Интеллигенция (А.Ф. Кони)
Оглавление:
Введение: 2
«Я любил свой народ, свою страну...». А. Ф. Кони. 3
После революции. 3
Учеба. 3
Диссертация. 5
Дела. 5
Соратники. 6
Литература. 8
Вывод. 9
Введение:
XIX век — преддверье революции, время, когда вершилась последующая
история страны, время суровых реформ и великих людей, творивших их.
Множество людей было поднято политическим водоворотом реформируемой России
наверх и столько же сброшено вниз, их судьбы навсегда останутся на
страницах учебников истории и политологии.
Безусловно, большая и основная часть интеллигенции предреволюционного
периода истории России была связана с политикой, и явилась движущей силой
будущих революций, что, конечно, неудивительно. Люди, имеющие образование,
чутко ощущающие политическую среду, не могут оставаться равнодушными к
ситуации в стране
«Я любил свой народ, свою страну...». А. Ф. Кони.
После революции.
Из своих 83-х 10 лет Анатолий Федорович Кони прожил при Советской
власти. Она лишила его, кажется, всего: высших чиновничьих званий и
орденов, поста члена Государственного совета. Кроме, конечно, звания
почетного академика по разряду изящной словесности, учрежденному к столетию
со дня рождения Пушкина. Как всякое академическое звание, оно присваивалось
выдающимся российским писателям пожизненно.
В самом начале первого года нового века вместе с Львом Толстым,
Короленко, Чеховым — в ознаменование заслуг их в литературе — Кони был
избран почетным академиком. Как известно, находившийся в оппозиции к
царской власти и ее институтам Толстой вообще не принял этого звания,
Короленко и Чехов демонстративно, в знак протеста против неизбрания в
«почетные» Горького, сложили с себя это звание — Кони оставался «почётным»,
чем чрезвычайно гордился.
Едва ли не на протяжении всей своей жизни он выступал с докладами,
речами, статьями о Пушкине, Лермонтове и Толстом, Тургеневе и Достоевском,
Гончарове и Некрасове… Он посчитал себя нужным стране и народу — и
продолжал свое служение им. Ему предложили поехать за рубеж на лечение (то
было, как для Короленко, завуалированное предложение выбрать между
голодной, воюющей, обновляющейся Родиной и сытым, комфортным Западом). Как
и Королепко, старый Кони отказался. А иначе не могло быть.
Это не значило, что Анатолий Федорович принимал идеи партии, новой
власти. Народный комиссар просвещения А. В. Луначарский в эти годы считал
Кони лишь «блестящим либералом», забывая о его демократизме зачастую
неотделимом от либерализма человека, вынужденно служившего в самом капище
«судебного мира эпохи царей» и тем не менее сумевшего сохранить гражданское
лицо, нравственную независимость, уважение даже своих политических
противников — «седых злодеев» Государственного совета и сената.
Учеба.
Печататься он начал рано. Ему не было и двадцати двух, когда увидела
свет его кандидатская диссертация «О праве необходимой обороны». Вообще
надо сказать, что многое, очень многое в детстве, отрочестве, юности
Анатолия складывалось необыкновенно счастливо.
Его отец был известный в 30—40-х годах литератор, журналист, издатель;
мать тоже писала и издавала рассказы и повести, позднее стала известной в
столицах и провинциях актрисой. И Федор Алексеевич Кони и Ирина Семеновна
Юрьева (по сцене Сапдунова) были людьми незаурядными, талантливыми
многосторонне и столь же крепко преданными каждый своей профессии. Горько
писать о том, что они расстались: по-видимому, артистические,
художественные натуры их требовали большей самостоятельности и большей
терпимости друг к другу...
Сохранился любопытный документ, характеризующий уровень воспитания
отцом младшего сына (старший оказался способным, но слабовольным,
непутевым, растратил казенные деньги, кончил печально...):
«Я, нижеподписавшийся! Сделал сего 1858 года от Р. X. марта II дня
условие с Анатолием Федоровым сыном Кони в том, что я обязуюсь издать
переводимое им. Кони, сочинение Торквато, неизвестно чьего сына Тассо,
«Освобожденный Иерусалим» с немецкого и обязуюсь издать его с картинами и с
приличным заглавным листом на свой счет числом тысяча двести экземпляров
(1200) и пустить их в счет по одному рублю серебром за экземпляр (1 р.с.);
а также заплатить ему. Кони, за каждый переводимый печатный лист по десяти
(10 р.с.) рублей серебром, а листов всех одиннадцать (II числом)...
Руку приложил: переводчик Анатолий Кони, коллежский советник доктор
философии Федор Кони...»
