Введение

В настоящее время русский язык интенсивно пополняется. Открытость и динамизм языка особенно отчетливо наблюдаются при изучении его исторического развития. С одной стороны, старые слова отходят на второй план или исчезают совсем (например, «гридень», «ратай»), а с другой — идет пополнение словарного состава, стилистическая дифференциация слов и их значений, что обогащает выразиттельные средства языка. В результате этих изменений прирост слов всегда превышает их убыль. Лексические единицы не исчезают внезапно, они могут долго сохраняться в языке в качестве историзмов или устаревших слов. Новые в языке слова называются неологизмами; сделавшись общеупотребительными, закрепившись в языке, они теряют качество новизны. Образование новых слов осуществляется по-разному: 1) при помощи грамматических (словообразовательных) моделей, 2) путем образования у слов новых значений, 3) особый, семантико-грамматический способ образования новых слов представляет конверсия, ср. англ. hand 'рука' — to hand 'передавать'; even 'ровный' — to even 'выравнивать; 4) новые слова входят в данный язык в результате заимствования из др. языков через устное общение или книжным путем, непосредственно из другого языка или через третий язык (ср. рус. 'кафе' < франц. cafe <араб. qahwa). Некоторые заимствования остаются не до конца освоенными языком и употребляются при описании чужеземных реалий или для придания местного колорита, например: «мулла», «клерк», «констебль», «виски». Существует пласт заимствованной лексики, функционирующий во многих языках и восходящий, как правило, к единому источнику, чаще всего латинскому или греческому (напр., «класс», «коммунизм», «демократия»),— это международная лексика; 5) ряд слов образуется по правилам аналитического наименования и сокращения слов, 6) небольшую группу составляют искусственно созданные слова: «газ», «рококо», «гном», «лилипут».

Значит, часть лексических новообразований прочно закрепляется в языке, утрачивает свою внутреннюю форму и входит в основной словарный фонд, сохраняющийся в языке в течение длительного времени. Сюда входят все корневые слова, составляющие ядро словарного состава языка (местоимения, числительные, имена родства, слова, обозначающие движение, размер, положение в пространстве и т. п.), Они понятны всем носителям данного языка, в своих прямых значениях, как правило, стилистически нейтральны и отличаются относительно высокой текстовой или денотативной частотностью.

Целью настоящей работы является исследование процесса лексикализации внутренней формы слова. Для этого целесообразно рассмотреть понятие лексикализации, как превращения элемента языка в отдельное знаменательное слово, а также частный случай лексикализации внутренней формы слова на примере поэтических текстов Цветаевой.

В последнее время возрос интерес исследователей к творчеству М. Цветаевой. Для различных интерпретаций особенностей ее поэтической системы характерны две тенденции: синтетичный способ рассмотрения «быта и бытия» поэта (А.И. Павловский, И.М. Кудрова. В.А. Швейцер, Л.Г. Федосеева, А.А. Саакянц и др.) и концептуальная направленность исследования языка поэзии М. Цветаевой: идиолекта и идиостиля (Л.В. Зубова, О.Г. Ревзина, О.Н. Северская, С.Ю. Преображенский и др.).

Рассмотрение лексикализации внутренней формы слова на наш взгляд целесообразнее произвести на примерах стихотворных текстов Марины Цветаевой.

Цель исследования —определить роль лексикализации внутренней формы слова в выражении авторской картины мира и в смысловом развертывании поэтических текстов М. Цветаевой.

1. Явление лексикализации внутренней формы слова

Лексикализация— превращение элемента языка (морфемы, словоформы) или сочетания элементов (словосочетания) в отдельное знаменательное слово или в другую эквивалентную ему словарную единицу (напр., во фразеологизм). Частными случаями лексикализации являются:

1) превращение служебной морфемы (аффикса) в слово: «акмеисты, футуристы и прочие исты»; ультра — «люди крайне реакционных убеждений»;

2) превращение словоформы или предложно-падежного сочетания в самостоятоятельное слово, например - наречие («верхом», «вниз», «замертво»), междометие («батюшки!», «караул!»);

3) превращение словосочетания в слово: «спасибо» из спаси бог, «умалишенный», «заблагорассудится»;

4) фразеологизация, возникновение идеоматического сочетания из свободного: «бить баклуши», «заморить червячка». Под лексикализацией понимается также семантическое обособление одной из форм слова или части форм, напр. форм мн. ч. существительных; ср. «бег» и «бега» (скачки), «вода» и «воды» (водные пространства). Возможно и применение термина «лексикализация» к тем формальным (напр., морфонологическим) явлениям, которые не проявляются регулярно, а ограничены определенной группой (закрытым списком) слов; так, беглость гласной в корне ограничена в современном русском языке определенным списком слов («сон — сна», «день — дня», «лед — льда», но «дом — дома», «мед — меда»).

Для выяснения явления лексикализации внутренней формы слова обратимся к определению понятия самой внутренней формы слова.

Внутренняя форма лексической единицы - это ее внутреннее устройство структура, образуемая корнем слова (в случае сложного слова - корнями), суффиксами и префиксами или сочетанием нескольких слов, если речь идет о лексической единице в форме устойчивого словосочетания.

