Языковая метафора является важным фактором развития языка. Именно она лежит в основе многих языковых процессов – развитие синонимических средств, появление новых значений и их нюансов, создание полисемии, развитие эмоционально-экспрессивной лексики. В том числе метафора позволяет вербализировать представление, касающееся внутреннего мира человека. «Без метафоры, – пишет Н. Д. Арутюнова, – не существовало бы лексики «невидимых миров» (внутренней жизни человека)».[17]
Метафора пронизывает всю нашу повседневную жизнь и проявляется не только в языке, но и в мышлении и действии. Привлечение метафоры для понимания опыта является одним из величайших триумфов человеческого мышления. По мнению Н. Д. Арутюновой, изучение метафоры становится все более интенсивным, захватывает разные области знания. Следствием взаимодействия различных направлений научной мысли стало формирование когнитивной науки.[18]
Подытоживая сказанное, кажется логичным привести вывод Ю. С. Степанова о том, что «метафора – фундаментальное свойство языка… посредством метафоры говорящий… вычленяет… из тесного круга, прилегающего к его телу, и совпадающего с моментом его речи, другие миры».[19]
1.2. Когнитивная метафора
В ХХ веке на фоне развития новых направлений метафора становится для лингвистики в целом некоторым объединяющим феноменом, исследование которого кладет начало развитию когнитивной науки. Однако до последних десятилетий ХХ века, когда проблема статуса метафоры в концептуальной теории стала привлекать особое внимание лингвистов, исследования на этот счет носили случайный характер и не выделялись в отдельные обоснованные теории. Детальному рассмотрению метафоры как способа мышления в рамках когнитивной лингвистики посвящена работа Э. Маккормака «Когнитивная теория метафоры», в которой он дает определение метафоре как некоему познавательному процессу. По Э. Маккормаку причиной возникновения метафоры является сопоставление семантических концептов, в значительной степени несопоставимых, человеческим разумом путем определенных организованных операций. С одной стороны, метафора предполагает наличие сходства между свойствами ее семантических референтов, поскольку она должна быть понята, а с другой стороны – несходства между ними, так как метафора призвана создать некий новый смысл.
Относя чувственно воспринимаемые признаки к отвлеченным и непосредственно не наблюдаемым объектам, когнитивная метафора выполняет гносеологическую (познавательную функцию). Она формирует область вторичных предикатов-прилагательных, глаголов, характеризующих непредметные сущности, свойства которых выделяются по аналогии с доступными восприятию признаками физических предметов и наблюдаемых явлений.
Такого рода метафоры – когнитивные – создают тонко семантически дифференцированный язык чувств и вместе с тем обнаруживают тенденцию к семантическому сближению. Например, значение «разлюбить» может быть передано следующими метафорами: «любовь потухла, угасла, умерла, смолкла»; к сильному чувству применимы такие метафоры как «буря (пожар, вихрь, кипение, накал) страстей». Образность метафоры в этом случае ослабевает, что подтверждается скрещением, контаминацией образов.
Когнитивная метафора, состоящая в переносе признака предмета к событию, процессу, ситуации, факту, мысли, идеи, теории концепции и другими абстрактными понятиями, дает языку логические предикаты, обозначающие последовательность, причинность, цельнонаправленность, выводимость, обусловленность, уступительность и др.: предшествовать, следовать, вытекать, выводить, делать вывод, заключать, вести к чему-либо и др. К метафоре восходят союзы: хотя, несмотря на то, что, ввиду, вопреки. В этой сфере также действуют ключевые метафоры, задающие аналогии между разными системами понятий и порождающие более частные метафоры. Ключевые метафоры прилагают образ одного аргумента действительности к другому ее фрагменту.
Постановка вопроса о концептуальной метафоре дала толчок исследованиям в сфере мыслительных процессов человека. Это привело исследователей к тому, что метафора – это прежде всего вербализированный прием мышления о мире. Данной проблематикой занимались такие лингвисты 70-х - 80-х годов как А. Хили, Р. Харрис, А. Ортони, Р. Рейнолде и многие другие. Наиболее четко концептуальная теория метафоры сформулирована у Дж. Лакоффа и М. Джонсона.[20] Они описали концептуальную метафору как пересечение знаний об одной концептуальной области в другой концептуальной области.
