между собой, а если соединятся – человечеству будет еще хуже: “Дайте им
полную волю, они станут делать над человеческим обществом те же опыты,
какие, ради пользы науки, делают теперь над кроликами, кошками и собаками”.
Надо высоко ценить науку и уважать ученых по их заслугам, утверждал
Бакунин, но власти им, как никому, давать не следует. “Мы признаем
абсолютный авторитет науки, но отвергаем непогрешимость и универсальность
представителей науки”. Наука должна освещать путь, но “лучше вовсе обойтись
без науки, нежели быть управляемыми учеными... Ученые, всегда
самодовольные, самовлюбленные и бессильные, захотели бы вмешиваться во все,
и все источники жизни иссякли бы под их абстрактным и ученым дыханием”.
Корпорация ученых, облеченная властью, приносила бы живых людей в жертву
своим абстракциям, возвеличивая свою ученость, держала бы массы в
невежестве, довела бы общество до самой низкой ступени идиотизма, сделав
его обществом не людей, но скотов, бессловесным и рабским стадом.
Эти (и еще более резкие) суждения Бакунина о зловредности и
бесчеловечности правления ученых более всего связаны с его полемикой с теми
теориями социализма, которые притязали на научное руководство обществом при
помощи государства.
Никакая диктатура, полагал Бакунин, не может иметь другой цели, кроме
увековечения себя, и она способна породить в народе, сносящем ее, только
рабство. “Слова “ученый социалист”, “научный социализм”, – подчеркивал
Бакунин, – которые беспрестанно встречаются в сочинениях и речах
лассальянцев и марксистов, сами собой доказывают, что мнимое народное
государство будет не что иное, как весьма деспотическое управление народных
масс новою и весьма немногочисленною аристократиею действительных или
мнимых ученых. Народ не учен, значит он целиком будет освобожден от забот
управления, целиком включен в управляемое стадо. Хорошо освобождение!”
Кроме того, рассуждал Бакунин об идее диктатуры пролетариата, если
пролетариат будет господствующим, то над кем он будет господствовать?
Крестьянство, не пользующееся “благорасположением марксистов... будет,
вероятно, управляться городским и фабричным пролетариатом”. Приверженцы
государственного социализма, придя к власти, станут навязывать коммунизм
крестьянам; для подавления крестьянского сопротивления и бунта они будут
вынуждены создать могучую армию, возглавляемую честолюбивыми генералами из
их среды, а затем они поручат своей бюрократии заведовать обработкой земли
и выплачивать крестьянам заработок.
Неужели весь пролетариат будет стоять во главе управления? – спрашивал
Бакунин. Под народным управлением марксисты разумеют управление небольшого
числа представителей, состоящих из работников. “Да, пожалуй, – рассуждал
он, – из бывших работников, которые лишь только сделаются правителями или
представителями народа, перестанут быть работниками и станут смотреть на
весь чернорабочий мир с высоты государственной, будут представлять уже не
народ, а себя и свои притязания на управление народом. Кто может усомниться
в этом, тот совсем не знаком с природою человека”.
В сочинениях Бакунина резко критикуется “авторитарный коммунизм”,
стремящийся сосредоточить собственность в руках “фикции, абстракции”
государства, именем которого общественным капиталом будут распоряжаться
государственные чиновники, “красная бюрократия”. По его мнению, пролетариат
должен разрушить государство как вечную тюрьму народных масс; “по теории же
г. Маркса, – писал Бакунин, – народ не только не должен его разрушать,
напротив, должен укрепить и усилить и в этом виде должен передать в полное
распоряжение своих благодетелей, опекунов и учителей – начальников
коммунистической партии, словом, г. Марксу и его друзьям, которые начнут
освобождать по-своему. Они сосредоточат бразды правления в сильной руке,
потому что невежественный народ требует весьма сильного попечения; создадут
единый государственный банк, сосредоточивающий в своих руках все торгово-
промышленное, земледельческое и даже научное производство, а массу народа
разделят на две армии: промышленную и землепашественную под
непосредственною командою государственных инженеров, которые составят новое
привилегированное науко-политическое сословие”.
“Они только враги настоящих властей, потому что желают занять их
место...” – писал Бакунин о “доктринерской школе немецких коммунистов”.
Для пропаганды и подготовки анархистской социальной революции Бакунин
создал в Швейцарии полулегальный Международный союз (Альянс)
социалистической демократии (1868 г.). Еще до этого он вступил в
Международное Товарищество Рабочих (Интернационал), провозгласив своей
программой атеизм, отмену права наследования, уничтожение государства.
Влияние Бакунина было сильным в Италии, Испании, Швейцарии, Бельгии, на юге
Франции. Определяющим было воздействие его идей на русское народничество.
Борьба за влияние в Генеральном Совете МТР между Марксом и Бакуниным
привела к тому, что Гаагский конгресс МТР (2–7 сентября 1872 г.) принял
решение об исключении Бакунина из этой Организации; данное решение тут же
(15 сентября 1872 г.) было признано недействительным Чрезвычайным
конгрессом ряда секций МТР, принявшим также резолюции о необходимости
“разрушения всякой политической власти”. Опасаясь захвата руководства МТР
бакунистами, Гаагский конгресс по предложению Энгельса постановил перенести
местопребывание Генерального Совета МТР за океан, в Нью-Йорк. В 1876 г.
