Бэкон различает два плана исследования знаков – план содержания (он называет его “смыслом”, “значением”) и план выражения (“изложения, “формы”) [52], в частности, применительно к искусству. Так, понятие поэзии, - пишет он, - может восприниматься в двух смыслах: “с точки зрения словесного выражения либо с точки зрения ее содержания”; в первом случае “она представляет собой определенный род речи”, “определенную форму выражения” [53].
Ч. Моррис, характеризуя семиотические идеи философов английского эмпиризма, правильно отмечает, что большое внимание они уделяли проблемам семантики, анализу значения с точки зрения сенсуалистической психологии [54]. Однако, Бэкон опять-таки в силу эмпирически-практического подхода к проблеме языка [55] много внимания уделяет и тому аспекту, который позже получит в семиотике название “прагматики”, а у Бэкона называется “мудростью сообщения” и в значительной мере совпадает с риторикой. Так, формулируя задачу философской грамматики – исследовать не аналогию между словами, но “аналогию” между словами и вещами, т.е. “смысл” [56], Бэкон называет и другую цель – “как следует должным образом воспринимать чувства и мысли ума” [57]. Как вытекает из контекста, “прагматические” задачи, которые он ставит перед риторическим искусством, во многом относятся и к искусству.
Задача и функция риторики состоят в том, чтобы указания разума передавать воображению для того, чтобы возбудить желание и волю, она рисует образ добродетели и блага, делая его почти зрительно ощутимым, представляет их “в словесном облачении так живо, как это только возможное” [58]. Но и поэты дали “глубокий анализ и показали, как следует возбуждать и зажигать страсти, как следует их успокаивать и усыплять, как опять-таки сдерживать их и обуздывать, не давая им возможности придти в действие” [59]. Средства убеждения, используемые как оратором, так и музыкантом, должны изменяться применительно к характеру аудитории, их вкусам. Необходимо заботиться о “гибкости и приспособляемости стиля, о тех особенностях речи, которые бы помогли общению с каждым в отдельности”. “И, конечно же, было бы целесообразно привести новое исследование этого вопроса, о котором мы сейчас говорили, дав ему название “мудрость частной речи” и отнеся к числу тех, которые требуют разработки” [60].
Бэкон – и это тоже характеризует его как мыслителя Возрождения – далек от того, чтобы подчинить теорию искусства риторике, он видит различие между ними [61]. Дело в том, что риторическое искусство использует воображение согласно указаниям разума. В искусстве же, поэзии, живописи часто возможны “преувеличения и произвольные изображения” [62], “невероятные” сочетания вещей [63], вот почему поэзия “скорее должна считаться своего рода развлечением ума”, чем “наукой” [64].
Последняя характеристика как бы
предвосхищает определение искусства как игры воображения, но для Бэкона все же
более характерен взгляд на искусство как на “способ выражения научных истин или
моральных идеалов” [65]. Этим объясняется та высокая оценка, которую
дает Бэкон использованию в искусстве всякого рода символических средств:
аллегории, мифов, притчей, загадок, образных сравнений, примеров, широко
распространенных у древних. Все эти способы репрезентации делают наглядными и
очевидными, более доступными для понимания новые и непривычные открытия и выводы
и обладают исключительной силой воздействия, чем и пользуется религия [66].
В то же время Бэкон отдает себе ясно отчет в том, что всякого рода
символические средства (аллегории и т.п.) могут быть использованы как
“хитроумное орудие обмана” с целью затемнять смысл, скрывать истинный смысл и
т.п. [67]. Критика Бэкона в этом направлении
идет в общем русле его критики “идолов площади”, то есть заблуждений,
возникающих “в силу особенностей самой природы общения”, связанной с
использованием слов и знаков [68].
Представители современной “аналитической” эстетики, которые превратили эстетику
в критику языка теорий искусства, нередко ссылаются как на свой теоретический
источник на критику языка в английской эмпиристской философии ХVII-ХVIII вв. Когда эта ссылка касается
Бэкона, Гоббса и Локка, она “затушевывает” различие между ними и семантиками.
