В случае, если причинение вреда здоровью произошло после совершения изнасилования или насильственных действий сексуального характера, то здесь имеется реальная совокупность преступлений, предусмотренных ст. ст. 131, 132 УК РФ, и соответствующего преступления против личности.
Причинная связь устанавливается не только между наступлением смерти и непосредственными физическими телодвижениями преступника, но и действиями различных механизмов, стихийных сил природы, животных и т. п., которые были использованы для причинения вреда здоровью другого человека.
Тяжкий вред здоровью по своим объективным свойствам характеризуется по УК РФ наличием одного из указанных признаков. При этом наличие хотя бы одного из перечисленных признаков является основанием для признания причиненного вреда здоровью тяжким. При наличии нескольких признаков тяжесть вреда устанавливается по тому признаку, который соответствует большей тяжести вреда здоровью. В уголовно-правовой литературе данные признаки иногда называют “видами тяжкого вреда здоровью”, но здесь необходимо уточнение, так как, во-первых, “Правила судебно-медицинской экспертизы…”[20] прямо говорят о “квалифицирующих признаках”, а не о видах, а, во-вторых, как пишет П.А. Дубовец, на практике возможно одновременное наличие нескольких признаков, в том числе и подпадающих под определение “тяжкий вред здоровью”. В таком случае приходится утверждать, что потерпевшему причинено “несколько видов тяжкого вреда здоровью”.[21]
При установлении наличия тяжкого вреда здоровья, главным образом руководствуются общесоюзными “Правилами судебно-медицинского определения степени тяжести телесных повреждений” от 11 декабря 1978 года, которые до сих пор используются при производстве судебно-медицинской экспертизы, однако проблема точной и правильной квалификации остается правовой проблемой и находится в компетенции судебно-следственных органов. Судебно-медицинский эксперт решает вопросы лишь его области знаний, т.е. сугубо медицинские вопросы, главным образом - установление причины смерти, характера и степени вреда, причинённого здоровью. Обычно на разрешение эксперта по преступлениям, предусмотренным ч.4 ст.111 УК РФ, ставится примерно одинаковый перечень вопросов: какова причина и давность смерти; наличие, характер, локализация, механизм нанесения, степень тяжести, прижизненность, причинная связь со смертью телесных повреждений; через какое время после причинения повреждений наступила смерть; каково взаимное расположение потерпевшего и нападавшего в момент причинения повреждений; каково орудие причинения повреждений; каково количество ударов; какова сила ударов, воздействий; имеются ли на трупе следы, указывающие на возможную борьбу, самооборону.
Эксперт не вправе определять род насильственной смерти (убийство или тяжкий вред здоровью, повлекший смерть потерпевшего), особую жестокость лишения жизни человека и т.п. обстоятельства, требующие правовой оценки и юридической квалификации. Установление причин смерти осуществляется в ходе судебно - медицинских и патологоанатомических исследований трупа по общепризнанным и апробированным методикам на основании и в порядке, определенных в Инструкции по организации и производству экспертных исследований в бюро судебно-медицинской экспертизы, утверждённой приказом Минздрава России от 24.04.2003 N 161. Следователь же имеет право присутствовать при производстве судебной экспертизы, при этом оказывать содействие эксперту в получении и фиксации объяснений обвиняемого (подозреваемого), участвующего в производстве судебной экспертизы; получать от эксперта промежуточные (предварительные) результаты исследования для проверки версий. Следователь, как и другие участники процесса, присутствующие при производстве судебной экспертизы, не вправе вмешиваться в ход исследований, но может давать пояснения и задавать эксперту вопросы, относящиеся к предмету исследования. Всё это играет немаловажную роль в облегчении решения вопроса правильной квалификации.
§3. Субъективная сторона состава преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ
Субъективная сторона преступления - это связь преступного деяния с сознанием и волей лица. Чтобы деяние стало преступным, надо чтобы оно связывалось с сознанием и волей лица.
В уголовном праве уделяется особое внимание проблеме субъективной стороны, проблеме вины, поскольку малейшее отступление от принципа виновной ответственности может повлечь нарушение законности, обусловить несправедливое решение вопроса о виде ответственности и её объёме. В уголовном праве под виной прежде всего принято понимать психическое отношение субъекта к совершаемому деянию. Вина - это предусмотренное уголовным законом психическое отношение лица в форме умысла или неосторожности к совершаемому деянию и его последствиям, выражающее отрицательное или безразличное отношение к интересам личности и общества. Психологическое содержание вины занимает центральное место среди основных категорий, характеризующих её. Составные элементы психического отношения, проявленного в конкретного преступлении, - сознание и воля. Содержание вины обусловлено совокупностью интеллекта, воли и их соотношением.
Умысел делится на прямой и косвенный (ст.25), а неосторожность – на легкомыслие и небрежность (ст.26). Форма вины указывается в диспозициях статей Особенной части УК РФ либо подразумевается. Умышленная форма вины подразумевается во всех случаях, когда при описании преступления в уголовном законе нет прямого указания на неосторожность (ч.2 ст.24).
