Придя в России к власти и начав грандиозный советский проект,
коммунисты приняли в качестве официальной идеологии учение, объясняющее
совершенно иной тип общества и хозяйства и заведомо не дающее ответа на
вызов времени. Это несоответствие маскировалось бедствиями и перегрузками,
которые заставляли действовать просто с позиций здравого смысла в очень
узком коридоре возможностей. Но оно сразу выявилось в благополучный период
"застоя", когда общий кризис индустриализма созрел в общественном сознании.
Что же касается того хозяйства, которое создавалось в СССР, оно было
буквально насильно втиснуто в совершенно непригодные для него понятийные
структуры хрематистики. Была создана химера "политической экономии
социализма" - вопреки всей хозяйственной и культурной реальности. Этот
процесс, впрочем, был непростым и длительным. В начале пути стали быстро
восстанавливаться традиционные ("естественные", по выражению М.Вебера)
взгляды на хозяйство и производственные отношения. Главными укладами
становились трудовая крестьянская семья и вертикальная кооперация на селе
(изученные А.В.Чаяновым), малые предприятия традиционного капитализма (НЭП
в городе), первые крупные предприятия социалистического типа в
промышленности.
Поразительно, как Ленин, став во главе правительства, моментально смог
проникнуться мышлением и чувством экономики в смысле Аристотеля. Когда
читаешь его документы и об "очередных задачах", о гидроторфе или обводнении
нефтяных скважин Баку, видишь хозяина, воспринимающего мир во всей его
материальной фактуре, как воспринимает его мастер. Здесь и следа нет
хрематистики и трудовой теории стоимости.
Маркс отмечал кардинальное отличие капиталистического общества
(хрематистики) от хозяйства некапиталистического (экономики - на примере
античной древности) в отношении использования техники: "Единственной
руководящей точкой зрения здесь [в экономике] является сбережение труда для
самого работника, а не сбережение цены труда".
В главах "Капитала" VIII и XIII ("Рабочий день" и "Машины") Маркс показывает, что в условиях капитализма введение машин приводит к интенсификации труда и стремлению хозяина удлинить рабочий день, и противодействие этому оказывает лишь сопротивление рабочих. Да и Адам Смит, видел смысл разделения труда лишь в том, чтобы рабочий производил больше продукта - ему и в голову не приходило, что улучшение техники и организации может быть использовано для сокращения рабочего дня при том же количестве продукта. А вот как Ленин в статье "Одна из великих побед техники" излагает выгоды предложенного Рамзаем способа подземной газификации угля.
"При социализме применение способа Рамсея, "освобождая" труд миллионов горнорабочих, позволит сразу сократить для всех рабочий день с 8 часов, к примеру, до 7, а то и меньше. "Электрификация" всех фабрик и железных дорог сделает условия труда более гигиеничными, избавит миллионы рабочих от дыма, пыли и грязи, ускорит превращение грязных отвратительных мастерских в чистые, светлые. Достойные человека лаборатории. Электрическое освещение и электрическое отопление каждого дома избавят миллионы "домашних рабынь" от необходимости убивать три четверти жизни в смрадной кухне".
На начальном этапе становления советской экономической системы
основная дискуссия шла по вопросу о применимости к ней теории трудовой
стоимости. Видимо, большая часть экономистов склонялась к тому, что "ни
ценность, ни стоимость в социалистическом обществе существовать не могут и
не будут" (В.Осинский, 1925). Существование политической экономии
социализма активно отвергал Н.Бухарин (вообще-то, ортодоксально следуя
выраженной в подзаголовке "Капитала" мысли Маркса, который считал свой труд
критикой политэкономии вообще). Он писал в "Экономике переходного периода":
"Ценность, как категория товарно-капиталистической системы в ее равновесии,
менее всего пригодна в переходный период, где в значительной степени
исчезает товарное производство и где нет равновесия".
(Подчеркнем важнейшую для нашей темы центральную догму политэкономии - равновесие. Она была выявлена А.Богдановым в его теории систем и даже введена как один из принципов истмата Н.Бухариным.)
О том, насколько непросто было заставить мыслить советское хозяйство в понятиях трудовой теории стоимости, говорит сам тот факт, что первый учебник политэкономии удалось подготовить, после двадцати лет дискуссий, лишь в 1954 году! К.Островитянов писал в 1958 г.: "Трудно назвать другую экономическую проблему, которая вызывала бы столько разногласий и различных точек зрения, как проблема товарного производства и действия закона стоимости при социализме".
