его “был близок и как будто родственно связан с некоторыми из декабристов”.
К сожалению, связь эта была покрыта строгой тайной. Имя Мамонтова называют
среди имён тех сибирских купцов, кто помогал “политическим преступникам”
наладить бесцензурную переписку с родными и друзьями в России. Всё это
оказывало непосредственное влияние на маленького Савву. С малых лет стал
проявляться его неординарный характер: мальчик был способен улавливать дух
чего - то особенного, духовно ценного. Этой способности ещё предстояло
проявиться в будущем, в сфере искусства. “Чутьё” к прекрасному сыграло в
жизни Саввы решающую роль.
В 1850 году Мамонтовы переезжают в Москву. Отец Саввы решил, что пора
прекратить домашнее воспитание сыновей (их в семье было четверо) и отдал их
в гимназию. Но пребывание их в гимназии длилось недолго - через год отец
определил детей в Горный корпус в Петербурге. В корпусе Савва проучился
год, но затем опять вернулся в свою старую гимназию, из которой год назад
забрал его отец. Учился Савва год от года всё хуже, стал чуть ли не самым
последним учеником в классе. По существовавшим тогда правилам он должен был
сидеть за последней скамьёй, но по настоянию одноклассников, любивших его
за независимость и обаяние, сидел всегда за первой, рядом с первым
учеником. Это качество - способность объединять и вдохновлять - он пронёс
через всю свою жизнь. Много лет спустя Вера Павлавна Зилоти, старшая дочь
Павла Третьякова, вспоминала, что “Савва обладал громадным шармом, умел
сразу объединить всю молодёжь вокруг себя”. Однако такая популярность у
товорищей вызывала всё большую нелюбов администрации. Только о своём
учителе - словеснике Носкове, близком знакомом Гоголя, Савва вспоминал
впоследствии с благодарностью : ему он был обязан знанием русской
литературы, любовью к чтению. В седьмом классе гимназии Савву начали
интересовать политические разговоры отца с амнистированными к тому времени
декабристами. В гимназии он получает прочную репутацию человека
осведомлённого. В личных интересах Саввы уже тогда первое место занимал
театр. Но искусство, как известно, требует жертв. На выпускных экзаменах
гимназист Мамонтов полностью провалился из - за латинского языка. Ему
посоветовали уйти из гимназии. И предприимчивый Савва Мамонтов, путём
небольшого обмана, Московский университет на юридический факультет; латынь
за него сдавал кто-то другой.
Но Мамонтов и тут прослыл страстным вольнодумцем, хотя в университете
к учению относился уже с большим интересом. И всё же больше всего Савву
Мамонтова интересовал театр. Теперь он уже не только посещает спектакли, но
и сам пробует играть.
Частные театры в ту пору были запрещены, но драматические кружки
существовали. Один из таких кружков,
“Секретаревский”, который фактически был театром, и посещал Мамонтов.
Спектакли их регулярными не были, однако в зрителях недостатка не было.
Притягательным центром всего кружка был Александр Николаевич Островский.
В доме Саввы Ивановича в Москве, на Садово - Спасской, был образован
Мамонтовский кружок, где во время рождественских каникул устраивались
обычно любительские театральные постановки, выставки картин и скульптур.
Туда ходила почти вся интеллигенция Москвы. Именно благодаря этому кружку в
обществе московских искусствоведов начали признаваться картины Васнецова,
не признававшиеся до сих пор.
В 1894 году у Мамонтова появилась мысль о возрождении его оперы. Так
и получилось через два года, однако решающим стал 1895 год, когда Савва
Мамонтов заметил никому ещё тогда не известного молодого актёра Фёдора
Шаляпина. Именно благодаря этой случайной встрече возродилась мамонтовская
опера.
Николай Иванович Костомаров
Среди титанов российской исторической мысли XIXв., рядом с Н. М.
Карамзиным, С. М. Соловьевым, В. О. Ключевским, занимает видное место
Николай Иванович Костомаров (псевдонимы — Иеремия Галка, Иван
Богучаров). Творчество русско-украинского ученого историка и
археографа, фольклориста и этнографа, поэта и просветителя оказало
большое влияние на духовное развитие современников и долго еще будет
жить в памяти благодарных потомков.
Костомаров родился 4 (16) мая 1817 года в слободе Юрасовка, ныне
Ольховатского района Воронежской области, в семье помещика, отставного
капитана Ивана Петровича Костомарова и крепостной Татьяны Петровны
Мельниковой (впоследствии — Т. П. Костомарова). Будущий великий историк
сменил много учебных заведений, большей частью по причине
неудовлетворенности уровнем преподаваемых знаний. Из воронежского
пансиона, куда его отдала мать, он перешел сразу в третий из четырех
классов гимназии, а затем, в возрасте 16 лет, единственный из всех
гимназистов поступил на историко-филологический факультет Харьковского.