Вопрос о субъективной стороне рассматриваемого состава неизменно вызывал сложность как в теории уголовного права, так и в правоприменительной практике. Основная проблема его сводится к существовавшей долгое время в ученом мире дискуссии о двойной форме вины в уголовном праве. Вина - категория правовая. Она названа в ст.49 Конституции РФ, в ст.5, 14, 24, 60 Уголовного кодекса РФ (далее УК) и в других нормативных актах, однако ни в одном из них нет ее определения. Это понятие стало предметом науки и получило столько толкований, сколько было ученых, посвятивших ей свои работы. Повышенный интерес к данному вопросу не случаен. Четкая формулировка стала бы отправной точкой для решения всех вопросов, касающихся вины, например, видов вины и двойной вины.[22]
Определение рассматриваемого понятия вытекает из ст.24 УК, посвященной формам вины.
Ответственность за преступление, совершенное с двумя формами вины законодательно была закреплена в ст. 27 действующего УК: если в результате совершения умышленного преступления причиняются тяжкие последствия, которые по закону влекут более строгое наказание и которые не охватывались умыслом лица, уголовная ответственность за такие последствия наступает только в случае, если лицо предвидело возможность их наступления, но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на их предотвращение, или в случае, если лицо не предвидело, но должно было и могло предвидеть возможность наступления этих последствий. Умысел – наиболее распространенная в законе и на практике форма вины (из каждых 10 преступлений около 9 совершаются умышленно). В ст. 25 УК РФ впервые законодательно закреплено деление умысла на прямой и косвенный. Правильное установление вида умысла имеет разноплановое юридическое значение. Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 27 января 1999 г. «О судебной практике по делам об убийстве (Ст. 105 УК РФ)» подчеркнул, что при назначении наказания в числе прочих обстоятельств суды обязаны учитывать вид умысла, мотивы и цели преступления.
Статья 24 УК формами вины называет умысел и неосторожность. Признаками умысла являются сознание общественно опасного характера деяния, предвидение общественно опасных последствий, желание или сознательное допущение их. Признаками легкомыслия - сознание возможности наступления общественно опасных последствий деяния и необдуманный расчет на предотвращение этих последствий.
И поскольку вина - это психический процесс, говоря о наступлении двух общественно опасных последствий при совершении рассматриваемых преступлений, нужно отметить, что имеются и две вины - по одной применительно к каждому последствию. Чтобы не было недоразумений при определении вины, законодатель в описании таких сложных составов уточняет ее вид: умысел в случае первого последствия, неосторожность в случае второго. Возникновение по неосторожности второго последствия, более тяжкого, чем то, на причинение которого был направлен умысел лица, безусловно, повышает степень общественной опасности совершенного преступления, что и служит основанием для усиления наказания.
Концепцию составов с двумя формами вины развил А.А. Трайнин, который писал: “… в некоторых составах - в этом именно их большая сложность - может быть отмечено ... наличие не одной формы вины, а двух - неосторожность плюс неосторожность или умысел плюс неосторожность…”[23]
Нужно отметить, что долгое время (и до настоящих дней) многие ученые отрицают наличие в уголовном праве “двойного” интеллектуального и волевого отношения субъекта к совершаемому им деянию и наступившим последствиям.
Так, например, В.В. Лукьянов умысел и неосторожность, т.е. умышленно-неумышленную вину представляет “совершенно бессмысленной, аналогичной теплому холоду или мягкой тверди. Здравомыслящему человеку трудно себе представить, каким образом умышленные действия могут дать последствия по неосторожности. Теория “раздвоения” вины получила широкое распространение, поскольку служила удобным и благопристойным прикрытием беспомощности в решении проблемы, освобождая от необходимости признавать наличие тупика в исследовательской работе”.[24] Такой же позиции ранее придерживались другие ученые, предлагая рассматривать деяние, повлекшее наступление более тяжких последствий, чем те, на которые рассчитывал виновный, как совершенное с косвенным умыслом.[25] Их мнение поддерживали и судебные медики. Так, по мнению В.С. Житкова, всякая смерть от травмы является результатом тяжкого повреждения. Поэтому в случае смерти от повреждения оно не может быть тяжким, а является смертельным, независимо от того, наступил ли смертельный исход сразу или через некоторое время, исчисляемое иногда многими днями, когда кончина пострадавшего оттягивается энергичными лечебными мероприятиями. В таких случаях обвиняемому должно вменяться убийство, а не нанесение повреждения.
Но такую позицию нельзя считать совершенно правильной, так как, сталкиваясь с необходимостью реального разрешения вопросов, и теоретики, и практики неизбежно приходят к необходимости раздельного анализа как психического отношения к деянию, так и отношения к их результатам, тем более, что, как уже указывалось ранее, проблема квалификации носит в большей степени правовой, а не медицинский характер.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9
