стать патриарх Филарет и тушинские бояре.
Грамота тушинцев к королю впечатляла:
"Мы, Филарет патриарх московский и всея Руси, и архиепископы, и епископы и
весь освященный собор, слыша его королевского величества о святой нашей
православной вере раденье и о христианском освобождении подвиг, бога молим
и челом бьем. А мы, бояре, окольничие и т.д., его королевской милости челом
бьем и на преславном Московском государстве его королевское величество и
его потомство милостивыми господарями видеть хотим..."
Врать, так врать. Куда там Геббельсу против Филарета Никитича. Филарет —
патриарх, в Тушино — "освященный собор", Сигизмунд — радетель православия!
Польский король еще до похода на Москву прославился свирепыми расправами
над православными, жившими на территории Речи Посполитой. Польские пушки
громили Смоленск. Сигизмунд хотел сам стать царем Руси сам и искоренить
православие. Но из тактических соображений решил временно согласиться на
передачу московского престола сыну. 4 февраля под Смоленском тушинцы
подписали договор о передаче власти королевичу Владиславу. Однако король не
послал помощь тушинцам. Поэтому в начале марта 1610 года пан Ружинский
поджег тушинский городок и двинулся под Волоколамск навстречу Сигизмунду.
Однако лишь немногие из русских тушинцев последовали за ним, большая же
часть поехала с повинную в Москву либо в Калугу.
А Скопин тем временем все торговался со шведами в Александровской слободе.
Несмотря на сопротивление [129] жителей, Корела была сдана шведам. Мало
того, царь Василий должен был обязаться:
"Наше царское величество вам, любительному государю Каролусу королю, за
вашу любовь, дружбу, вспоможение и протори, которые вам учинились и вперед
учинятся, полное воздаяние воздадим, чего вы у нашего царского величества
по достоинству ни попросите: города, или земли, или уезда".
Шведы утихомирились и двинулись со Скопиным вперед. 12 марта 1610 года
Скопин и Делагарди торжественно въехали в Москву. Однако 23 апреля князь
Скопин-Шуйский на крестинах у князя Ивана Михайловича Воротынского занемог
кровотечением из носа и после двухнедельной болезни умер. Пошел общий слух
об отраве. Современники подозревали в отравлении царского брата Дмитрия
Шуйского. Царь Василий был стар и бездетен, его наследником считал себя его
брат Дмитрий. Удачливый Михаил Скопин-Шуйский мог стать его конкурентом.
Смерть Скопина стала тяжелым ударом для царя Василия. Вдобавок царь
совершил непростительную, хотя и последнюю глупость — назначил командовать
войском вместо Скопина бездарного Дмитрия Шуйского.
40-тысячное русское войско вместе с 8-тысячным отрядом Делагарди двинулось
на выручку Смоленска. В ночь с 23 на 24 июня 1610 года польское войско под
командованием гетмана Жолкевского атаковало рать Шуйского у деревни
Клушино. Поначалу сражение шло с переменным успехом. Но в середине дня
немцы, составлявшие значительную часть шведского наемного войска, перешли
на сторону поляков. Шведские военачальники Делагарди и Горн собрали меньшую
часть наемников (этнических шведов) и ушли на север к своей границе.
Русское войско бежало. Дмитрий Шуйский возвратился в Москву "со срамом".
Вину за измену наемников летописец возлагает на Дмитрия Шуйского:
"Немецкие люди просили денег, а он стал откладывать под предлогом, что
денег нет, тогда как деньги были. Немецкие люди начали сердиться и послали
под Царево-Займище сказать Жолкевскому, чтоб шел не мешкая, а они с ним
биться не станут".
В самой Москве против царя Василия возник заговор. Формально руководителями
его стали честолюбивый Гедеминович, князь Василий Голицын, сам метивший в
цари, настроенный в пользу поляков боярин Иван Салтыков и неутомимый
участник всех заговоров смутного времени рязанский дворянин Захар Ляпунов.
На деле же все нити заговора тянулись к Филарету Романову. Не знаю, как его
и назвать летом 1610 года — вроде с патриархов его никто не снимал, царское
наказание ему не назначалось, но с другой стороны рядом с Романовским домом
были патриаршие палаты, где сидел патриарх Гермоген.
17 июля 1610 года Василия Шуйского заговорщики согнали с престола. То есть
ни революции, ни даже бунта не было. Просто толпа заговорщиков явилась в
Кремль и выгнала Шуйского из царского дворца. Шуйскому пришлось перебраться
в собственный дом. Однако патриарх Гермоген не поддержал заговорщиков,
против выступила и часть стрельцов. Тогда 19 июля тот же Захар Ляпунов с
толпой заговорщиков ворвался в дом Шуйского, и над стариком совершили обряд
пострижения в монахи. Причем монашеские обеты произносил вместо него
заговорщик князь Тюфякин, а сам Шуйский орал, что отказывается, и отчаянно
сопротивлялся. Кстати, патриарх Гермоген не признал такого насильственного
пострижения и назвал монахом князя Тюфякина, а не Шуйского. Но, увы, мнение
законного патриарха уже не имело значения. Василий Шуйский был заточен в
Чудовом монастыре, а затем передан вместе с братьями полякам. По приказу
польского короля Василия Шуйского с братьями несколько месяцев содержали в
тюрьме, а затем тайно убили.
