Этому состоянию предшествовал довольно длительный период становления комедии, на некоторых моментах его мы и остановимся.
Тот вид спектакля, который позднее стал называться театром «Петрушки», формировался среди обилия кукольных представлений в русских городах начала XIX – конца XVIII века. Существовавший тогда бытовой кукольный театр состоял в основном из отдельных, не связанных друг с другом сценок. Постепенно в нем возникает тенденция к циклизации, к объединению разрозненных дотоле сценок вокруг одного героя, который дурачит, обманывает, наказывает, высмеивает тех лиц, что и в жизни не пользовались симпатией у простого зрителя народных кукольных спектаклей. В связи с этим наблюдается и переход от пантомимы к разговорным сценам. Предпочтение отдается таким сценам, где куклы «сами» ведут разговор, насыщенный яркими, острыми, образными репликами.
В результате во второй четверти XIX в. на основе традиционного бытового кукольного театра появились первые варианты будущей комедии с Петрушкой, герой которой легко поглощал, приспосабливал к себе существовавшие до него сценки народных кукольных представлений.
В 1844 г. смотритель приходского училища В. Ф. Золотарен-ко заносит в свой дневник весьма ценную для нас запись о посещении им во время осенней ярмарки в Екатеринодаре кукольной комедии. Запись отражает переходный момент в становлении этого вида театра: «Был в кукольной комедии. Тут взору моему представился сейчас круг скрипачей, баса, бубна и цимбал. Из обоев сделаны ширмы, в верхушке отверстие. Заиграла балаганная музыка, и две неопрятные куклы мужска и женска полов начали танцевать, только, разумеется, ног не видно. За одной четой выходила другая, совершенно в различном костюме, и так далее. В заключение танцев поцелуются. Наконец, явился неопрятный вельми носатый великан; он сперва убил солдата, потом лекаря, наконец, самого черта. Дебоширил до тех пор, пока не схватила его за нос белая собака, которая утащила его вниз за кулисы. За сим объявили: кончилось».
Легко заметить, что вторая половина спектакля близка классическому «Петрушке» XIX в., а первая, как мы убедимся позднее, сходна со светской частью представлений в другом типе кукольного театра – вертепе. Сочетание двух традиций отразилось и на трактовке образа «носатого великана» екатеринодарский кукольник сделал его победителем черта (по примеру Запорожца – героя украинского вертепа), но жертвой собаки (как в русской комедии с Петрушкой).
2. Художественно-выразительные элементы образа «Петрушки»
Высокий дребезжащий голос этого героя раздавался на всех ярмарках, на традиционных народных гуляньях, на храмовых праздниках. В Петербурге, например, на Адмиралтейской площади в дни масленичных и пасхальных гуляний выступало одновременно несколько петрушечников, причем каждый из них проигрывал комедию 8 – 10 раз в день, и всегда вокруг ширмы собиралась толпа народа.
Обычно с «Петрушкой» ходили два человека: кукловод и музыкант. Имущество театра состояло из легкой складной ширмы, ящика с 7 – 20 куклами и шарманки. Все куклы были перчаточными, с головками из дерева или папье-маше, кроме лошади, которую вырезали из картона или фанеры.
Внешнему виду персонажей комедии старались придать типовые черты, чтобы легко было «узнать» героя – его социальное положение, национальность, профессию и т.п. К Петрушке таких требований не предъявляли, он не имел прототипа в реальном быту, но входил в семью фольклорных шутов, обладающих (в пределах европейской традиции) общими обязательными чертами во внешнем облике: огромный нос, горб или два горба – спереди и сзади, выступающий подбородок, дурацкий колпак на голове и т.п. Одет Петрушка бывал в красную сорочку или красный кафтан, брюки заправлены в лаковые сапожки. Иногда его наряжали на манер арлекина (одежда из цветных лоскутков) или клоуна (воротник с бубенчиками и пр.).
Голос Петрушки отличался особым тембром и высотой, для этого в разговоре за него кукольники использовали специальное приспособление – говорок, пищик. Как сообщал один из корреспондентов П.Н. Тиханова, это – «маленький снаряд, состоящий из двух костяных пластинок, внутри которых укреплена узкая полоска полотняной тонкой ленточки». По словам собирателя из Волынской губернии, «особый пискливый голос Петрушки производится с помощью «говорка», который хозяин театра, произнося роли других кукол, быстро отодвигает в сторону, за щеку; быстрота передвижения «говорка» с языка к щеке и обратно замечательна и достигается путем продолжительной практики».
Театр «Петрушки» не знал декораций. Из бутафорских принадлежностей основной и часто единственной была палка, которой Петрушка бил своих недругов. Для создания шумовых эффектов использовали специальную дубинку-трещотку. Палка выступала и как заменитель какого-либо упоминаемого по ходу действия предмета: она имитировала ружье, скрипку, ружье и т.п.
