Театральная история Пелагеи Стрепетовой
Театральная история Пелагеи Стрепетовой
Точная дата ее рождения неизвестна. Доподлинно известно, что 4 октября 1850 –года мальчишка-подмастерье нижегородского парикмахера Антипа Стрепетова обнаружил на крыльце хозяйского дома какой-то кулек и бесцеремонно пнул его ногой. Кулек перевернулся, зашевелился и пискнул, подмастерье страшно испугался. На крик мальчишки выскочили хозяева и развернули таинственный кулек: там оказалась совсем крошечная девочка. Подкидыша приняли в семью, окрестили Пелагеей и воспитывали как родную. Настоящими родителями девочки, по свидетельству проницательных современников, были "ненадолго соединившиеся в тайной страсти" водевильная актриса Глазунова и гвардейский офицер Балакирев. Кстати, его законный сын, ставший впоследствии знаменитым композитором, был и внешне, и характером очень похож на Пелагею.
Многодетная семья Стрепетовых, все члены которой служили в театре, была очень религиозной. Маленькая Пелагея воспитывалась на молитвах, на страшных сказках няни Ефросиньи и на спектаклях нижегородского театра. Там же играла ее мать, с семи лет детские роли иногда получала и маленькая Пелагея. В Нижнем в ту пору на сцене господствовали "жестокая мелодрама, дешевая оперетка и водевиль" – купцы, основной контингент зрительного зала, высокой трагедии предпочитали куплеты и канканы. Однако на гастроли в Нижний Новгород во время ярмарок изредка заглядывали и великие мастера. Маленькая Пелагея видела на сцене американского чернокожего трагика Олдриджа в роли Отелло и выдающуюся русскую трагическую актрису Никулину-Косицкую, которая была первой исполнительницей роли Катерины в "Грозе".
Девочка не имела никаких внешних актерских данных – она была сутула, у нее был с детства искривлен позвоночник, так что иногда ее принимали за горбатенькую, хороши были только лучистые глаза и чистый грудной голос. Приемные родители были категорически против ее поступления на сцену, не видя в ней никаких перспектив, но вмешались обстоятельства. Антип Стрепетов тяжело заболел распространенной театральной болезнью (алкоголизмом), мать уже не могла по возрасту рассчитывать на хорошие роли и жалованье, и девочку 14 лет от роду (к ее радости) погнал на сцену в прямом смысле голод.
Мать снабдила ее рекомендательными письмами, и Полина – для сцены она взяла себе это имя – Стрепетова отправилась в Рыбинск в местный театр к антрепренеру Василию Смирнову. Он сжалился и взял ее на амплуа "все, что понадобится" с жалованьем всего 18 рублей в месяц. Кто бы мог предположить, что некрасивая, "без данных и гардероба" молоденькая актриса через несколько лет будет получать в десятки раз больше, и не в месяц, а за один спектакль! Опыт работы в провинциальном театре закалил Полину Стрепетову. Антрепренер и по совместительству главный режиссер Смирнов, человек малограмотный, случайно получивший театр, научить ничему не мог. Но он давал Стрепетовой роли, ее учила жизнь, она жадно впитывала опыт и знания коллег. Она много играла, в основном в водевилях, но иногда ей доставались и драматические роли, которые заставили публику всерьез обратить на нее внимание. Она умела страдать на сцене так заразительно, в ней просыпалась такая неукротимая при слабом здоровье и телосложении энергия, что она захватывала в свой водоворот всех зрителей в зале. Первой такой ролью, которая оказалась ее визитной карточкой на всю жизнь, стала роль Лизаветы в "Горькой судьбине" Писемского. Пьеса – о свете любви, нечаянно проникшем в сумрачное деревенское житье, о запретной страсти, о запретном материнстве и о страшной каре, последовавшей вслед за ними. Шквал страстей, который Стрепетова обрушивала на зал, околдовывал и потрясал. В актрисе обнаружился стихийный взрывной темперамент, доселе не виданный на русской сцене. Поражали ее нервные затраты, трудно было представить, что она, так натурально умирая от любви сегодня, сможет восстановить силы для завтрашнего спектакля. К этому нужно прибавить неимоверное количество премьер провинциального театра – их выпускали каждую неделю, и надо было учить текст. Многие актеры играли под суфлера, а Стрепетова всегда знала текст назубок, много времени отнимали у нее репетиции, другие театральные обязанности, необходимость лично развозить приглашения на спектакль влиятельным лицам города, унижаться перед ними и кокетничать с антрепренером. Последнее было ненавистно Стрепетовой – дипломатом она быть не умела.