Уже говорилось о том, что Бэкон нацеливал философию языка на изучение аналогии
между словами и вещами, а не между самими словами, и не одобрял скрупулезное
исследование языка [69]. Что же касается теории искусства, в
частности, стихотворного, то она должна, не ограничиваясь “формальными”
задачами, “включать в себя и теорию того, какой стихотворный жанр лучше всего соответствует
определенному содержанию или предмету” [70].
ЭСТЕТИКА “БУРИ И НАТИСКА”
“Раннее Просвещение рационалистично, это век рассудочного мышления. Разочарование наступает довольно быстро, тогда ищут спасения в непосредственном знании, в чувствах, в интуиции, а где-то впереди маячит и диалектический разум. Но до тех пор пока любое приращение знания принимается за благо, идеалы Просвещения остаются незыблемыми” [71].
Это высказывание А.В.Гулыги может послужить хорошим вступлением к характеристике “Бури и натиска” (Sturm und Drang) - литературно-эстетического движения, возникшего в Германии в 70-е годы XVIII в. Наиболее видными среди “штюрмистов” были И.Г.Гаман и И.Г.Гердер.
Чтобы понять своеобразие постановки и решения проблемы искусства и коммуникации этими мыслителями, необходимо иметь в виду, что движение “Бури и натиска” возникло в русле более широкого философского течения (Франции, Голландии, а затем и Германии), направленного против рационализма и метафизики рассудочной философии Просвещения [72].
И.Г. Гаман (1730-1788)
В немецкой философии XVIII в. Гаман был одним из первых сторонников “непосредственного знания”. Познание, по Гаману, не может ограничиться лишь одними рассудочными формами (игравшими главенствующую роль в рационализме ранних просветителей); оно осуществляется не только с помощью рассудка, но и посредством чувства и разума. Гаман не противопоставляет интуитивное, “непосредственное знание” знанию опосредованному, рассудочному, признавая единство того и другого [73]. Однако превосходство он отдает непосредственному знанию, чувственной интуиции, а отвлеченное рассудочное знание обедняет, по его мнению, полноту действительности.
Интуитивизм Гамана вытекает из его онтологии: объединяя в духе религиозно-мистического пантеизма бога и мир, Гаман подчеркивает органическую целостность мира, отстаивает динамическое представление о природе как о живом организме, полном эмоциональной жизни и движения [74].
Природа, мир - это “язык”, на котором божество говорит с человеком, “речь, обращенная к твари через тварь”. Когда люди говорят, они переводят этот божественный язык на свой человеческий. “Говорить значит переводить с ангельского языка на человеческий, то есть переводить мысль в слова - вещи в имена, образы в знаки; знаки могут быть поэтические или кириологические, исторические или символические, или иероглифические - философические или характериологические” [75].
Каковы бы ни были виды знаков, поскольку они выступают орудиями отвлеченного рассудочного знания, “рассекающего” природу своими абстракциями, постольку эти средства познания и общения получают у Гамана негативную характеристику. Перевод языка природы на человеческий язык знаков “более, чем всякий другой, сходен с изнанкой обоев...” [76]
“Интуитивизм Гамана имеет эмоциональный характер” [77]. Так же, как и Руссо, он видит в чувстве, страсти основной элемент духовной жизни человека, его познания и общения. Отвлеченные, бездушные знаки не адекватны эмоциональной природе бытия.”Одна лишь страсть дает абстракциям и гипотезам руки, ноги, крылья, образам и знакам - дух, жизнь, язык...”, “зачатие и рождение новых идей и новых выражений ... лежат сокрытыми в плодоносном лоне страстей перед взором наших ощущений...” [78].
Произвольным, рациональным “знакам” просветителей Гаман противопоставляет непроизвольные, иррациональные “образы” [79]. “Ощущения и страсти говорят лишь образами и понимают только их. В образах заключено все сокровище человеческого познания и блаженства” [80].
Такая высокая оценка “образа” содержится в брошюре Гамана “Карманная эстетика” (Aesthetic in nuce). И это понятно. Язык образов - это язык поэзии. “Поэзия - родной язык человеческого рода; так же, как садоводство древнйе земледелия, живопись - письмен, пение - декламации, уподобление - выводов, мена - торговли. Глубоким сном был покой наших предков; и их движение - безумной пляской. Семь дней сидели они в молчании раздумья и удивления - и открывали уста - для крылатых снов” [81].