Современная наука ставит развитие интеллектуальных навыков, творчества и образного мышления в прямую зависимость от уровня метафорического мышления. В ходе когнитивного процесса автор исследует участки своей долговременной памяти, обнаруживает два референта (иногда часто логически несовместимых), устанавливает между ними осмысленное взаимоотношение и, наконец, создает метафору. Следовательно, форма мысли получает свое отражение в речи: автор создает метафору, т.е. языковой образ. «В общем психологи считают язык основным проявлением когнитивных процессов. Он больше, чем все другие виды человеческого поведения, отражает мышление, восприятие, память, решение задач, интеллект и научение».[21] Воспринимая один и тот же объект, наблюдая одно и то же явление, разные люди получают нетождественную информацию, так как структуры сознания этих людей могут быть неодинаковыми.[22]
Аксиологический статус устойчивых метафорических конструкций закреплен в сознании носителей языка. В случае окказионального метафорического употребления он актуализируется в соответствии со статусом языковой единицы, составляющей основу метафорической конструкции. Номинативный и предикативный статус коннотата в высказывании. В силу того что семантическое значение метафорической синтагмы не обладает линейной структурой, то есть не сводится к сумме значений составляющих ее компонентов, а определяется составляющим ее основу коннотативным образом, информативный потенциал метафорической единицы вычленяется на основе сигнификативно-количественных семантических преобразований, которые закреплены в сознании носителей языка или актуализируются в процессе ее экспликации или декодирования.
Основное информативное содержание метафорической конструкции отождествляется со значением заложенного в нем предикативного признака и осложняется целым комплексом коннотативных значений, из которых наиболее важным является положительный или отрицательный статус составляющего ее основу метафорического образа.
Коннотативные образы, отождествляемые в сознании носителей языка с предикативными значениями, направлены на идентификацию или иллюстративное пояснение одного из признаков или целого ряда характеристик. В первом случае функционирование коннотата в структуре предложения определяется предикативной функцией, то есть заложенная в коннотате информация выступает в качестве структурного компонента, раскрывающего значение признака: закат > красный > кровь > кровавый закат.
К коннотатам предикативного уровня относятся образы, не предназначенные для номинации объектов действительности: лед, вода, кристалл, молоко и т.д. Их функция в предложении ограничивается презентацией одного из предикативных значений: лед – холодный, вода течет, кристалл – прозрачный, молоко – белое.
Если коннотативный образ потенциально соотносится в сознании носителей языка не с одной, а с несколькими предикативными характеристиками («прозрачный» – вода, кристалл), значение метафорического признака в каждом конкретном случае может быть выявлено только из контекста.
Хотя, как правило, в сигнификативной функции, соответствующей имплицитному выражению предикативного признака, отображающая коннотат лексема выступает лишь в одном, наиболее устойчивом метафорическом значении.
В случае, когда коннотативный образ прямо не соотносится ни с одной предикативной характеристикой, а выступает как источник целого комплекса аддитивных значений, речь может идти о номинативно-предикативной функции коннотата, то есть о его потенциальной способности к наименованию объекта действительности с обязательным условием его экспликации: собака, черт, змея, леший и т.д. При употреблении коннотативного образа в функции номинатива значение приписываемых ему предикативных признаков может варьироваться в зависимости от языковой ситуации и от индивидуальных особенностей субъекта речи. Существование коннотата в системе языка чаще всего проходит в рамках одного из функциональных значений: номинативного или предикативного.[23]
Если коннотативный образ, предназначенный для актуализации одного предикативного признака, выступает в функции номинатива, то спектр ассоциирующихся с ним метафорических характеристик, как правило, включает первичное значение образующего квантитативную метафору признака. Однако в ряде случаев один и тот же коннотат в предикативной и номинативно-предикативной функции может обладать разными метафорическими значениями.
Следует отметить, что в системе языка присутствуют коннотаты предикативного плана, которые потенциально могут быть использованы для метафорического наименования отдельных частей или структурных компонентов объектов действительности: «солома» (волосы); «тростинки» (руки, ноги); «перья» (облака); «золото» (осенняя листва).
Такого рода коннотативные образы в предложении составляют
основу для образования генитивных метафорических сочетаний: солома волос,
тростинки рук, перья облаков, золото листвы и т.д. При употреблении коннотата в
функции номинатива значение метафорических переносов определяется сложившимся в
сознании носителей языка отношением к коннотативному образу и интенциональными
установками субъекта речи.
При отсутствии явно выраженной субъективной оценки коннотата (в случае
употребления, например, таких устойчивых сочетаний, как голубая лента – река,
люди в белых халатах – врачи и т. д.) значение метафорической конструкции
ограничивается стилистическими функциями. Такого рода метафорические сочетания
в предложении выступают как синонимичные варианты нейтральных языковых единиц
или употребляются для дополнительного эстетического воздействия на адресата
речи.
Система метафорических значений ориентирована на эмоционально-экспрессивное отражение явлений реальной действительности. Любой метафорический перенос (квантитативный или сигнификативный) тяготеет к гиперболизации, к выражению высшей степени проявления актуализирующегося с его помощью признака. Особенно ярко это проявляется в метафорических сочетаниях, раскрывающих признак в потенциально-ситуативном представлении.
