В нашем обществе еще широко распространены нормы морали, относящие к позорным, порочащим честь некоторые явления, которые, по сути, едва ли являются таковыми. Например, общественное мнение признает позорным отнесение лица к сексуальному меньшинству, объявление его импотентом или имеющим внебрачных детей, страдающим венерическим заболеванием и т.д. Поэтому судебная практика признает такие измышления клеветническими. Так, один из судов Ставропольского края осудил за клевету Х., который распространял заведомо ложную информацию о том, что жена его сына вступила в брак, не будучи девственницей. Интересно отметить, что пострадавшим счел себя сын Х. Во всяком случае, дело было возбуждено именно по его жалобе.[35]
Вопрос о том, являются ли распространяемые измышления клеветой, решает потерпевший. Следовательно, субъективная оценка оклеветанного кладется в основу при возбуждении уголовного дела. Однако наличие или отсутствие клеветы, степень ее общественной опасности определяет суд, исходя из понимания им того вреда, который причиняется клеветником потерпевшему.
Общественно опасные последствия. Споры об определении клеветы как материального или как формального состава.
Как в формальных, так и в материальных составах различных последствий на самом деле может быть множество. Так в «...результате клеветы страдают не только честь и достоинство потерпевшего, но и травмируется его психика, что нередко влечет причинение реального вреда его здоровью. Кроме того, клевета может вызвать наступление и других тяжких последствий: неприятности по службе (увольнение, понижение в должности), самоубийство потерпевшего или его близких и т.п.»[36] Хотя эти последствия находятся за пределами состава клеветы, суд по своему усмотрению может учитывать их при назначении наказания виновному либо нет. Между тем наступление тяжких последствий в результате клеветы существенным образом повышает степень общественной опасности содеянного, и законодатель, на наш взгляд, должен дать этому соответствующую оценку, предусмотрев их в качестве квалифицирующего обстоятельства.
По поводу определения состава клеветы, как формального или материального мнения авторов расходятся. В основном мнения расходятся из-за различий в том, что понимается под общественно опасными последствиями. Обычно из рассматриваемого предписания закона делается вывод о том, что клевета является так называемым формальным преступлением, которое окончено с момента "распространения заведомо ложных сведений, порочащих другое лицо, в любой форме и хотя бы одному человеку"[37]. Такая точка зрения представляется ошибочной. Ткачевский Ю.М. пишет, что клевета и оскорбление являются оконченными преступлениями только тогда, когда потерпевший счел себя оклеветанным или оскорбленным и возбудил в суде дело о защите своей чести, достоинства или репутации. В исключительных случаях это в соответствии со ст.21 УПК РСФСР может сделать прокурор. С точки зрения этого автора, редакция ст.129 УК РФ нечетко отражает объективную сторону этого материального, а не формального преступления. Клевета и оскорбление приобретают юридическое значение, если потерпевший приходит к выводу о том, что его чести, достоинству или репутации нанесен ущерб, и обращается при этом к судебной защите. Однако отсчет срока давности для привлечения к уголовной ответственности за клевету начинается с момента распространения клеветнических измышлений (ст.78 УК РФ). Дальнейшее исследование этого вопроса будет происходить в п.3 главы I курсовой работы «субъективная сторона клеветы» в связи с тесной связью этого вопроса с проблемой определения формы умысла (стр.27).
Диффамация
От клеветы следует отличать диффамацию[38].
Диффамацией является распространение позорящих другое лицо сведений независимо от их истинности. Получается, что диффамация является более широким понятием по отношению к клевете.[39]
В эпоху господства коммунистической идеологии человек не имел права на личные тайны. Общество должно было знать все о каждом индивиде. Не случайно А.А. Пионтковский писал: "Признание наказуемости диффамации противоречило бы основным принципам социалистического демократизма, необходимости развития критики недостатков, невзирая на лица". Ответственность за диффамацию в УК РФ тоже не предусмотрена, но ее заменяют от части иные составы преступлений: нарушение неприкосновенности частной жизни (ст.137), нарушение тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений (ст.138), т.е. только те, которые касаются личной жизни.
Ткачевский Ю.М. все же предлагает ввести и специальную норму об ответственности за вторжение в частную жизнь в форме диффамации, как сделано в большинстве стран мира.[40] И он приводит примеры: в 201 УК ФРГ предусмотрена ответственность за передачу информации, носящей конфиденциальный характер, или распространение ее содержания. В законе подчеркнуто, что наказуемо и покушение на данное преступление. В соответствии со ст.226-2 УК Франции одним из запрещенных действий является распространение сведений, относящихся к частной жизни гражданина.
Однако эти примеры лишь частично отражают диффамацию – в части распространения порочащих сведений только о личной жизни. В этой части нормы об ответственности присутствуют и в УК РФ (ст.137 УК РФ). А с введением полной диффамации я не согласен.