Именно поэзия - язык страсти, чувства и образов - выражает непосредственное интуитивное восприятие действительности. Только поэзия (а не “откровения” Платона, Бюффона) есть “подражание прекрасной природе” [82]. Только язык поэзии может отражать адекватно “ангельский” язык природы” [83].
Поэзия, по Гаману, не только родной, но и “древнейший” язык человеческого рода. Именно в первобытном языке и сознании, образном и чувственном, видит Гаман исходное иррациональное начало всякой поэзии [84].
Таким образом, интерес Гамана к философским проблемам языка нашел свое отражение и в эстетических взглядах мыслителя, затрагивающих коммуникативный аспект искусства. Гаман в этом отношении оказал большое влияние на своего ученика и друга - Гердера. И хотя он полемизировал с последним по проблемам языка и поэзии , его два главнейших тезиса: противопоставление интуитивного, образного, эмоционального языка искусства знакам абстрактного рассудочного мышления, а также отождествление первобытного языка и поэзии - послужили важным исходным пунктом для решения указанных проблем в философии и эстетике Гердера.
Список использованной литературы:
- Басин Е.Я. Искусство и коммуникация. М.: МОНФ, 1999.
1). Высказывания
Декарта о языке, о знаках см. в его основных сочинениях («Правила...»,
«Рассуждения...», «Начала философии»), в ответах Декарта на возражения Гоббса
по поводу «Размышлений», в письме к Мерсенну от 20.XI.1629
г. и др.
2). Р. Декарт. Избранные произведения. Госполитиздат,
1950, с. 86.
3). M.E. Abbe’ du Bos. Reflexions critiques sur la poesie et sur la peinture. A Paris,
MDCCXCVI, p. 386-387.
4). Там же, с. 298.
5). Там же, с. 183-184, 191-195, 212-213 и др.
6). А.Ф. Лосев, В.П. Шестаков. История эстетических категорий, с. 245.
7). Э.Б. де Кондильяк. Трактат о системах. М., 1938, с. 180.
8). Condillac. Essai’ sur l’origine des connaissance. Oeuvres completes, v. 1,
p. 1798, p. 416-417.
9). Э.Б. де Кондильяк. Трактат о
системах, с. 41. См. подробнее: K.D. Uitti. Linguistics and
literary theory. New Gersey, 1969, p. 176-177.
10). Там же, с. 176-177. К. Марк.
11). К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 2, с. 155.
12). См. Д. Дидро. Собрание сочинений, т. VII, с. 175.
13). Там же, т. VI, с. 366-368.
14). Там же, с. 370.
15). Там же, т. II, с. 177.
16). Там же, т. I, с. 336-337.
17). См. R. Wellek. A History
of modern criticism. 1750-1950, London, 1966, v. 1, p. 5-51.
18). См. Ж. Ламетри.
«Человек-машина», СПб., 1911, с. 79.
19). История эстетики, т. II, с.
371.
20). Там же, с. 375.
21). Жан-Жак Руссо об искусстве. Л-М., 1959, с. 254.
22). Там же, с. 257.
23). Там же, с. 227.
24). Там же, с. 26-263.
25). Там же, с. 271.
26). Там же, с. 53-54.
27). И.С. Нарский.
Готфрид Лейбниц. М., 1972, с. 11.
28). Г.В. Лейбниц. Избранные философские сочинения.
Пер. Э. Радлова. М., 1908, с. 38-40.
29). Там же.
30). Там же, с. 337.
31). В.Ф. Асмус. Проблема интуиции в философии и математике. М., 1965, с. 19.
32). C. Brown. Leibniz and Aesthetic // «Philosophy and phenomenological
Research», v. XXVIII, N 1, p. 72.
33). H.W. Car. Leibniz. New York, 1960, p. 135.
34). H. Schnelle. Zeichensysteme zur wisstnschafflichen Darstellung. Stuttgart,
1962, s. 11-21; E. Albrecht. Sprache und Erkenntnis. Berlin, 1967, s. 53-68.