После свержения Шуйского реальная, точнее, хоть какая то власть оказалась в
руках нескольких московских бояр. Но эта власть распространялась в основном
на Москву. 27 августа жители Москвы по наущению этих бояр целовали крест
королевичу Владиславу. Ночью с 20 на 21 сентября польское войско по сговору
с боярами тихо вошло в Москву.
Так Москва оказалась во власти поляков, также поляки заняли Можайск, Верею
и Борисов для обеспечения своих коммуникаций. В большинстве регионов царила
анархия. [130] Какие-то города целовали крест Владиславу, какие-то —
Тушинскому вору, а большинство местностей жили сами по себе.
11 декабря 1610 года на охоте татарская охрана убила Лжедмитрия.
Предполагают, что начальник татарской стражи Петр Урусов был подкуплен
поляками. Через несколько дней после его смерти Марина Мнишек родила сына
Ивана, но это уже не смогло предотвратить развал войск самозванца. Угроза
со стороны Лжедмитрия II, из-за которой многие города целовали крест
царевичу Владиславу, миновала. С другой стороны, король Сигизмунд и не
думал посылать Владислава в Москву, твердо заявив московским властям о
намерении самому сесть на престол.
А это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Одно дело иметь на
престоле 15-летнего юношу, который по соглашению с Жолкевским должен был
принять православие. И совсем другое дело стать подданными католика
Сигизмунда, который одновременно оставался бы еще и польским королем, то
есть фактически произошло бы присоединение России к Польше.
Союзники становятся врагами
Между тем шведы, убежавшие из-под Клушина, и новые отряды, прибывшие из
Выборга, попытались захватить северные русские крепости Ладогу и Орешек, но
были отбиты их гарнизонами. Шведы контролировали только город Корелу. Кроме
того, им удалось захватить некоторые участки побережья Баренцева и Белого
морей, включая Колу. В марте 1611 года войска Делагарди подошли к Новгороду
и стали в семи верстах у Хутынского монастыря. Делагарди послал спросить у
новгородцев, друзья они или враги шведам и хотят ли соблюдать Выборгский
договор? Новгородцы ответили, что это не их дело, что все зависит от
будущего государя московского.
Узнав, что земля встала против Владислава, Москва выжжена поляками, которые
осаждены первым земским ополчением Ляпунова, шведский король отправил
грамоту предводителям ополчения. В ней предписывалось не выбирать в цари
представителей иностранных династий [131] (он, естественно, имел в виду
поляков), а выбрать кого-либо из своих. В ответ на это приехавший в
Новгород от Ляпунова воевода Василий Иванович Бутурлин предложил Делагарди
съезд, на котором объявил, что вся земля просит шведского короля дать на
Московское государство одного из сыновей. Переговоры затянулись, так как
шведы, подобно полякам, требовали прежде всего денег и городов.
Между тем в Новгороде происходили события, которые давали Делагарди надежду
легко овладеть им. По шведским данным сам Бутурлин, ненавидевший поляков и
подружившийся с Делагарди еще в Москве, дал ему теперь совет занять
Новгород. По русским данным между Бутурлиным и воеводой князем Иваном
Никитичем Одоевским Большим было несогласие, мешавшее последнему принять
деятельные меры для безопасности города. Бутурлин общался со шведами,
торговые люди возили к ним всякие товары, и когда Делагарди перешел Волхов
и стал у Колмовского монастыря, то Бутурлин продолжал общаться с ним и
здесь. В довершение всего, между ратными и посадскими людьми не было
единогласия.
8 июля 1611 года Делагарди попытался взять Новгород штурмом, но понес
большие потери и вынужден был отступить. При этом к шведам попал в плен
некий Иван Шваль — холоп дворянина Лухотина. Шваль знал, что город плохо
охраняется, и обещал провести туда шведов. Действительно, в ночь на 16 июля
холоп провел шведов через Чудинцовские ворота так, что никто этого не
заметил. О присутствии шведов в городе стало известно только тогда, когда
они напали на сторожей. Первое сопротивление шведы встретили на площади,
где находился Бутурлин со своим отрядом. Но сопротивление это было
непродолжительным — вскоре Бутурлин отступил за стены города, а его казаки
и стрельцы ограбили все встретившиеся им на пути лавки и дворы под тем
предлогом, чтоб добро не досталось шведам.
Было еще сильное, но бесполезное сопротивление в двух местах. Стрелецкий
голова Василий Гаютин, дьяк Анфиноген Голенищев, Василий Орлов и казачий
атаман Тимофей Шаров с отрядом из сорока казаков решили защищаться до
последнего. Шведы уговаривали их сдаться, [132] но они предпочли погибнуть
за православную веру. Софийский протопоп Аммос заперся на своем дворе с
несколькими новгородцами, они долго отбивались от шведов, перебив многих из
них. Аммос был в это время под запрещением у митрополита Исидора.
Митрополит служил молебен на городской стене, видел подвиг Аммоса, заочно
простил и благословил его. Шведы, озлобленные сопротивлением, подожгли двор
протопопа, и он погиб в пламени со своими товарищами: ни один не сдался