Настоящий успех у начинающей актрисы был впереди, а пока она перебиралась из одного провинциального театра в другой, неизменно повышая свой гонорар. В Самаре она получала уже 75 рублей за спектакль. О своих юношеских скитаниях она рассказала в блистательно написанных воспоминаниях "Минувшие дни". К 20 годам Стрепетова стала известной провинциальной актрисой, она играла разнообразные роли, большей частью опереточного и мелодраматического репертуара, в основном о несчастной любви, и наконец... влюбилась сама. Ее избранник Михаил Кузьмич Стрельский был героем–любовником на сцене, любимцем дам в жизни, красавцем и, к сожалению, мерзавцем. Он женился на Стрепетовой, уже будучи женатым и не разведенным. Стрепетова все бросила ради любимого – в том числе и театр – и попала в ситуацию, многократно ею обыгранную на сцене. От Стрельского она родила дочь и маялась с фальшивым мужем до тех пор, пока не застала его, и до этого не раз изменявшего ей, с собственной горничной. Было это в Казани, куда Стрепетова последовала за ним в качестве жены героя–любовника. Но после развода со Стрельским именно в Казани началась ее огромная всероссийская слава. Внезапно театр покинула премьерша, на ее место некого было пригласить, и тогда вспомнили о Стрепетовой.
Казань тогда была крупным культурным центром России. В местном театре, принадлежавшем знаменитому антрепренеру Медведеву, играли выдающиеся артисты: Давыдов, Ленский, Писарев. Здесь начинала и будущая звезда Александрийского театра Мария Гавриловна Савина, ставшая впоследствии главной соперницей Стрепетовой в Петербурге. Их судьбы поначалу были очень схожи: Савина тоже начинала в провинции, была в Казани подающей большие надежды актрисой, тоже несчастлива в первом браке, тоже беременна (ребенка она не родила, тогда умели ограничивать деторождаемость, провоцируя выкидыш). Но у Савиной был совсем другой характер. Она была изысканно хорошенькой, дипломатичной, умелым тактиком и стратегом в театральной жизни, была привержена тонкой французской игре, продуманной, выверенной, без "плебейских эмоциональных перехлестов". Стрепетова же была безудержна во всем, прямодушна и беспощадна к себе и партнерам и блистательно умела портить отношения с полезными людьми. Но успех Стрепетовой в Казани был умопомрачителен! Она сыграла здесь в "Марии Стюарт", "Бедной невесте", "Грозе", "Коварстве и любви", "Горе от ума". Стрепетова совпала с эпохой и была востребована ею. Отмена крепостного права, появление класса разночинцев, обращение культурной публики к истинной, а не "лубочно стилизованной" народной жизни, появление таких писателей, как Достоевский, Помяловский, Успенский, Чехов, сама жизнь требовали новой актерской манеры, новых страстей и обнаженности чувств.
В 1873 году Стрепетова в первый раз приезжает на гастроли в Москву. Выступает на частной сцене Общедоступного театра и имеет бешеный успех. Дело доходит до того, что зрители из Петербурга специально приезжают в Москву, чтобы посмотреть на "чудо Стрепетовой". В 1876 году Стрепетова впервые играет на сцене Александринки и покоряет петербургскую сцену. Пора творческого подъема совпадает со счастливым браком. Она выходит замуж за выпускника школы Малого театра Модеста Писарева, блестящего провинциального артиста и, что не менее важно, образованного и интеллигентного человека. Он имел благотворное воздействие на неукротимый нрав жены, много сделал для упорядочивания ее вкуса и репертуара. Он был ее партнером и, как бы сейчас сказали, продюсером: ввел ее в круг своих друзей, выдающихся деятелей русской культуры, познакомил с драматургом Островским, литератором Писемским, художниками Репиным и Ярошенко (впоследствии оба писали ее портреты). От брака с Писаревым у Стрепетовой родился сын, которого назвали Виссарионом в честь Белинского. Они много и триумфально гастролировали с мужем по России, она получала фантастические гонорары, но провинциальный успех Стрепетову уже не удовлетворял, ей захотелось стать официально признанной премьершей в столице.
