Конфиденциальность свидания адвоката с клиентом: каковы ее пределы
Конфиденциальность свидания адвоката
с клиентом: каковы ее пределы?
Оперативно-розыскная деятельность является одной из тех сфер государственной деятельности, где риск нарушения прав и свобод человека особенно велик. В полной мере это относится и к праву на получение квалифицированной юридической помощи (ст.48 Конституции РФ), не подлежащему ограничению в соответствии со ст.56 Основного закона страны. Вот почему правовая регламентация действий оперативно-розыскных служб представляет собой одну из важнейших задач любого государства, причисляющего себя к числу демократических, к тому же достаточно сложную. Характер законодательного регулирования этой очень специфичной деятельности в России вызывает весьма жесткую критику*(1). Все это порождает довольно много вопросов при толковании и применении Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности".
Остановимся на одном из примеров. Не так давно в Улан-Удэ была изобличена преступная группа, занимавшаяся закупкой в Новосибирске героина, ввезенного контрабандным путем из Таджикистана, с последующей перевозкой наркотика, его расфасовкой и сбытом на территории Бурятии и в других регионах Сибири и Дальнего Востока. В связи со сложностью дела и межрегиональным характером преступной деятельности группы по указанию Восточно-Сибирского транспортного прокурора была создана следственно-оперативная группа в составе работников прокуратуры, УФСБ и МВД. После ареста членов преступной группы заинтересованные лица делали попытки спрятать укрывшихся преступников и следы преступления.
Защитник одной из обвиняемых, гр-ки Б., адвокат С.в ходе следствия пошел по пути применения незаконных методов защиты. Об этом следственной группе стало известно, в том числе по результатам оперативного эксперимента, проведенного в строгом соответствии с требованиями Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности" и Инструкции "О порядке предоставления результатов ОРД органу дознания, следователю, прокурору или в суд", утвержденной совместным приказом ФСБ, ФСНП, МВД, ФСО, ФПС, ГТК и СВР России от 13 мая 1998 года.
Оперативный эксперимент был проведен по поручению следователя о проведении оперативно-розыскных мероприятий, направленных на розыск соучастника преступлений - гражданина Таджикистана Х., на основании постановления начальника УФСБ РФ по Бурятии. В ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий были получены данные о том, что обвиняемая Б., содержащаяся в СИЗО, знает о местонахождении и укрывает своего сожителя Х., обвиняемого в особо тяжком преступлении.
Суть эксперимента заключалась в создании для обвиняемой негласной, но полностью контролируемой обстановки, что позволило бы оперативникам узнать местонахождение разыскиваемого Х. При проведении эксперимента применялась негласная аудиозапись.
Цель эксперимента была достигнута, и скрывавшийся Х. вскоре был задержан и изобличен. Результаты эксперимента были процессуально оформлены в полном соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона и законодательства об оперативно-розыскной деятельности и поступили для приобщения к материалам уголовного дела.
Но в качестве одного из побочных результатов оперативно-розыскного мероприятия в деле появилась информация о том, что адвокат С. принимал меры, чтобы разыскиваемый Х. не был найден и ушел от ответственности.
Кроме того, С., зная о ранее данных правдивых показаниях своей подзащитной, инструктировал ее примерно следующим образом: "Главное, запомни одно - о том, что там был героин, ты узнала после того, как отдала пакет. То есть на тот момент, когда ты носила пакет, не знала, что там лежит:". Адвокат ссылался при этом на свой опыт и знания в оперативно-розыскной работе, поскольку сам работал ранее оперуполномоченным, рассказывал о некоторых негласных средствах и методах оперативно-розыскной деятельности, об организации и тактике проведения мероприятий, с тем чтобы его подзащитная была "во всеоружии". Он обещал арестованной "нужные" встречи с ее "подельниками", говорил, что сам может передавать информацию записками и иными способами.
Кстати, в дальнейшем Б., сильно огорченная тем, что ее защитник С. взял с нее крупный гонорар, а затем ни разу не явился на свидание, отказалась от его услуг.
Эти и ряд других обстоятельств послужили основанием для внесения прокуратурой представления в адрес соответствующей Коллегии адвокатов о нарушении ее членом требований ст.51 УПК РСФСР. В представлении были перечислены допущенные адвокатом нарушения закона, предлагалось возбудить дело о дисциплинарной ответственности в отношении С.и решить вопрос об исключении его из Коллегии.
В ответе на представление Коллегия приняла решение объявить адвокату С.выговор. При этом акцент в большей степени был сделан на срыве им следственных действий по делу и предоставлении подзащитному необоснованных гарантий.
Адвокат С. направил жалобы на представление в суд, Генеральную прокуратуру и ФСБ России. Однако при первом же обсуждении жалобы в суде, услышав доводы прокуратуры, тут же ее отозвал. Результаты рассмотрения остальных жалоб также были не в его пользу.
