Однако существует и другая точка зрения, высказанная И.Л. Петрухиным, согласно которой перечисленные в ч. 2 ст. 29 УПК РФ полномочия следует рассматривать в рамках судебного контроля[26].
Если исходить из понимания надзора как наблюдения за предварительным следствием, то, действительно, более правильно говорить о прокурорском надзоре за исполнением законов органами расследования и судебном контроле за законностью и обоснованностью процессуальных решений и действий органов предварительного расследования и прокурора при применении мер процессуального принуждения, ограничивающих конституционные права участников досудебного производства. При этом нельзя не учитывать те требования, которые предъявляются к надзорной деятельности. Они заключаются в том, что надзор должен носить постоянный характер, а в ряде ситуаций требуется, чтобы эта деятельность была и оперативной. В этом качестве прокурорский надзор незаменим.
Поэтому, представляется возможным сделать вывод о том, что судом осуществляется лишь контрольные функции, а надзорными полномочиями в досудебных стадиях уголовного процесса России наделён только прокурор, что согласуется с основными функциями, осуществляемыми судом и прокурором в процессе расследования преступлений.
Рядом судебных работников и учёных (В.А Лазаревой, В.М. Лебедевым, И.Л Петрухиным и др.) высказывается мнение о том, что судебный контроль осуществляется в рамках правосудия и охватывается этим понятием, входит в него. Для подобного расширительного толкования не имеется достаточных оснований. Правосудием по уголовным делам следует считать не всякую деятельность суда, а лишь разрешение уголовных дел по существу, что является основной функцией судебных органов. Несмотря на важность судебного контроля для обеспечения прав и законных интересов участников на досудебных стадиях уголовного судопроизводства, функция судебного контроля по отношению к правосудию выступает в качестве дополнительной и в известной степени носит вспомогательный характер, создавая необходимые предпосылки для законного, обоснованного и справедливого правосудия[27].
Указанные выше различия в понимании характера судебного контроля на досудебных стадиях судопроизводства вызывают необходимость определения сущности и содержания этого понятия. В этом отношении представляет интерес позиция члена Верховного суда РФ Н.А. Колоколова, который понимает под судебным контролем систему предусмотренных уголовно-процессуальным законом средств, призванных обеспечить реализацию судом конституционных функций судебной власти, что в конечном итоге должно исключить незаконное и необоснованное ограничение прав личности в уголовном процессе, обеспечить восстановление этих прав в случае их нарушения, а также компенсировать их средствами права[28].
Таким образом, судебный контроль призван обеспечить законность и обоснованность ограничения конституционных прав участников уголовного судопроизводства при осуществлении в отношении них уголовного преследования дознавателем, следователем, прокурором.
Поскольку, как указано выше, основной функцией прокурора в досудебных стадиях уголовного процесса является надзор за процессуальной деятельностью органов дознания и предварительного следствия, важное значение приобретает определение соотношения между прокурорским надзором и судебным контролем.
Сложность ответа на данный вопрос обусловлена тем, что этимологически термины «надзор» и «контроль» близки по своему значению.
К примеру, О.В. Химичева в своей докторской диссертации не усматривает качественных различий между судебным, ведомственным и прокурорским надзором. По её мнению, процессуальный контроль и надзор в досудебном производстве представляют собой разновидность уголовно-процессуальной деятельности, осуществляемой начальником следственного отдела, прокурором и судьёй при возбуждении уголовных дел и их предварительном расследовании и состоящую в системе процессуальных действий и решений по проверке уголовно-процессуальной деятельности и решений, выявлению, анализу и устранению нарушений уголовно-процессуального закона[29].
Безусловно, в деятельности начальника следственного отдела, прокурора, судьи присутствует своего рода «контрольный аспект» который реализуется путём использования предоставленных им полномочий. Однако, эти полномочия различны и зависят от тех функций, которые выполняют указанные должностные лица. При этом их основные функции достаточно специфичны, и нельзя не видеть принципиальных различий между прокурорским надзором и судебным контролем.
Достаточно интересным является суждение по этому вопросу Н.А. Колоколова, который считает, что слово «контроль» было избрано в противовес устоявшимся понятиям «прокурорский надзор» и «судебный надзор» высших судов за деятельностью нижестоящих. Однако понятие «надзор» и «контроль» не исключают, а дополняют друг друга.
В словаре В.И. Даля понятие «контроль» определяется как проверка чего либо, в то время как слово «надзирать» трактуется как синоним слову «присматривать»[30]. Исходя из этимологической трактовки этих терминов, правильнее было бы понимать прокурорский надзор как наблюдение за точностью соблюдения законов, в то время как судебный контроль – это фундаментальная проверка спорного вопроса[31].