Мы не знаем, выполнил ли 14-летний переводчик эту работу, но, судя по
твердости характера и настойчивости, которые проявлял А. Ф. Кони с детских
лет и до последних дней жизни, он довел перевод до конца.
Он окончил трехгодичную немецкую школу в своем родном Петербурге, три
года проучился в гимназии, из 6-го, предпоследнего класса, подготовившись,
сдал экзамены и поступил в университет на физико-математический факультет;
знал несколько европейских языков; в студенческие годы существовал на
средства, добываемые частными уроками, отказываясь от материальной
поддержки небогатых, в общем, родителей не потому, что они не в состоянии
были помогать, а потому, что считал: должен обеспечивать себя сам. А с
учениками занимался по словесности и истории, по ботанике и зоологии (он
учился на факультете по разряду естественных наук). И только после закрытия
с годичного университета по причине студенческих беспорядков перевелся в
Московский, но уже на юридический. Что побудило юношу к переводу на
«престижный», как сейчас бы сказали, факультет? Только что прогремела
«Великая реформа», готовились Земская и Судебная; к первой Кони навсегда
сохранил благоговейное отношение, к последней и сам «руку приложил»,
предельно четко и последовательно претворяя в жизнь только что увидевшие
свет судебные уставы (с 1864 года). Пожалуй, главную роль в выборе
профессии правоведа сыграло время. Анатолий Федорович всегда считал себя
сыном «святых шестидесятых» — и не изменил ни разу их лучшим заветам:
гражданской честности, верности общественным идеалам, профессиональной
этике, высоконравственным порывам молодости, когда не личные выгоды, а
высшие интересы стоят у человека на первом плане.
«Повезло» Анатолию Кони и в том смысле, что эпоха наложила отпечаток и
на наставников его — среди них были замечательные юристы, в разной степени
причастные к реформам суда: Н. И. Крылов и Б. Н. Чичерин, С. И. Баршев и В.
Д. Спасович, отечественную историю с особенным блеском читал С. М.
Соловьев. Только с одним преподавателем в будущем недобро скрестился путь
Кони, а симпатия ученика сменилась презрением гражданина: курс гражданского
судопроизводства читал К. П. Победоносцев...
О студенческих годах Кони оставил интересные, полные благодарной
теплоты воспоминания (а равно, впрочем, и о годах юности), об учителях, о
Москве. Как в школьные и гимназические годы в столице, в доме отца,
Анатолий встречался и в Белокаменной с интересными людьми — писателями,
историками, актерами; в старой столице он усердно посещал собрания
знаменитого Общества любителей российской словесности, о котором отзовется
впоследствии: «Они собирали всю прогрессивно мыслящую Москву». Еще усерднее
занимался юный студент «своими» науками. Возможно, он стал бы неплохим
естественником, продолжив учебу на физмате, но именно в правоведении он
нашел себя — служителем Фемиды Кони оказался действительно блестящим.
Диссертация.
Впервые это обнаружила его диссертация, после написания которой
Анатолий не только был выпущен в службу со степенью кандидата прав, но и «в
приложение» к ней получил множество неприятностей. Изданная как выдающаяся
кандидатская работа в 1-м томе «Приложения к Московским университетским
известиям» (издание, похожее на нынешние «Ученые записки»), она обратила на
себя внимание не одних специалистов. Ею заинтересовалось министерство
народного просвещения — после того, как цензурное ведомство усмотрело в
диссертации нежелательные мысли и особенно — выводы, а затем «дело» легло
на стол к министру внутренних дел Валуеву. «Власть не может требовать
уважения к закону, когда сама его не уважает»,—цитировал цензор и как
посягательство на незыблемые устои власти со стороны диссертанта приводил
одно из «крамольных» мест: «Граждане вправе отвечать на ее требования:
«врачу, исцелися сам». Чеканные, хотя и несколько тяжеловесные, характерные
для Кони обороты — он сохранил их навсегда — привели в ужас чиновника-
доносителя: «...Употребление личных сил может быть допущено только при
отсутствии помощи со стороны общественной власти...», «Народ, правительство
которого стремится нарушить его государственное устройство, имеет в силу
правового основания необходимой обороны право революции, право восстания» .
У 22-летнего диссертанта — черным по белому: «Очевидно, что
необходимая оборона, как сопротивление действиям общественной власти, может
быть только в случае явного противодействия закону».
Да, конечно, служа закону, Кони служил строю, несчетное число раз
допускавшему нарушение им же декларируемого закона. Но каждый раз защищая
интересы человека из народа, из общества, Кони занимал позицию не просто
блюстителя закона — он, отстаивая достоинство простого человека, призывая
Страницы: 1, 2