Были попытки и связать экономическую теорию с энергетическими
представлениями. В 1920-21 гг. среди советских экономистов велись дискуссии
о введении неденежной меры трудовых затрат. Предлагалось (С.Струмилиным)
ввести условную единицу "тред" (трудовая единица). В противовес этому
развивалась идея использования как меры стоимости энергетических затрат в
калориях или в условных "энедах". Этот подход был навеян работами
"экологического утописта" Отто Нойрата, вышедших в 1919 и 1920 гг. (Это,
кстати, противоречит мнению историков экологии, будто О.Нойрат как видный
представитель Венского кружка, который назывался вначале "Кружок Эрнста
Маха", был поставлен под запрет в среде большевиков из-за резкой критики
Ленина в "Материализме и эмпириокритицизме"). Оценивая ту дискуссию,
Д.В.Валовой справедливо считает, что предложение меры энергетических затрат
было противопоставлением "Марксовой трудовой стоимости".
"Обобщения, которые делают современные авторы современных политэкономических теорий, порождают лишь фикцию и затемняют понимание сущности некапиталистических формирований как прошлой, так и современной экономической жизни", - писал А.В.Чаянов.
Но Чаянов, занимаясь экономикой сельского хозяйства, не был прямо
вовлечен в теоретическую дискуссию, которая состоялась в январе 1925 г. в
Коммунистической академии. Главным был вопрос о предмете политэкономии.
Докладчиком был И.Скворцов-Степанов, который утверждал, что политэкономия
изучает любой вид хозяйственной деятельности и что необходимо разрабатывать
"политэкономию социализма". Это встретило поддержку только двух ораторов -
историка М.Покровского и А.Богданова, остальные 12 выступавших решительно
возражали, утверждая, что политэкономия - наука, изучающая товарное
производство и меновые отношения.
В отчете о конференции Скворцов-Степанов выговорил оппонентам строго:
"Невыразимая методологическая нелепость подобных разграничений не бьет в
глаза ни авторам, ни читателям: установившаяся у нас "предвзятость" делает
и авторов, и читателей слепыми к подобной чепухе".
Расшумелся Скворцов-Степанов зря, потому что из всего контекста "Капитала"
прямо следует, что политэкономия исследует именно и только товарное
производство и движение меновых стоимостей. Всякое "натуральное" хозяйство
(экономия, а не хрематистика), выводится за рамки политэкономии, и Маркс
берет сведения из натурального хозяйства только для иллюстрации, для
контраста. В словарях западных языков слово "хрематистика" даже отмечено
как устаревший синоним слова "политэкономия".
Наш современник, экономист и историк экономики И.Кристол также вводит вполне определенное разграничение: "Экономическая теория занимается поведением людей на рынке. Не существует некапиталистической экономической теории... Для того, чтобы существовала экономическая теория, необходим рынок, точно так же, как для научной теории в физике должен существовать мир, в котором порядок создается силами действия и противодействия, а не мир, в котором физические явления разумно управляются Богом".
Давлению сторонников политэкономии социализма помогало понятное
желание иметь свою теорию хозяйственного строительства. В книге Н.Бухарина
"Экономика переходного периода" (1920) на полях против слов "Итак,
политическая экономия изучает товарное хозяйство", Ленин написал: "не
только!". Это "задание" пытались обойти с помощью уловок. А.В.Чаянов
считал, что следует разрабатывать частную, особую политэкономию для каждой
страны. С начала 30-х годов экономисты начали "сдаваться" - разработкой
политэкономии социализма занялись Н.Вознесенский, К.Островитянов,
Л.Гатовский и др. Однако вплоть до 1941 г., как пишет А.Пашков, "советские
экономисты упорно твердили: наш товар - не товар, наши деньги - не деньги"
(а после 1941 г., видимо, не до того было).
В январе 1941 г. при участии Сталина в ЦК ВКП(б) состоялось обсуждение макета учебника по политэкономии. А.Пашков отмечает "проходившее красной нитью через весь макет отрицание закона стоимости при социализме, толкование товарно-денежных отношений только как внешней формы, лишенной материального содержания, как простого орудия учета труда и калькуляции затрат предприятия". Д.Валовой видит в этой "вульгаризации политэкономии социализма" руку Сталина, который на том совещании предупреждал: "Если на все вопросы будете искать ответы у Маркса, то пропадете. Надо самим работать головой, а не заниматься нанизыванием цитат". Саморазоблачение вульгаризатора!