было объявлено о роспуске МТР.
Влияние анархистских идей на политико-правовую идеологию,
преимущественно социалистическую, усиливалось по мере роста военно-
бюрократических государств. Некоторые видные теоретики буржуазной теории
права и государства (например, Штаммлер) посвящали критике анархизма
специальные сочинения. Критика предпринималась и идеологами
государственного социализма. Так, по заказу правления социал-
демократической партии Германии Г. В. Плеханов написал работу “Анархизм и
социализм”, опубликованную в 1894 г. (на немецком языке).
2.Бакунин как идеолог народничества
Бакунин так же являлся признанным идеологом народничества. Он
полагал, что Россия и вообще славянские страны могут стать очагом
всенародной и всеплеменной, интернациональной социальной революции.
Славяне, в противоположность немцам, не питают страсти к государственному
порядку и к государственной дисциплине. В России государство открыто
противостоит народу: “Народ наш глубоко и страстно ненавидит государство,
ненавидит всех представителей его, в каком бы виде они перед ним ни
являлись”.
Написанное Бакуниным и опубликованное в 1873 г. “Прибавление А” к
книге “Государственность и анархия” стало программой хождения в народ
пропагандистов всенародного бунта.
Бакунин писал, что в русском народе существуют “необходимые условия
социальной революции. Он может похвастаться чрезмерною нищетою, а также и
рабством примерным. Страданиям его нет числа, и переносит он их не
терпеливо, а с глубоким и страстным отчаянием, выразившимся уже два раза
исторически, двумя страшными взрывами: бунтом Стеньки Разина и Пугачевским
бунтом, и не перестающим поныне проявляться в беспрерывном ряде частных
крестьянских бунтов”.
Исходя из основных положений теории “русского социализма”, Бакунин
писал, что в основании русского народного идеала лежат три главные черты:
во-первых, убеждение, что вся земля принадлежит народу, во-вторых, что
право на пользование ею принадлежит не лицу, а целой общине, миру; в-
третьих (не менее важно, чем две предыдущие черты), “общинное
самоуправление и вследствие того решительно враждебное отношение общины к
государству”.
Вместе с тем, предупреждал Бакунин, русскому народному идеалу присущи
и затемняющие черты, замедляющие его осуществление:
1) патриархальность,
2) поглощение лица миром,
3) вера в царя.
В виде четвертой черты можно прибавить христианскую веру, писал
Бакунин, но в России этот вопрос не так важен, как в Западной Европе.
Поэтому социальные революционеры не должны ставить религиозный вопрос на
первый план пропаганды, поскольку религиозность в народе можно убить только
социальной революцией. Ее подготовка и организация – главная задача друзей
народа, образованной молодежи, зовущей народ к отчаянному бунту. “Надо
поднять вдруг все деревни”. Эта задача, замечал Бакунин, не проста.
Всеобщему народному восстанию в России препятствуют замкнутость общин,
уединение и разъединение крестьянских местных миров. Нужно, соблюдая самую
педантичную осторожность, связать между собой лучших крестьян всех
деревень, волостей, по возможности – областей, провести такую же живую
связь между фабричными работниками и крестьянами. Бакунину принадлежит идея
всенародной газеты для пропаганды революционных идей и организации
революционеров.
Призывая образованную молодежь к пропаганде, подготовке и организации
всенародного бунта, Бакунин подчеркивал необходимость действий по строго
обдуманному плану, на началах самой строгой дисциплины и конспирации. При
этом организация социальных революционеров должна быть скрытой не только от
правительства, но и от народа, поскольку свободная организация общин должна
сложиться как результат естественного развития общественной жизни, а не под
каким-либо внешним давлением. Бакунин резко порицал доктринеров,
стремившихся навязать народу политические и социальные схемы, формулы и
теории, выработанные помимо народной жизни. С этим связаны его грубые
выпады против Лаврова, ставившего на первый план задачу научной пропаганды
и предполагавшего создание революционного правительства для организации
социализма.
Последователи Бакунина в народническом движении назывались “бунтари”.
Они начали хождение в народ, стремясь прояснить сознание народа и побудить
его к стихийному бунту. Неудача этих попыток привела к тому, что бакунистов-
бунтарей потеснили (но не вытеснили) “пропагандисты”, или “лавристы”,
ставившие задачей не подталкивание народа к революции, а систематическую
революционную пропаганду, просветительство, подготовку в деревне
сознательных борцов за социальную революцию.
3. Список литературы
1. Грацианский В. История политических и правовых учений ХIХ в.
М., 1989.
2. История политических и правовых учений / Под ред. В.С.
Нерсесянца. М.: Издательство НОРМА, 2001. – 352с.
3. История политических и правовых учений / Под ред. О.Э. Лейста.
– М.: Юридическая литература, 1997. – 465с.
4. Мусский И.А. Сто великих мыслителей. – М.: Вече, 2001. – 681с.
Страницы: 1, 2