Не найдя и здесь серьезного преподавания, юноша погружается в
античность и совершенствует языки, прибавив к ним итальянский, пока на
третьем курсе не знакомится с новым профессором всеобщей истории М. М.
Луниным: отныне судьбой Костомарова стала история. Вспоминая
впоследствии годы учебы в университете, ученый отмечал, что “если бы не
было в университете Лунина, то время, проведенное в звании студента,
надобно было бы считать потеряным”[1]. Последние полгода до выпускных
экзаменов Николай Иванович болел оспой и был сочтен умершим, но, еще
нетвердо держась на ногах, прибыл на сессию: для дальнейшего пути в
науку бастард должен был получить “степень кандидата за отличие”. Он
сдал отлично все выпускные экзамены и уехал домой, где узнал, что лишен
степени за оценку “хорошо” по богословию, полученную на первом курсе. В
январе следующего 1837 года пересдал все экзамены и 8 декабря 1837 года
Советом университета был утвержден в степени кандидата, о чем получил
свидетельство 28 ноября 1838 года.
Одновременно, служа юнкером в Кинбурнском драгунском полку, он
разобрал великолепный местный архив и подготовил к печати историю
Острогожского казачьего полка с приложением основных документов, мечтая
“составить историю всей слободской Украины”[2] (рукопись эта сгинула в
полиции после ареста). Никакие обстоятельства не могли заставить
Николая Ивановича свернуть с пути, о котором сам он говорил так:
“История сделалась для меня любимым до страсти предметом; я читал много
всякого рода исторических книг, вдумывался в науку и пришел к такому
вопросу: отчего это во всех историях толкуют о выдающихся
государственных деятелях, иногда о законах и учреждениях, но как будто
пренебрегают жизнью народной массы? Бедный мужик, земледелец-труженик,
как будто не существует для истории; отчего история не говорит нам
ничего о его быте, о его духовной жизни, о его чувствованиях, способе
его радостей и печалей? Но с чего начать? Конечно, с изучения
своего русского народа; а так как я жил тогда в Малороссии, то и начать
с его малорусской ветви. Эта мысль обратила меня к чтению народных
памятников”.[3]
Большую роль в пробуждении и развитии у Н. И. Костомарова интереса
к жизни и историческому прошлому народа, преимущественно в сфере
фольклористики и этнографии, сыграло его личное знакомство с Г. Ф.
Квиткой, И. И. Срезневским, А. Л. Метлинским, А. О. Корсуном и другими
известными литераторами и учеными, а также его ознакомление с их
творчеством и историческими думами, народными сказками и пересказами.
Как поэт-романтик Н. И. Костомаров соединил в своем творчестве
“исторические и легендарные мотивы, внес в перепевы из украинского
фольклора, конкретные черты исторического прошлого”[4]. Вообще,
характеризуя Н. И. Костомаров, уместно отметить, что он любил слушать
музыкальные произведения Л. Ван Бетховена, Ф. Шуберта, Ф. Листа, ему
очень нравилась музыка М.И.Глинки, Н. И. Лысенко, он читал наизусть на
языке подлинника стихи И. Гете, “Божественную комедию” Данте, не говоря
уже о произведениях русских авторов и родного творчества, которые
ученый знал превосходно: ему, например, не составляло труда прочесть по
памяти былину “Садко”.
Осенью 1840г. Н. И. Костомаров сдал магистерский экзамен и получил
разрешение писать диссертацию на избранную тему. В 1841г. Он подал на
факультет исследование “О причинах и характере унии в Западной России”,
которое через год было принято к защите. Но церковная власть, царская
цензура и правительство пришли к выводу о том, что оно не достойно
ученой диссертации как по характеру темы, так и по причине широко
приводимого фактического материала о безнравственности духовенства,
тяжелых поборах с народных масс, а главное — о восстаниях крестьян и
казаков. По распоряжению министра просвещения С. Уварова все
напечатанные экземпляры этой работы следовало уничтожить. (Но все-таки
остались три уникальных экземпляра книги, являющейся сегодня большой
библиографической редкостью.) Н. И. Костомарову разрешили писать
диссертацию на другую тему. Во второй диссертации Н. И. Костомаров
провел, как он выразился, свою задушевную мысль “об изучении истории на
основании народных памятников и знакомства с народом”, обращении к
жизни народа в ее многообразии, тем самым поставив одним из первых в то
время украинской историографии новую актуальнейшую проблему и занял в
науке своеобразное место на общем фоне военно-административной истории.
Весной 1843 г. Н. И. Костомаров подал на факультет диссертацию на тему