На петрушечной сцене могли одновременно присутствовать только две куклы 9по одной на каждой руке кукольника). Рядом с ширмой, сбоку, располагался музыкант с шарманкой.
Одним из самых важных компонентов спектаклей «Петрушки» является движение кукол. «Их прелесть в движении, смысл их существования в игре. Петрушек на фотографии и смотреть нечего», - писала Н.Я. Симонович-Ефимова в известной книге «Записки петрушечника». Это справедливо, потому что кукла – основа представления – воспринимается только тогда, когда она «оживает» на сцене, т.е. двигается, жестикулирует. Народные кукольники знали это. Подчас могло показаться что многие жесты кукол излишни; бессмысленны, но петрушечники считали, что без этого кукла перестанет жить и вместо «существа из мяса и крови, с сердцем, душой, с разумом и характером», каким виделся Петрушка на ширме знаменитого И.А. Зайцева, зритель обнаружит перед собой только «тряпку с разрисованной деревянной головой». Это правило неукоснительно выполнялось всеми кукольниками, особенно в отношении Петрушки, «забавная фигура которого» всегда «суетливо мелькала на «бруске» над аляповатой, пестрой передвижной ширмой». Даже произнося свой выходной монолог, Петрушка не переставал двигаться, жестикулировать. Около 40 знаменитых слов – такова речь Петрушки при выходе на ширму в майкопском представлении, а сопровождается она массой движений: герой раскланивается с публикой, ударяет себя по лбу, садиться на барьер, стучит по нему рукой, при этом перебивает свои слова смехом и пением, которые тоже, естественно, сопровождались разными телодвижениями и беготней вдоль грядки.
Комедия пополнялась новыми персонажами, становилась более актуальной и социально насыщенной. И там, где протест против различных представителей власти, против угнетателей или существующих порядков достигал большей силы.
Петрушка во всех своих поступках – выразитель протеста. Его неиссякаемая веселость, разящее остроумие и сделали его любимцем широких масс, а комедию о нем – самой популярной из всех старинных народных комедий.
Дебоши и убийства не на минуту не вызывают у зрителей порицания. Однако все дошедшие до нас записи этой комедии оканчиваются тем, что Петрушка жестоко расплачивается за свои преступления. И тем не менее постигающая его «небесная кара» не умаляет оптимизма и силы протеста, которыми насыщена пьеса в целом.
Комедия о Петрушке была создана и бытовала, по-видимому, в городских, посадских, слободских) кругах. Об этом свидетельствуют сцены в трактире, образ приятеля Петрушки – молодого, мастерового, пришедшего в город на заработки, скорбь матери Петрушки по поводу того, что сын жениться на городской девушке, в то время как ему можно было выбрать невесту в деревне. Петрушка оставался главным персонажем ряда новых пьес, претерпевал значительные изменения в характере и внешнем облике.
В настоящее время спектакли с участием петрушки редки, но система кукол, носящих общее название «петрушек» или ручных верховых кукол широко применяется в театре кукол.
Стоит лишь добавить, что «Петрушка» как массовое явление народной зрелищной культуры не прекратил свое существование в начале XX века. Со всеми своими достоинствами и недостатками театр «Петрушки» занимал очень видное место в кругу народных развлечений и оказал большое влияние на первые шаги профессионального театра кукол.
III. Социальная и эстетическая сущность фольклорного театра «Петрушки»
Если говорить о злободневности театра «Петрушки», его социальной заостренности, то необходимо отметить, что степень их могла быть разной даже у одного и того же кукольника, менялась от сцены к сцене, от выступления к выступлению. Комический эффект в большинстве случаев достигался приемами, характерными для народной смеховой культуры, о которой писал М. М. Бахтин. Это бесконечные драки, избиения, всевозможные непристойности, остроумные и алогичные сочетания слов, обыгрывание мнимой глухоты партнера и т.п. кукольник каждому эпизоду мог придать нужный ему в данный момент оттенок, расставить необходимые акценты, заострить внимание на одних сценах и убрать, сгладить другие. К примеру, если комедия ставилась в холостой компании (преимущественно офицерской), то центр тяжести падал на движения героев, окрашенных своеобразным комизмом. Здесь разыгрывалась особая интермедия под названием «Петрушкина свадьба», о которой писал еще Д.А. Ровинский: «Сюжета в ней нет некакого, зато много действия. Петрушка приводит невесту Варюшку: он осматривает ее на манер лошади. Варюшка сильно понравилась Петрушке, и ждать свадьбы ему невтерпеж, почему и начинает он ее упрашивать: «Пожертвуй собой, Варюшка!» Затем происходит заключительная сцена, при которой прекрасный пол присутствовать не может». Если представление шло перед «своим братом», простыми зрителями (крестьяне, городская беднота), то кульминацией становился допрос Петрушки, который превосходил все сцены комедии по силе социального и эмоционального воздействия на публику. Расправа Петрушки над полицейским особенно привлекала постоянного зрителя и высоко оценивалась некоторыми революционно или демократически настроенными людьми. Вспомним: в поэме «Кому на Руси жить хорошо» комедия охарактеризована двумя строчками:
Хожалому, квартальному
Не в бровь, а прямо в глаз!