В 1881 году Стрепетова совершает роковую ошибку – поступает в императорский Александрийский театр. Ей назначают громадное по тем временам жалованье, ее замечательно принимает публика. Но критика встречает довольно прохладно. Дело в том, что в Александринке уже была своя премьерша – Мария Савина. Она уже давно перебралась в Петербург, своим изысканным талантом идеально ему соответствовала и не хотела никому уступать лидирующего положения.
Началась отчаянная борьба, в которой Стрепетова была обречена на проигрыш. Собственно, Савиной и не пришлось особенно интриговать против Стрепетовой, та все испортила себе сама. Она всегда говорила то, что думает, и очень скоро нажила себе в Петербурге множество врагов. Она могла влиятельному антрепренеру в лицо сказать, что он подлец, была раздражительна, беспощадна и часто несправедлива к партнерам. Труппа Александринки ее не приняла, она была другой, чужой. В ее народном (даже простонародном), импровизационном, самоотверженном даровании было что–то враждебное мастеровитому аристократичному ансамблю императорского театра. Да и кому из партнеров было приятно, что зритель смотрит только на Стрепетову, а не на них? Начались актерские "подставки" в театре (например, во время ее трагической тихой сцены в "Грозе" артисты массовки начинали громко разговаривать и чихать), все более болезненные уколы в прессе. Трудно было вдохновенно работать во враждебной обстановке, она срывалась во время спектаклей, ей стали изменять вкус и мера. Разладилась личная жизнь – Стрепетова разошлась с Писаревым, он остался ее другом, но жить с ней уже не мог. У нее были трудные отношения с дочерью и сыном, которого она страстно любила и чрезмерно опекала. Несмотря на блестяще сыгранные ею новые роли, в 1890–м, ее контракт с Александрийским театром не продляют. Это страшный удар для актрисы. Она уезжает в Москву, потом – в провинцию. Но у нее уже нет ни прежних сил, ни, что страшнее, прежнего успеха.
Зато она влюбилась. В третий и последний раз в своей жизни. В 1891 году она выходит замуж за 28–летнего Александра Погодина – внука известного историка. Это вызвало скандал в Петербурге, говорили, что Стрепетова вышла замуж за ровесника своих детей. Это было неправдой. Погодин был моложе на 13 лет, он безумно любил ее, и она его боготворила. Но отношения их были драматическими, неровными. Он умолял ее бросить сцену, которая в последнее время приносила ей одни несчастья, она не могла решиться на это. Они мечтали уединиться в Крыму, так благотворно действующем на ее здоровье. По просьбе мужа она строит дом в Ялте. За время работы на сцене она накопила немалые деньги, и 45 000 рублей тратит на эту затею. Но несмотря ни на что она не может бросить театр, не может жить без ролей, без зрителей. Измучившийся муж, страшно ревновавший ее и к театру, и к поклонникам, практически на ее глазах стреляет в себя из пистолета.
Смерть Погодина окончательно надорвала Стрепетову. Совершенно разбитая, она возвращается в Александринку на роли "характерных старух" с унизительным гонораром, еще играет, но тяжело заболевает – рак желудка – и 4 октября 1903 года умирает в больнице общины сестер милосердия Белого Креста. Незадолго перед этим актрису навещали друзья, утешали ее, говорили, что она немало послужила русскому театру. Стрепетова тогда сухо и гордо ответила: "Театру Савина служит, а я служила народу". О гениальной актрисе писал Немирович–Данченко, восхищенным партнером ее по "Горькой судьбине" был Станиславский. Впоследствии они создали театр, в котором главенствовали художественные принципы Стрепетовой. Они мечтали в новом театре подготовить артистов не к наигранному вдохновению императорских театров, а к новой, "сердечной" манере игры, правде чувств, в которых так сильна была Стрепетова.
К несчастью, она не дожила до расцвета Художественного общедоступного театра и, к счастью, не дожила до смерти сына, который, как бы продолжая трагическую судьбу матери, вскоре после ее похорон покончил жизнь самоубийством из–за несчастной любви.
Алексей Козлов. Cosmopolitan, июль 2001 (с. 134 – 136).