Внутренняя форма слова – семантическая и структурная соотнесенность составляющих слово морфем с другими морфемами данного языка; признак, положенный в основу номинации при образовании нового лексического значения слова. Внутренняя форма слова мотивирует звуковой облик слова, указывает на причину, по которой данное значение оказалось выраженным именно данным сочетанием звуков. Выбор признака, лежащего в основе номинации, необязательно опреде6ляется его существенностью, это может быть лишь бросающийся в глаза признак, поэтому в разных языках один и тот же предмет может быть назван на основе выделения разных признаков, например, русское «портной» (от «порты» - одежда), немецкое Schneider (от schneiden – резать), болгарское «шивач» (от «шитья» - шить).

Внутренняя форма слова может остаться ясной и вызвать положительное или отрицательное по эмоциональному восприятию ассоциативно – образное представление («осел» об упрямом, глупом человеке, «тащиться» - двигаться медленно и с трудом). Внутренняя форма слова, окрашивая лексическое значение, входит в коннотацию и изучается в лексикологии и стилистике. В результате исторических преобразований, происходящих в языке, внутренняя форма слова может быть заменена или полностью утрачена. Утрата внутренней формы слова объясняется разными причинами: утратой того слова от которого образовано данное слово (исчезновение слова «коло» - колесо привело к потере внутренней формы слова у слова «кольцо» – первоначально уменьшительное от «коло» – и у слова «около» буквально «вокруг»); утратой предметом признака, ранее для него характерного (внутренняя форма слова «мешок» не связана со словом «мех»); существенными фонетическими изменениями облика слов в истории языка (например, первоначально к одному корню восходят пары слов «коса» и «чесать», «городить» и «жердь»). Так, сегодня рядовой носитель русского языка (не языковед) вряд ли распознает, что слово стоп образовано от глагола стлать (стелить), слово сердце - от слова середина, слово рубль - от рубить, слово мешок - от слова мех (из которого когда-то шили мешки). Во всех этих словах внутренняя форма уже не ощущается.

Внутренняя форма лексической единицы - это ее внутреннее устройство, структура, образуемая корнем слова (в случае сложного слова - корнями), суффиксами и префиксами или сочетанием нескольких слов, если речь идет о лексической единице в форме устойчивого словосочетания. Внутренняя форма, если она не стерлась, в результате исторических преобразований, происходящих в языке, способна указать нам, какую из многочисленных характеристик предмета данный язык «избрал» в качестве его «метки», его отличительного признака. Так, русское слово портной oбpазовано от слова порты (штаны, одежда), немецкое слово Schneider от schneiden (резать), а болгарское шивач. от болгарского глагола шия (шить). Как показывают данные примеры, лексические единицы, обозначающие в разных языках один и тот же денотат, могут иметь совершенно различную внутреннюю форму. Так, сегодня рядовой носитель русского языка (не языковед) вряд ли распознает, что слово стоп образовано от глагола стлать (стелить), слово сердце - от слова середина, слово рубль - от рубить, слово мешок - от слова мех (из которого когда-то шили мешки). Во всех этих словах внутренняя форма уже не ощущается.

То, что внутр. форма обладает собственным смыслом доказывается теми случаями, когда она обыгрывается. К примеру, про бедного портного можно сказать: «Портной, а без порток». Это те случаи, когда внутренняя форма лексемы обыгрывается и через это приобретает существенный смысл.

Слова в языке сочетаются друг с другом и образуют словосочетания. Свободными сочетаниями слов в предложении занимается синтаксис, раздел грамматики. Однако есть и такие сочетания слов, которыми интересуется лексикология, это не свободные сочетания слов, а лексикализованные[1], т. е. как бы стремящиеся стать одним словом, одной лексемой, хотя и не потерявшие еще формы словосочетания.

Сравним два словосочетания, где налицо определяемое существительное и согласованное с ним определение-прилагательное: железная скамья и железная дорога; первое из них — свободное сочетание двух полнозначных слов, где ясно, действительно это скамья, и она железная; т. е. «сделанная из железа». В этом сочетании общее значение складывается из суммы значений отдельных слов; мы можем заменять их синонимами без потери смысла: металлическая скамья, железная лавка, металлическая лавка; можем прилагательное заменить существительным с предлогом: скамья из железа; можем заменить основное слово производным: железная скамейка, железная скамеечка; можем изменить порядок слов: скамья железная (например, в перечне: скамьи деревянные, скамьи железные и т. п.). Но, например, никак не можем сказать деревянная железная скамья, потому что она сделана из железа, а не из дерева. Совершенно иное дело железная дорога; ни одной из перечисленных операций мы не можем произвести, получится бессмыслица, так как железная дорога — это не дорога, сделанная из железа, а единое понятие вида транспорта. Поэтому нельзя сказать ни идиллическая дорога, ни железный путь, ни дорога из железа, ни железная дорожка, ни дорога железная. Железная дорога — несвободное, лексикализованное сочетание, где дорога — не «дорога», а железная —не «железная», поэтому нас нисколько не смущает такое предложение: «Пионеры построили деревянную железную дорогу». так же как нас не смущают красные чернила, розовое белье, церная белка и т. п.

Страницы: 1, 2

В соцсетях