В этом, по мысли Некрасова, основное ее достоинство, сила, и этим она привлекает толпу народа на сельской ярмарке.
М. Горький характеризуя образ Петрушки, писал «… была создана фигура, тоже известная всем народам: в Италии – это Пульчинелло, в Англии – Понч, в Турции – это Карапет, а у нас – Петрушка.
М. Горький ставил его в один ряд с такими, по его словам, наиболее глубокими и яркими, художественно совершенными типами героев, созданными фольклором, как Геркулес, Прометей, Микула Селянинович, Святогор, Фауст, Василиса Премудрая, Иван-дурак. Представления комедии всегда ощущались как праздник. Около ширмы, на которой буйствовал Петрушка, бывало многолюдно и очень оживленно.
Петрушка – это непобедимый герой народной кукольной комедии, он побеждает всех и все, а сам остается бессмертен. В глубоком и наивном образе этом, трудовой народ воплотил сам себя и свою веру в то, что в конце концов именно он преодолеет все и всех. В руках настоящих мастеров своего дела тряпочные артисты «могли» даже менять выражение лица за счет еле заметного наклона или поворота головы куклы, при котором, по-иному вырисовывались брови, рот, освещались нарисованные или стеклянные пуговицы-глаза – кукла смеялась, грустила, недоумевала, сердилась и т.д. Профессиональные советские кукольники позже установили, что выражение лица у куклы должно быть нейтральным, только в этом случае она может изменять его в зависимости от характера движения. Голова народного Петрушки делалась не по этим правилам, вопреки им. Однако герой комедии иногда не воспринимался в момент игры созданным из неживого материала, для публики он обладал мимикой. Секрет его жизненности – в непрерывном движении на протяжении всего спектакля.
Старейшему актеру советского театра кукол Е.В. Сперанскому в детстве не раз приходилось видеть народного «Петрушку» и вот что он пишет о нем: Петр Петрович Уксусов – «существо» скроенное, казалось бы, наперекор всем законам нашего искусства: мы боимся сейчас слишком определенного выражения кукольной маски, а он смеется открыто и дерзко; мы избегаем натуралистических деталей, а на тебя таращатся тщательно нарисованные глаза (…). Он создан для быстрых подъемов и падений, для мгновенных поворотов, молниеносных ударов. (…) Его сценические паузы измерялись долями секунд, он, как фотон, частица света, лишен был «массы покоя» - вот почему он имел право проносить свою дерзкую зубастую улыбку через все представление: она не успевала застыть, превраться в гримассу». Роль движения велика в спектаклях типа комедии о Петрушке еще и потому, что зрителей привлекал не столько сам сюжет, заранее хорошо известный, сколько живое воплощение, проигрывание его на сцене. В этом – типичное проявление фольклорной природы театра «Петрушки» и рассчитан он был на зрителя, чьи эстетические идеалы и художественный вкус формировались, воспитывались в основном на фольклорных традициях. От представления требовали не психологической разработки героев, не раскрытия мотивов их поступков, а самих поступков, действий, направленных прежде всего на преодоление препятствий и посрамление недругов. «Брычками и пинками переполнена вся комедия, - отмечал Д.А. Ровинский, - они составляют самую существенную и самую смехотворную часть зрителей. Драки всегда проходили с шумом и восклицаниями. Использовались не только голосовые возможности кукольников, но и дубинка-трещотка, которой Петрушка колотил свою жертву, а также стук деревянных голов кукол о край ширмы. Последнее особенно нравилось зрителям, так как «наглядно» показывало силу удара и накал борьбы.
Пантомима занимала в театре «Петрушки» заметное место. Это похороны, драки, танцы, дивертисментные выходы «посторонних» кукол.
Несмотря на яркость и предельный комизм пантомимических эпизодов комедии, не они составляют основу ее. Театр «Петрушки» - вид народного театра, который не только смотрелся, но и слушался, поэтому большинство сцен включали в себя в разных пропорциях и движение, и разговор. В эпизодах торга (сцена покупки лошади), лечение, высмеивания солдатской муштры слово и жест, как правило, равнозначные, они взаимно дополняют друг друга, сочетая зрительное и слуховое восприятие.