Если лицо совершает порочные действия, оно нарушает социальные нормы поведения. Запрет на сообщение сведений о нарушении лицом социальных норм, ослабил бы действие таких немаловажных социальных норм в регулировании общественных отношений, как нормы морали, нравственности, групповые нормы (нормы организаций и объединений), нормы обычаев. Как не должна накладываться тайна на то, что кто-то нарушает правила закона, также и не должна на то, что кто-то нарушает правила поведения, нормы морали, совершает безнравственные поступки, характеризующие его как аморального человека, а следовательно, чего можно от него ожидать. Общество может знать о совершении преступления, о гражданско-правовом нарушении, даже самых незначительных (но нарушая нормы права, лицо обычно нарушает другие социальные нормы). Почему же нарушение самих социальных норм, например морали – должно искусственно покрываться тайной, которые могут быть и страшнее правовых нарушений (предательство близкого человека, ложь, веселое злорадство на похоронах близкого человека (тещи)), и которые не правовые не потому, что не важные, а потому, что в принципе не могут быть урегулированы правом?! Хотя, в этом случае наносится вред чести, но лицо в данном случае не имеет права на честь, которую оно не заслуживает. Честь должна соответствовать действительности. Поэтому в случае распространения сведений, соответствующих действительности она не должна охраняться, а при распространении заведомо ложных порочащих сведений, наоборот честь охраняется.
Право не может и не должно регулировать все общественные отношения, другие социальные нормы справляются с этим, довольно эффективно, общественное мнение в определенной ситуации может быть сильнее закона и не следует этому препятствовать введением ответственности за диффамацию. Как в случае нарушения закона лицо должно претерпевать санкции государства, так и в случае нарушения норм общества, лицо должно претерпевать санкции общества.
Я считаю, что даже демократическом государстве достаточно ограничения за распространение сведений о сугубо частной жизни, а введение ответственности за диффамацию, т.е. просто за сообщение порочащих сведений губительно для общества в целом, как единого саморегулирующегося организма.
Завершая анализ понятия клеветы, обратим внимание на то, что основные его элементы были определены более 100 лет назад Н.С. Таганцевым, по мнению которого, «клевета в общепринятом значении этого слова есть ложь, помрачающая честь и доброе имя человека и выражающаяся в несправедливом приписывании потерпевшему таких проступков, рода деятельности или образа жизни, которые возбуждают презрение к нему в окружающей среде, в силу господствующих в ней понятий о нравственности и чести, а также о поведении, соответствующем известному званию и положению. Существенными условиями клеветы являются: во-первых, обвинение кого-либо в действии, противном правилам чести, и, во-вторых, ложность этого обвинения»[41].
Объективная сторона клеветы в ряде зарубежных законодательств уже, чем определено в УК РФ. Так, согласно ст.266 УК Испании, простой клеветой признается только обвинение в совершении преступления, распространяемое лицом, которое знало о его ложности. В Республике Узбекистан (ч.1 ст.139 УК) уголовная ответственность за простую клевету возможна лишь в том случае, если ей предшествовала административная ответственность за аналогичное деяние. Изъятие простой клеветы, совершенной впервые, из сферы уголовной ответственности представляется необоснованным, свидетельствующим о недооценке общественной опасности этого деяния.
3. Субъективная сторона клеветы
С субъективной стороны, клевета является умышленным преступлением.
Умысел по отношению к деянию всегда прямой, а по отношению к последствиям может быть как прямой, так и косвенный, т.к. виновный может безразлично относится к общественно опасным последствиям и может совершать деяние для достижения других целей. В формальных составах общественно опасные последствия не рассматриваются. Поэтому «Общепринято, что при совершении формальных преступлений, которые являются оконченными с момента совершения действия (или воздержания от него), субъективная сторона преступления определяется отношением виновного лица к этому действию (или бездействию)»[42], а он всегда прямой по отношению к деянию. Умысел к не рассматриваемым последствиям все равно существует, хотя и не учитывается, и может быть как прямой, так и косвенный. В материальных составах умысел учитывается по отношению к деянию, потому, что он точней определяет вид умысла: только прямой или еще и косвенный. Хотя в формальных составах умысел по отношению к деянию только прямой, он соответствует умыслу (прямому и косвенному) по отношению к общественно опасным последствиям в материальных составах. Т.о. прямой умысел в формальных составах преступлений шире прямого умысла в материальных составах.
Верховный Суд РФ (как ранее Верховный Суд СССР и Верховный Суд РСФСР) исходит из того, что это преступление может быть совершено только с прямым умыслом. Данный вывод содержится, например, в решении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ 21 июля 1998 г. по делу К.[43]
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8
