Для наличия медицинского критерия достаточно одного из упомянутых видов психических расстройств.
Понятием хронического психического расстройства охватывается группа заболеваний, носящих длительный характер, трудно поддающихся излечению, протекающих непрерывно или приступообразно, имеющих тенденцию к прогрессированию. К ним относятся, например, шизофрения, эпилепсия, прогрессивный паралич, маниакально-депрессивный психоз, предстарческие и старческие психозы, некоторые органические заболевания центральной нервной системы и другие психические болезни. В судебно-психиатрической практике хронические психические расстройства наиболее часто выступают в качестве медицинского критерия невменяемости. Это касается в первую очередь шизофрении.
К временному расстройству психики относятся психические заболевания, которые быстро развиваются, длятся непродолжительное время и заканчиваются полным выздоровлением. Это острые психозы при общих инфекционных заболеваниях (например, при тифе), реактивное состояние (временные расстройства психической деятельности под влиянием тяжелых душевных потрясений) и так называемые исключительные состояния, вызывающие помрачение сознания на короткий срок (патологическое опьянение, сумеречное состояние сознания, патологические просо-ночные состояния, патологический аффект и др.).
Временные расстройства психики в судебно-психиатрической практике встречаются реже, чем хронические. Особенно редко приходится сталкиваться с исключительными состояниями. Из их числа только патологическое опьянение заслуживает более подробной характеристики в связи с уголовно-правовой оценкой алкогольного опьянения вообще.[10]
Слабоумие – болезненное состояние психики, которое характеризуется неполноценностью умственной деятельности.
Самостоятельное судебно-психиатрическое значение имеет врожденное слабоумие (олигофрения). По степени поражения умственной деятельности различаются три формы олигофрении: легкая (дебильность), средняя (имбецильность) и тяжелая (идиотия). Приобретенное слабоумие (деменция), которое характеризуется снижением или полным распадом прежде нормальной мыслительной деятельности, оценивается обычно в связи с вызвавшим его основным психическим заболеванием.
Иное болезненное состояние психики – это такое расстройство психической деятельности болезненного характера, которое не подпадает под признаки названных трех категорий. Сюда могут быть отнесены наиболее тяжелые формы психопатии, аномалии психики у глухонемых, последствия черепно-мозговой травмы (травматическая энцефалопатия) и др.
Отнесение психического расстройства к той или иной категории из числа названных не имеет самостоятельного значения для вывода о невменяемости субъекта. Соответствующий вывод может быть сделан только при условии, что данное болезненное изменение психики привело к невозможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими. Поскольку этот вывод имеет юридическое значение, последний критерий и называют юридическим.
Кроме того, суд должен проверить и оценить обоснованность экспертного заключения.
Так, принимая решение об освобождении О. от уголовной ответственности и о применении к нему принудительных мер медицинского характера, суд сослался на приведенное выше заключение экспертов-психиатров от 21 апреля 2003 года № 140, согласно которому у О. обнаружено паранойяльное развитие личности (хроническое бредовое расстройство по МБК-10). Об этом, как отражено в заключении, свидетельствуют данные анамнеза о появлении у него в 1996 году в условиях психотравмирующей ситуации сверхценных образований, которые в последующем трансформировались в стойкий паранойяльный синдром и систематизацию болезненных идей с вовлечением широкого круга должностных лиц, присоединились аффективные расстройства, нарастала аффективная охваченность вплоть до тревоги за свою жизнь, сформировалось сутяжное поведение с борьбой за свои права и восстановление справедливости. Кроме того, в результате освидетельствования у О. выявлен стойкий паранойяльный синдром, аффективно заряженный, паралогичность мышления, некритичность к своему состоянию и ситуации. Указанные болезненные расстройства лишали и лишают О. в инкриминируемый период возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. По психическому состоянию в соответствии со ст. 97, ч. 1, п. »а», и ст. 99, ч. 1, п. »в», УК РФ О. рекомендовано принудительное лечение в психиатрическим стационаре специализированного типа.
Однако заключению экспертов суд не дал должной правовой оценки, в том числе в совокупности с другими доказательствами по делу, а вывод суда о его научной обоснованности вызывает сомнение по следующим основаниям.
Как видно из материалов дела, в них отсутствуют медицинские и другие документы, которые могли бы объективно подтвердить данные анамнеза, выдвинутого экспертами-психиатрами, а все сводится к показаниям О. и потерпевшего С. о характере поведения и состоянии здоровья О.