Составной частью большинства представлений театра «Петрушки» оказывались песни и танцы. Герои комедии исполняли лирические песни, плясовые, куплеты частушечного склада, жестокие романсы, песни литературного происхождения. Танцевали русского, комаринскую, трепака, «барыню», польку, вальс и т.д. Большая роль в комедии отводилась музыкальным выставкам. Танцы и песни, мелодии шарманки являлись не просто музыкальным оформлением спектакля, они призваны настраивать публику на веселый, праздничный лад, создавать дополнительный комический эффект путем контрастного соотношения мелодии и действия, служить характеристикой персонажей, разнообразить теми, иначе говоря, вместе с другими поэтическими и сценическими приемами делать представление живым и ярким зрелищем.
Кукольник был свободен в выборе репертуара, в распределении его между персонажами, в насыщенности спектакля музыкальными вставками. В первую очередь это зависело от таланта петрушечника, вкуса, умения петь и знания песен и танцев, от его способности «чувствовать» публику. Однако существовали все же некоторые ограничения и закономерности. Во-первых, выбирались популярные в данной среде песни и мелодии. Делалось это не только потому, что спектакли были рассчитаны на самый широкий, низовой круг зрителей. Не менее важно и другое. В силу своей специфики народные кукольные представления не могут идти долго и требуют частой смены эпизодов, убыстренного действия. Поэтому герои такого спектакля, как правило не поют песни целиком и долго не танцуют, иначе это нарушит темп и непременно скажется на качестве представления. Исполняется куплет, начальные строки песни, наигрываются, напеваются или насвистываются первые такты мелодии, и поскольку используются известные всем произведения зрители сами мгновенно восстанавливают целое и настраиваются на нужный в данный момент лад. Кроме того, нередко песенно-музыкальная вставка создает комический эффект тем, что пародирует какое-то произведение, и степень комизма во многом зависит от известности пародируемой вещи. Нередко смех зрителей сопровождает исполнение песни потому, что содержание ее резко противопоставлено поступкам героев. Петрушка с трудом забирается на лошадь, садится задом наперед, прекомично хватается за хвост или гриву, чтобы не свалиться, — и запевает лихую ямщицкую песню , «Запрягу я тройку борзых темно-карих лошадей». Не менее контрастно, отсюда — не менее смешно звучат строки романса «Не уезжай, голубчик мой, Не покидай поля родные...», исполненные Петрушкой сразу после того, как он с помощью палки избивает и прогоняет арапа.
Песня может выступать и в роли самохарактеристики персонажа. Так, пьяный мужичок появляется над ширмами, напевая «Ой под вечер поздно молодец в поле разгулялся»; приятель Филимошка обычно поет песни, так или иначе затрагивающие тему кабака, вроде
Дует, дует ветерок
Из трактира в погребок.
Гуляй да погуливай;
цыган же исполняет те песни, в которых говорится либо о цыганах, либо о лошадях и т.п.
Структуру театрального представления определяет и взаимоотношение зрителей и актеров. Ориентация на публику существовала и существует во всех видах театрального искусства, в разной, конечно, степени и в разном качестве.
Для русского «Петрушки», как и вообще для народного театра, общение со зрителем было непременным условием и чрезвычайно важным моментом спектакля.
Библиография
1. Белозерова В.В. Традиционная культура Орловского края. – Орел, 2005. – С. 393
2. Богатырев П.Г. Художественные средства в юмористическом ярмарочном фольклоре. – М., 1971
3. Григорович Д.В. Петербургские шарманщики. – Полн.собр. соч. В 12-ти Т. Т.1., 1996. – С. 13
4. Гусев, Некрылова Русский народный кукольный театр. – С. 340
5. Кузнецов Е. Русские народные гулянья по рассказам А.Я. Алексеева-Яковлева в записи и обработке Е. Кузнецова. – Л; М., 1998
6. Некрылова А.Ф. Русские народные городские праздники увеселения и зрелища. – С. 219
7. Некрылова А.Ф. Русский фольклор. – Вып. 14. – Л., 1974
8. Ровинский Д.Д. Русские народные картинки. – Т.5. – М., 1881. – С. 226
9. Савушкина Н.И. Некрылова А.Ф. Библиотека русского фольклора // Народный театр. – С.473
10. Смирнова Н.И. Оживают куклы. – С. 112
11. Театральная энциклопедия. – М., 1965
12. Новоселова О.//Праздник. – 2003. - № 3. – С. 15
13. Петрушкины потешки //Праздник. – 2004. - № 7. – С. 23 – 25