35). Г.В. Лейбниц. Новые опыты о
человеческом разуме. М.-Л., 1936, с. 239.
36). Там же, с. 240.
37). Там же, с. 242.
38). Там же, с. 246.
39). Цит. по: H. Arens. Sprachwisstnschaft.
Freiburg-Munchen, 1955. Высоко
оценивая лейбницеву концепцию происхождения языка, Х. Аренс полагает, что в
своей основе его теория и сегодня не потеряла своего значения (с. 86).
40). Лейбниц. Новые опыты..., с. 250.
41). Там же, с. 254.
42). Цит. по ж. «Успехи математических наук», т. 3, вып. 1,
1948, с. 155-156.
43). Лейбниц. Новые опыты..., с. 309.
44). И.С. Нарский. Готфрид Лейбниц, с. 225.
45). Фр. Бэкон.
Сочинения в двух томах. М., 1971, т. 1, с. 184.
46). М.Ф. Овсянников. Введение ко II тому
«Истории эстетики». М., 1964,
с. 73.
47). K.R. Wallace. Francis Bacon on Communication and Rhetoric. The Univers of
North Kalifornia. Press, 1943, p. 5.
48). Фр. Бэкон. Сочинения, т. 1, с. 331.
49). Там же.
50). Там же, с. 331-332.
51). Там же, с. 332.
52). Там же, с. 330-331.
53). Там же, с. 184.
54). Ch. Morris. Signs.
Language and Behavior, p. 287. О
психологическом подходе английских эмпириков к проблемам знака и языка см. также
E. Cassirer. Philosophie der Symbolischen Formen, Bd. 1, p. 73.
55). M. Arens. op.cit., s. 35.
56). Фр. Бэкон. Сочинения, т. 1,
с. 333.
57). Там же, с. 334.
58). Там же, с. 352.
59). Там же, с. 427. Ср. с. 186.
60). Там же, с. 354.
61). A. Wolf. A History of
Science, Technology and Philosophy. In the 16-th and 17-th Centures...
Gloncester, Mass, 1968, v. II, p. 68.
62). Фр. Бэкон. Сочинения, т. 1,
с. 156.
63). Там же, с. 184.
64). Там же, с. 292.
65). К. Гильберт, Г. Кун. История эстетики. М., 1960, с.
233.
66). Фр. Бэкон. Сочинения, т. 1, с. 186-187.
67). Там же.
68). См. Г. Тымянский. Фрэнсис Бэкон и его философия. Вступительная статья к
книге «Ф. Бэкон. Новый Органон», 1935, с. 40.
69). Фр. Бэкон. Сочинения, т. 1, с. 333.
70). Там же, с. 336.
71). Гулыга А.В.
Гердер. М., 1975. С.8.
72). См.
об этом подробнее: Асмус В.Ф. Проблема интуиции в философии и математике. ...
Гл. II. “Теории непосредственного знания в немецких
метафизических учениях XVIII в.”, в особенности §1. Реакция против рационализма
в Германии.
73). Гаман. Aestheticа in nuce // История эстетики. Т.II. С.540.
74). Там же.
75). Жирмунский В.М. Жизнь и творчество Гердера // Гердер. Избранные сочинения.
М.-Л., 1959. XIII.
76). Гаман.
Указ.соч. С.543.
77). См.: Markwardt B.
Geschichte der Deutschen Poetik. 1956. Bd.II. S.360.
78). Гаман.
Указ.соч. С.539-540.
79). Там же. С.539.
80). Там же. С.541.
81). См.: Wellek R. A history
of modern criticism. 1750-1950. London, 1966. Vol.1. P.180.
82). Зубов В.П. Гаман. Вступ.текст // История эстетики. Т.II. С.539; Fugate T.K. The psychological
basis of Herder’s aesthetics. Paris. 1966. P.234.
83). Kretzmann N. Semantics, history of “The encyclopedia of philosophy”. N.Y.,
1967. Vol.VII. P.395.
84). Фридлендер Г. Гаман //
Философская энциклопедия. ... Т.I. С.320.