В частности, в деле отсутствует медицинские документы, отражающие физическое развитие и состояние здоровья О. в детском возрасте, подтверждающие факт получения им черепно-мозговой травмы, а также отравления в 13 – летнем возрасте угарным газом. Органами следствия и судом не истребовалась подлинная история болезни, подтверждающая стационарное лечение О. в психиатрическом отделении госпиталя города Самары в 1986 году. Отсутствует объективная информация, характеризующая состояние здоровья О. в период прохождения военной службы с момента поступления в военное училище: заключение медицинской призывной комиссии, его медицинская книжка в училище, а также медицинские документы за период и после военной службы офицером. Отсутствуют рапорта и жалобы О. в период прохождения военной службы, а также его заявления в ГОВД города Межгорья по поводу анонимных звонков и конфликтов с гражданином С., обращение в комиссию по делам несовершеннолетних на действия жены, препятствовавшей его общению с детьми, и другие материалы, характеризующие О. в различные периоды жизни.
Отсутствие в материалах дела указанных документов не представляет возможным с полной достоверностью оценить состояние психического здоровья О. в инкриминируемый ему период, выяснить причину возникновения болезненного состояния, определить нозологическую принадлежность его психических расстройств и соответственно оценить осознанность его действий. Указанный в акте стационарной судебно-психиатрической экспертизы бредовой синдром, наличие обманов восприятия и других психотических расстройств у О. недостаточно полно и четко описан, а мотивировочная часть заключения недостаточно клинически обоснована и научно аргументирована.
С учетом изложенного Военная коллегия приходит к выводу, что постановление судьи Приволжского окружного военного суда от 25 июля 2003 года в отношении О. не соответствует требованиям п. 1 ч. 1 ст. 379 и ч. 1 ст. 380 УПК РФ, поэтому подлежит отмене с направлением дела на новое судебное разбирательство в тот же суд, но в ином составе судей.
В ходе нового судебного разбирательства суду необходимо исследовать доказательства, подтверждающие или опровергающие совершение О. действий, запрещенных законом, истребовать и оценить указанные выше документы, назначить и провести стационарную комплексную судебную психолого-психиатрической экспертизу с привлечением специалистов отдела судебно-психиатрической экспертизы 111 центра судебно-медицинских и криминалистических экспертиз Министерства обороны Российской Федерации и Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии В.П. Сербского и на основании ее выводов в совокупности с другими доказательствами принять соответствующее решение по делу.[11]
Установление медицинского критерия невменяемости требует исследования характера заболевания, что невозможно без специальных познаний. Поэтому в качестве эксперта может выступить только врач-психиатр. Однако и для установления юридического критерия также необходима экспертиза, потому что вывод о его наличии или отсутствии в каждом случае обосновывается с помощью клинических психиатрических данных. В этом проявляется тесная связь обоих критериев невменяемости.
Психологический критерий невменяемости характеризуется двумя признаками: интеллектуальным (невозможностью осознавать значение своих действий) и волевым (неспособностью руководить своими действиями). Для признания лица невменяемым достаточно одного из этих признаков, если он обусловлен болезненным состоянием психики (любого вида из четырех названных выше).[12]
При многих психических заболеваниях у человека сохраняется до известных пределов правильная ориентировка в окружающем мире, он обладает определенным запасом знаний. Для признания лица невменяемым нужно установить его неспособность осознавать именно те общественно опасные деяния, которые он совершил, будучи психически больным. При этом необходимо, чтобы лицо осознавало не только фактическую сторону деяния, но и его социальную значимость, общественно опасный характер.
Так, к примеру, органами следствия была проведена амбулаторная, а судом – стационарная судебно-психиатрическая экспертиза, и эксперты пришли к выводу, что у Шитькова обнаруживаются последствия органического поражения центральной нервной системы, не исключающего способности отдавать отчет своим действиям и руководить ими. Во время инкриминируемых ему деяний он имел те же отклонения психики и находился в состоянии простого алкогольного опьянения. После совершения правонарушения у Шитькова был реактивный психоз, который полностью прошел. В содеянном его следует признать вменяемым.[13]
Вопрос о вменяемости (невменяемости) всегда решается в отношении конкретного деяния. Никто не может быть признан невменяемым вообще, безотносительно к содеянному. Во-первых, течение хронических психических заболеваний допускает возможность улучшения состояния (ремиссии). Во-вторых, при некоторых болезненных состояниях психики, например, при олигофрении, лицо может осознавать фактический характер и общественную опасность одних своих действий (таких, как причинение побоев, кража) и не осознавать общественной опасности других действий, затрагивающих более сложные общественные отношения (нарушение санитарно-эпидемиологических правил, возбуждение национальной вражды).
