалось подобного
прогресса. По некоторым оценкам, совершенствование информационных
технологий происходит в 3-6 раз быстрее, чем технологий использования
энергии, развитие которых на протяжении последних трех десятилетий
находится под пристальным вниманием, как правительств развитых стран, так и
мирового научного сообщества. К сказанному выше следует добавить, что
прогресс в информационной сфере постоянно ускоряется ввиду безграничности
спроса на новые технологические разработки. Как показывает практика, каждая
новая компьютерная система не только все быстрее приходит на смену
предшествующей, но и обеспечивает себе неоспоримый успех на рынке в более
короткие сроки: в 1998 году, через два года после запуска в серийное
производство микропроцессоров Pentium MMX, производимых
--------------------------------------
4 Clark С. The Conditions of Economic Progress. L., 1957.
5 Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество.
компанией "Интел", их продавалось ежемесячно почти в 40 (!) раз больше, чем
процессоров 486 DX через тот же срок после начала их серийного выпуска. К
середине 90-х годов количество компьютеров, приходящихся на 100 человек,
превысило в США 40 единиц6, что подготовило условия для создания всемирной
информационной сети - самой быстрорастущей отрасли современной экономики. В
1997-1999 годах количество пользователей этой сети в США выросло втрое7 и
составляет ныне около 200 на 1000 человек. Уже сегодня можно говорить о
том, что бурное развитие компьютерных технологий создает в западном мире не
только новый технологический уклад, но, скорее, новую социальную
реальность.
Темпы роста доли в валовом национальном продукте США отраслей, непосредственно связанных с производством и использованием знаний (еще в 50- е годы они получили название "knowledge industries"), также поражают воображение. Если в начале 60-х она оценивалась различными исследователями в пределах от 29,0 до 34,5 процента, то спустя 30 лет составляла уже не менее 60 процентов8. Соответствующие сдвиги произошли и в структуре занятости: если в конце 60-х годов, по широко распространенному мнению, информационные отрасли поглощали несколько более 50 процентов рабочей силы, то в 80-е годы, по некоторым оценкам, на их долю в США приходилось до 70 процентов общей численности занятых в народном хозяйстве.
Бурная экспансия "знаниеемких" отраслей, начавшаяся в середине 70-х годов,
заставила многих исследователей заговорить о наступлении "информационной
эры", изменяющей структуру общественного производства. Все чаще при
изучении экономических процессов в качестве самостоятельного стал
выделяться "информационный сектор", оценка динамики которого давала
исследователям гораздо более совершенный инструмент анализа, чем простая
констатация расширения сферы услуг. Информационный сектор в его современном
понимании включает в себя передовые отрасли материального производства,
обеспечивающие технологический прогресс, сферу, предлагающую услуги
коммуникации и связи, производство информационных технологий и программного
обеспечения, а также - во все возрастающей мере - различные области
образования. Его значение представляется некоторым экономистам настолько
большим, что в последнее время при анализе структуры народного хозяйства
все чаще предлагается отойти от традиционных подходов и выделять в
общественном производстве отрасли, поставляющие на рынок знаниеемкую
продукцию (knowledge goods), товары широкого потребления (consumption
goods) и услуги (services)9.
Информация и знания, понимаемые не как субстанция, воплощенная в
производственных процессах или в самих средствах производства, а как
непосредственная производительная сила, оказываются важнейшим фактором
современного хозяйства. Отрасли, производящие знания и относимые к
"четвертичному" или "пятеричному" секторам экономики, становятся ныне
первичным ("primary", пользуясь терминологией М.Пората10) сектором,
снабжающим хозяйство наиболее существенным и важным ресурсом.
Имея в виду снижение роли и значения вещных факторов производственного процесса, можно говорить о достижении материальным производством некоторого естественного предела своего развития. Сегодня настал тот момент, когда основными ресурсами общества становятся не труд и капитал, а знания и информация.
--------------------------------------
6 The Economist. 1998. August 8. P. 88
7 The Economist. 1997. February 15. P. 106; The Economist. 1999. March
27.P. 120.
8 Ayres R. U. Turning Point An End to the Growth Paradigm. L., 1998. P.
80.
9 Galbraith James К. Created Unequal. The Crisis in American Pay. N.Y.,
1998. P. 90-91. 10 Porat
M. U. The Information Economy: Deginition and Measurement. US Dept. of
Commerce. Wash., 1977.
ГЛАВА 3. Изменение роли материальных факторов производства.
Какие же факты хозяйственной жизни наиболее явственно свидетельствуют о
значительном снижении роли и значения материальных факторов
производственного процесса? Обратимся в первую очередь к показателям
занятости.
В начале XIX века в сельском хозяйстве США было занято почти 75 процентов
всей рабочей силы; за полстолетия эта доля сократилась на одну десятую, до
67 процентов, а за следующие 100 лет упала уже в 3,5 раза - до 20
процентов. Но и это было лишь прелюдией: за последние 40 лет доля занятых в
аграрном секторе США уменьшилась еще в восемь раз и составляет сегодня, по
различным подсчетам, от 2,5 до 3 процентов. В результате с 1994 года
статистические органы Соединенных Штатов перестали учитывать долю фермеров
в составе населения из-за ее незначительности11. Подобные процессы
развиваются и в большинстве европейских стран. В Германии с 1960 по 1991
год доля занятых в сельском хозяйстве уменьшилась с 14,0 до 3,4 процента,
во Франции - с 23,2 до 5,8 процента. В добывающих отраслях, доля которых в
валовом национальном продукте стран ЕС не превышает 3 процентов, занятость
сократилась на 12 процентов только за последние 5 лет.
Одновременно произошли не менее радикальные изменения в составе занятых в
промышленности. В 70-е годы в странах Запада впервые было отмечено
абсолютное сокращение занятости в материальном производстве (в Германии - с
1972 года, во Франции - с 1975-го, в США- с конца 70-х12). Если в 1900 году
соотношение американцев, производивших материальные блага и услуги,
оценивалось как 63:37, то девяносто лет спустя - уже как 22:78, причем
изменения значительно ускорились с начала 50-х годов, когда началось
сокращение численности занятых во всех отраслях, которые в той или иной
степени могут быть отнесены к сфере материального производства. В середине
50-х годов на долю сферы услуг приходилось 50 процентов валового
национального продукта США. К концу 90-х годов этот показатель вырос до 73
процентов. В странах ЕС третичный сектор производит сегодня 63 процента
валового национального продукта и обеспечивает работой 62 процента общего
числа занятых, в Японии соответствующие показатели составляют 59 и 56
процентов.
Тенденции, сформировавшиеся на протяжении последних десятилетий,
представляются сегодня необратимыми. Известно, что в 70-е годы в США
сервисный сектор обеспечивал 89 процентов прироста занятости, в 80-е годы
этот показатель достиг 104, а в 90-е - 119 процентов13. При этом эксперты
прогнозируют, что в ближайшие десять лет 25 из 26 создаваемых нетто-рабочих
мест в США придутся на сферу услуг, а общая доля занятых в ней составит к
2005 году 83 процента совокупной рабочей силы. В последние годы внимание
социологов привлекает и тот факт, что весьма широкий круг лиц, согласно
статистическим правилам относящихся к занятым в промышленности, в
действительности выполняет функции, отнюдь не тождественные
непосредственному участию в производственном процессе. Так, еще в начале 80-
х годов доля работников, непосредственно занятых в производственных
операциях, не превышала в США 12 процентов; сегодня она сократилась до 10;
в Японии подобные цифры составляют соответственно 15 и 12 процентов.