Позднее в адрес прокуратуры из Гильдии российских адвокатов поступило заключение доцента М. Я. Розенталя*(2). Автор заключения, опираясь на положения ряда международных актов*(3), ст.18 ФЗ "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" и Определение Конституционного Суда РФ от 6 июля 2000 года N 128-О по жалобе гражданина Паршуткина В. В. на нарушение его конституционных прав и свобод, ст.15 и 16 Положения об адвокатуре РСФСР*(4), сделал вывод о том, что действия прокуратуры, следователей и оперативников являются незаконными и грубо нарушают право на защиту. Основная мысль автора заключения - защитник обладает безусловным иммунитетом от проведения ОРМ в отношении него при общении с подследственным, а режим конфиденциальности информации, сообщаемой в ходе свидания, имеет абсолютный характер. Кроме того, высказывалась мысль о незаконности проведенного мероприятия, поскольку "прослушивание с аудиозаписью" беседы адвоката с подзащитным не предусмотрено законодательством.
Данная правовая позиция представляется необоснованной. Не будем касаться оценки характера действий адвоката (автор заключения на них попросту "закрыл глаза"): грубое нарушение профессиональной этики и закона очевидно. Ключевыми моментами в данной ситуации являются два: определение пределов конфиденциальности информации (то есть что не входит в сферу интересов ОРД) и правомерность прослушивания разговоров адвоката с клиентом (то есть возможность проведения оперативно-розыскного мероприятия). Остановимся на них.
В русском языке значение слова "конфиденциальный" определяется как "секретный, доверительный"*(5). В Определении Конституционного Суда РФ по делу Паршуткина указывается, что конфиденциальность является гарантией "того, что информация о частной жизни, конфиденциально доверенная лицом в целях собственной защиты только адвокату, не будет вопреки воле этого лица использована в иных целях, в том числе как свидетельство против него самого". Суд прямо указывает, что конфиденциальность отношений адвоката с клиентом "служит обеспечению права каждого на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени", по существу очерчивая тем самым круг сведений, не подлежащих огласке. Встает вопрос: а является ли сферой частных интересов информация, касающаяся уголовно наказуемых деяний? Конституционный Суд РФ в п.7 абз.3 Определения от 14 июля 1998 года N 86-О по делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности" по жалобе гр. Черновой И. Г. указал: "Преступное деяние не относится к сфере частной жизни лица, сведения о которой не допускается собирать, хранить, использовать и распространять без его согласия, а потому проведение таких оперативно-розыскных мероприятий не может рассматриваться как нарушение конституционных прав". Таким образом, выявляется очень важная характеристика конфиденциальной информации - непринадлежность ее содержания к совершению преступления.
Однако общение адвоката с клиентом протекает свободно, и автоматически просеивать информацию без занесения конфиденциальных сведений на носители памяти, приобщаемые к делам оперативного учета, вряд ли возможно. Закономерно возникает вопрос: а не попираются ли тем самым права личности, гарантированные Конституцией? Ведь далеко не все сведения касаются сферы интересов расследования и пресечения преступлений. Конституционный Суд РФ в абз.2 п.2 Определения по делу Черновой указывает: "Осуществление негласных оперативно-розыскных мероприятий с соблюдением требований конспирации и засекречивания сведений в области оперативно-розыскной деятельности само по себе не нарушает прав человека и гражданина". Следовательно, нарушения прав не происходит, если обеспечен секретный режим хранения информации и строго целевой характер ее использования в соответствии с федеральным законом (а не в ведомственных или политических интересах). Это положение выступает организационно-правовой гарантией неразглашения сведений, не относящихся к интересам ОРД. Тем самым получение полной информации, собранной в ходе ОРМ, невозможно иначе как в случаях, предусмотренных законом, при наличии гарантий ее неразглашения.
Конституционный Суд в Определении по делу Паршуткина фактически запрещает нарушение гарантий конфиденциальности как обязательного элемента конституционного права на квалифицированную юридическую помощь, не подлежащего ограничению. Что же следует понимать под гарантиями? Пункт 4 Постановления Конституционного Суда РФ от 2 июля 1997 года N 11-П по делу о проверке конституционности п."б" ч.1 ст.1 Закона Республики Мордовия от 20 января 1996 года "О временных чрезвычайных мерах по борьбе с преступностью" в связи с жалобой гражданина Хайрова Р. К. гласит: "Гарантией соблюдения конституционных прав и свобод граждан при осуществлении государственными органами своих полномочий по борьбе с преступностью является предусмотренный Конституцией РФ и федеральным законодательством комплекс уголовно-правовых, уголовно-процессуальных и уголовно-исполнительных норм"*(6). Исходя из этого положения, можно сделать вывод, что под гарантиями конфиденциальности понимаются такие положения российского законодательства, которые направлены на обеспечение неразглашения информации, касающейся общения защитника и подследственного, а именно:
1) запрет допроса адвоката об обстоятельствах, ставших ему известными в связи с выполнением своих обязанностей (ст.15 Положения об адвокатуре РСФСР);
2) запрет разглашения защитником сведений, сообщенных ему доверителем в связи с оказанием юридической помощи (ст.51 УПК РСФСР);
Страницы: 1, 2