Вместе с тем, необходимо, прежде всего, исходить не из этимологии рассматриваемых терминов, а из того значения, которое в них вкладывается законодателем. В уставе уголовного судопроизводства прокурорский надзор был установлен в виде постоянного наблюдения за следствием на месте его производства, а судебный контроль предусматривал дозволение на производство ряда действий следователем, рассмотрение жалоб на его действия, а также заявленных ему отводов. Подобным образом в целом эти вопросы решены и в УПК РФ 2001 года. Согласно ч. 1 ст. 165 УПК РФ следователю необходимо получить предварительное согласие прокурора на обращение в суд с ходатайством о разрешении проведения определённых процессуальных действий, ограничивающих конституционные права участников расследования, которые предусмотрены в ч. 2 ст. 29 УПК РФ. Таким образом, прокурор осуществляет надзор за законностью действий следователя как до обращения последнего в суд, так и за производством дозволенного судом процессуального действия. Более того, прокурорский надзор осуществляется за всей процессуальной деятельностью в досудебных стадиях и носит постоянный характер. Указанная надзорная деятельность является исключительной компетенцией прокурора. Принятие же судом решения о разрешении проведения наиболее важных процессуальных действий (ч. 2 ст. 29 УПК РФ) является средством контроля за законностью действий и решений органов расследования прокурора. Таким образом, осуществляется своего рода двойной контроль за законностью расследования со стороны прокурора и суда.
Причём отношение к нему неоднозначно. И.Л. Петрухин считает, что при хорошо поставленном судебном контроле в этом нет смысла, и в некотором отношении прокурорский надзор становится излишним. Нет необходимости в том, чтобы одни и те же контрольные функции выполняли разные органы. В то же время, нет резона аннулировать прокурорский надзор полностью – в отношении тех следственных действий, которые проводятся без судебного решения, он должен сохраниться[32].
Введение судебного контроля, безусловно, ограничило сферу надзорной деятельности прокурора, но не изменило её характера. Если исходить из понимания надзора, как наблюдения за законностью предварительного следствия, то предпочтительнее говорить о прокурорском надзоре за исполнением законов органами расследования и судебном контроле за законностью и обоснованностью процессуальных решений и действий органов предварительного расследования и прокурора при применении мер процессуального принуждения, ограничивающих конституционные права участников досудебного производства либо затрудняющих их доступ к правосудию.
В связи с тем, что речь идёт о наиболее значимых правах личности и возможные ошибки чреваты серьёзными и подчас необратимыми последствиями, а тем более в современных условиях, характеризующихся низким уровнем правосознания и распространённостью закона, представляется сохранить «двойной контроль» за исполнением законов при расследовании преступлений. Такое решение в максимальной степени будет способствовать обеспечению законных интересов участников уголовного судопроизводства, прежде всего потерпевших и обвиняемых. И нельзя не учитывать, что надзор за законностью расследования должен быть постоянным, а в ряде ситуаций требуется, чтобы эта деятельность носила и оперативный характер, чего судебный контроль обеспечить не может.
Из этого следует, что в настоящее время и в ближайшем будущем обеспечению законности предварительного расследования преступлений в наибольшей степени будут способствовать сочетание прокурорского надзора и судебного контроля.
В обществе бытует мнение о распространённости нарушений закона при расследовании преступлений и слабой эффективности прокурорского надзора за исполнением законов органами дознания и предварительного следствия. В связи с этим определённый интерес представляют данные судебной статистики за 2005 год по рассмотрению представлений ходатайств и жалоб (раздел 4 формы №1 Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации)[33].
Особенно обращает внимание достаточно высокий процент удовлетворения всеми судами в 2005 году ходатайств органами расследования, получивших на то согласие прокуроров, на проведение процессуальных действий, перечисленных в ч. 2 ст. 29 УПК РФ. Так, ходатайства о заключении под стражу в качестве меры пресечения были удовлетворены судами в 91,8% обращений, о продлении срока содержания под стражей – в 98,5%, о помещении подозреваемого, обвиняемого, не находящегося под стражей, в медицинский и психиатрический стационар – в 96,7%, о производстве осмотра жилища при отсутствии согласия проживающих в нём лиц, обыска и (или) выемки в жилище – 97,8%, о производстве личного обыска - 99,2%, о производстве выемки предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах в банках и иных кредитных организациях – 96,8%, о наложении ареста на корреспонденцию, разрешении на её осмотр и выемку в учреждениях связи – 95,7%, о контроле и записи телефонных и иных переговоров – 97,0%.
Немногим ниже процент удовлетворения ходатайств органов расследования о временном отстранении подозреваемого, обвиняемого от должности – 71,6% и о наложении ареста на имущество, включая денежные средства физических и юридических лиц, находящихся на счетах и во вкладах или на хранении в банках или иных кредитных организациях – 92,8%.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12
