государь приезжал повидаться с их общей дочерью Софьей, которую любил нежно
и трогательно. Когда Софья в восемнадцатилетнем возрасте умерла от чахотки,
несчастнее человека, чем Александр, потерявший единственного ребенка,
казалось, не было во всей России.
Осталась лишь память о любимой дочери, об утраченной любви к женщине,
которая и в сорок лет восхищала окружающих своей красотой. "Глубокая
ясность осенних закатов, душистая зрелость осенних плодов", - писал о ней
позже Д. Мережковский.
Вот такому непростому и противоречивому по своему внутреннему миру
человеку суждено было стать главой государства.
Намекая на факт отцеубийства, русские сатирики так прокомментировали этот
момент: "После мирной кончины Павла Первого на престол взошел Александр
Первый".
Новый император выгодно отличался от своего предшественника. Это
проявлялось во всем: в помыслах, устремлениях, в первых указах и даже в
повседневных поступках. В. О. Ключевский отмечал, что с первых дней
пребывания у власти Александр I стал предметом всеобщего внимания и
восторженного обожания. Все в нем удивляло простотой, доступностью и,
казалось, неподдельной искренностью. Впервые жители Петербурга увидели
императора не проезжающим в золоченой карете в окружении нарядной
многочисленной свиты, а скромно гуляющим в одиночестве по городу пешком и
приветливо отвечающим на поклоны прохожих. Такая простота в отношениях с
горожанами не могла не покорить население столицы и других городов. А. П.
Ермолов, тогда еще молодой офицер, проходивший службу в Вильно, вспоминал,
что многие, находившиеся при Павле I в опале, наслаждались "кротким
царствованием Александра I", все благословляли его имя и любви к нему не
было предела.
В лубочно-идеалистическом издании, посвященном 300-летию династии
Романовых, авторы книги писали об этом времени: "Император Александр
Павлович пользовался в народе большой любовью. Замечательно красивый,
ласковый и приветливый, он одарен был редкой способностью очаровывать
всякого, кто имел счастье его видеть или с ним говорить. Забота о благе
народа, о его богатстве и просвещении была с детских лет его заветной
мечтою".
Такая оценка Александра I была поверхностным, парадно-официальным
взглядом на его личность. Более приземленным и близким к объективности было
мнение, высказанное историком В. О. Ключевским: "...он принес на престол
больше благих желаний, чем практических средств для их осуществления".
Московский профессор обосновывал свою позицию в оценке персоны государя
тем, что царь не знал ни прошлого, ни настоящего страны, за управление
которой брался; кроме того, "он не имел достаточно наблюдений и
соображений, чтобы по ним составить целесообразный и удобоисполнительный
план преобразований". Кроме того, Ключевский считал, что молодой монарх
легковесно подходил к оценке механизма осуществления предполагаемых реформ.
В частности, он не задумывался о подборе тех исполнителей, которые могли бы
понять и практически осуществить его идеи. Многие задачи, не получавшие,
как сказали бы мы теперь, научного обоснования, оказывались декларативными
заявлениями. Уже в первый день пребывания у власти, 12 марта 1801 г.,
Александр I подготовил манифест, в котором обещал управлять народом "по
законам и по сердцу своей премудрой бабки". На место личного произвола, по
его убеждению, должна была прийти законность.
По своим политическим убеждениям молодой император был, как ни странно,
республиканцем. Он всем сердцем поддерживал французскую революцию, считая
ее знамением нового времени и символом прогресса. Ему была по душе
освободительная борьба Польши с Россией, он восхищался добродетелью
польского национального героя Тадеуша Костюшко, пребывавшего в
петербургском плену - в одной из комнат Мраморного дворца.
15 сентября 1801 г. в Москве прошла коронация Александра I. Во время нее
он, либерал, якобинец по убеждениям, мучался и страдал от чуждых ему
роскоши и почестей. Все мысли его были устремлены к переустройству
Российского государства на манер цивилизованной Европы.
Уже в мае 1801 г. по предложению своего близкого друга П. А. Строганова
Александр I дал согласие на создание так называемого Негласного комитета, в
котором предполагалось обсуждать планы государственных преобразований. В
комитет, кроме царя и П. А. Строганова, вошли В. П. Кочубей, Н. Н.
Новосильцев, а также польский князь Адам Чарторыйский, влюбленный в царицу
Елизавету. Самым молодым в этой "шайке якобинцев", как называли комитет
вельможи, властвовавшие во дворце еще со времен Екатерины I, был государь.
Эта организация просуществовала немногим больше года и никакого серьезного
конституционного проекта не выработала.