Д.Валовой крайне негативно оценивает роль Сталина в той многолетней
подспудной дискуссии. Мы же, не давая сейчас оценок, обратим внимание на
тот факт, что, не имея возможности от "научного марксизма" в экономике,
Сталин, видимо, интуитивно чувствовал неадекватность трудовой теории
стоимости тому, что реально происходило в хозяйстве СССР. Он сопротивлялся
жесткому наложению этой теории неявно и нерешительно, не имея для самого
себя окончательного ответа. В феврале 1952 г., после обсуждения нового
макета учебника (ноябрь 1951 г.), Сталин встретился с группой экономистов и
давал пояснения по своим замечаниям. Он сказал, в частности: "Товары - это
то, что свободно продается и покупается, как, например, хлеб, мясо и т.д.
Наши средства производства нельзя, по существу, рассматривать как товары...
К области товарооборота относятся у нас предметы потребления, а не средства
производства".
Очевидно, что такие товары и такой товарооборот существуют и при
натуральном хозяйстве, начиная с зачатков земледелия. "Рыночная экономика"
как особый тип общественного производства возникает именно с превращением в
товар средств производства и, главное, рабочей силы. В "Экономических
проблемах социализма" Сталин сказал несколько туманно, но все же достаточно
определенно: "Не может быть сомнения, что при наших нынешних
социалистических условиях производства закон стоимости не может быть
"регулятором пропорций" в деле распределения труда между различными
отраслями производства".
В неявном виде и И.В.Сталин, дав в "Экономических проблемах
социализма" определение Аристотеля для двух разных типов хозяйства -
экономики и хрематистики - предупредил о непригодности трудовой теории
стоимости для объяснения советского хозяйственного космоса в целом. После
смерти Сталина тех, кто пытался, по выражению Чаянова, разрабатывать
"частную" политэкономию советского хозяйства как нетоварного (не-
хрематистики) загнали в угол, хотя дискуссия периодически вспыхивала, пока
давление "рыночников" не соединилось с интересами партийно-государственной
номенклатуры и не привело к реализации всей "программы Горбачева-Ельцина".
Несмотря на эти дискуссии, советская экономическая наука начиная с конца 50-
х годов стала пользоваться языком и интеллектуальным аппаратом
хрематистики, что в конце концов привело к ее фатальной гибридизации с
неолиберализмом в его разрушительной версии.
Заключение.
Я полагаю, что всё вышеизложенное показывает насколько важным было то,
что Буагильбер и Петти обратили внимание на сферу производства. Теперь не
найдётся, пожалуй, таких людей которые будут утверждать что богатство
создаётся не посредством производства, работа всех экономистов на которых я
ссылался в ходе написания работы это доказывает, причём очень убедительно.
Однако могут найтись те, кто подобно Г. Норту станут утверждать что
капиталист «грабит» рабочего, это не так. Я думаю что вопросы по поводу
теории трудовой стоимости возникающие в ходе ознакомления с данной работой
в последствии отпадали, если же это не так я постараюсь на них ответить.
Опять же, может показаться что в работе существуют некоторые несоответствия, такие как в некоторых главах сказано что теория трудовой стоимости принадлежит Петти и Буагильберу, а в последствии что она принадлежит Адаму Смиту. Это объясняется тем, что хотя Буагильбер и Петти сделали очень важный шаг в развитии всей политической экономии, однако они не завершили свою работу, если можно так выразиться, потому что с ходом времени меняются исторические условия, и посему в их теорию многие добавляли свои тезисы и всячески её дорабатывали, для того, чтобы она соответствовала историческим, политическим (как это было в СССР), а так же экономическим. По этому она претерпела множество изменений, хотя они были необходимы, и до наших дней дошла несколько видоизменённой это несколько не умаляет её достоинств, она всё так же актуальна и будет оставаться актуальной до тех пор, пока человечество будет организованно трудиться, то есть всегда.
-----------------------
1Ядгаров Я.С. Указ. соч. С. 35
[1] Там же С. 35
[2] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т.20 С. 243
[3] См.: Ядгаров Я.С. История экономических учений М.: Экономика 1996
С.51.