Вместе с тем Негласный комитет форсировал подготовку ряда царских указов
либерального характера. Благодаря им вскоре опустели казематы
Петропавловской крепости, примерно двенадцать тысяч опальных при Павле I
дворян получили свои прежние права; исчезли виселицы с приколоченными к ним
дощечками, на которых писались имена казненных. Было разрешено привозить из-
за границы книги; заработали закрытые прежде типографии; неудобная военная
форма прусского образца была заменена на более удобную - мундиры с
чрезмерно высокими и твердыми воротничками.
Видя в религии форму просвещения народа, император не мог мириться с
унизительным в то время положением духовенства. Служителей церкви по
действовавшим тогда законам имели право прилюдно сечь кнутами на площади.
22 мая 1801 г. государь издал манифест, запрещавший применять по отношению
к священникам и дьяконам телесные наказания. Кстати, именно во время
царствования Александра Павловича были окончательно отменены в России пытки
при судебном разбирательстве.
Но с более значительными реформами дела подвигались медленно. Основная
причина такой медлительности состояла в том, что члены Негласного комитета
не были профессиональными политиками, экономистами, юристами. В
государственных делах они не могли отделить второстепенное от главного. Сам
царь поначалу даже не знал о том, что помещики имеют право продавать своих
крепостных, отрывая их от земли, разлучая с семьями. Но уже в 1803 г. им
был издан указ о вольных хлебопашцах. Поводом для этого послужила просьба
графа Румянцева, пожелавшего отпустить на волю своих крестьян, наделив их
предварительно землей. Справедливости ради следует заметить, что этот указ
не сыграл сколько-нибудь заметной роли в раскрепощении крестьян. За все
годы правления Александра I свободными стали лишь около 50 тысяч
земледельцев, тогда как аграрную Россию в то время населяло 40 миллионов
человек.
Одним из главных достижений Александра Павловича как реформатора было
создание в 1802 г. восьми министерств: иностранных дел, военно-сухопутных
сил, морских сил, внутренних дел, юстиции, финансов, коммерции, народного
просвещения. Сменив коллегии, выполнявшие до этого подобные функции,
министерства способствовали централизации управления деятельностью
государства, давали возможность установить не коллегиальную, а персональную
ответственность высокопоставленных чинов за осуществление возложенных на
них обязанностей.
Многое было сделано и для развития просвещения в России. По указу царя
были образованы Харьковский и Казанский университеты, педагогический
институт в Петербурге. Для подготовки служителей Отечеству из высших слоев
общества были открыты три лицея. Первый из них - в Царском Селе - находился
под покровительством самого государя императора. Лицей в Ярославле был
построен и действовал на средства промышленника П. Г. Демидова, а в Нежине
- на средства графа И. А. Безбородко.
Молодой государь вскоре после восшествия на престол обратил внимание на
работу одаренного чиновника генерал-прокурорской канцелярии, демократа по
убеждениям, М. М. Сперанского. Ему было поручено облекать в юридически
обоснованные документы расплывчатые по сути прожекты Александра I.
Талантливому реформатору это часто удавалось. Но даже он в 1803 г. в
поданной царю записке, в которой подробно рассматривались вопросы
государственной реформы, советовал сохранить абсолютную монархию. Новизна
его предложений состояла в том, что он рекомендовал создать такие
учреждения, которые готовили бы умы к будущей реформе страны. Это были
попытки осуществить юношескую мечту Александра Павловича о даровании России
конституции. По оценке историка Г. И. Чулкова, эти благие намерения словно
попадали в заколдованный круг: конституция была немыслима в условиях
крепостничества, а освобождение крестьян было невозможным при столь жестком
самодержавном порядке.
Радикальные реформы запаздывали: одни не могли быть осуществлены в силу
самого государственного устройства России, другие, менее значительные,
наоборот, вводились спешно, без согласованности друг с другом. Многие указы
принимались не в силу целесообразности, с учетом российской специфики, а с
оглядкой на страны Западной Европы, по принципу: чтобы все было как у
других, у просвещенных народов.
Несмотря на вялый ход осуществления реформ, а в последующем и отказ
Александра I от их проведения, в годы его правления было сделано много для
укрепления российской государственности. Победой завершились войны с
Турцией (1806- 1812 гг.) и Швецией (1808-1809 гг.), к империи были
присоединены Грузия (1801 г.), Финляндия (1809 г.), Бессарабия (1812 г.),
Азербайджан (1813 г.).
Постепенно менялся духовный мир Александра Павловича. Он с уважением, но
без особого почтения относился к церкви, придерживаясь мнения, что у
каждого человека должна быть своя, "внутренняя церковь", а уж каким путем
человек придет к Богу, в каком храме, православном, католическом или ином,
он будет ему молиться - вопрос менее существенный. Такой "либерализм" в
вере был порожден не только влиянием новых идей того времени, но и
отсутствием у императора каких-либо систематических религиозных знаний,
прочных убеждений. Западно-европейское религиозное воспитание в условиях
российской действительности породило в его сознании сумбурное представление
