От Луксора до Карнаку вела длинная, почти два километра, прямая
магистраль - аллея сфинксов. У входа во двор храма высились обелиски (один
из обелисков стоит на площади Согласия в Париже), мощные пилоны образовали
портал, возле пилонов стояли скульптурные колоссы. Из открытого солнцу
двора, обнесённого колоннадой, путь вёл в сумрачный гипостильный зал, а
затем в полутёмное святилище. Здесь-то и был настоящий лес: чаща колонн (в
одном только зале Карнака их было 144), папирусообразных, лотосовидных,
пальмовидных; иные из них таковы, что ствол колонны не могли обхватить бы,
и пять человек. Ниже части стен украшались растительным узором, а потолок
расписывался золотыми звёздами на темно-синем фоне, - видимо, храм
символически изображал нильские заросли звёздной ночью. Все эти
архитектурные формы в отдельности, в том числе колонны, подражающие
нильским растениям и деревьям, имеют свои прототипы и в Среднем и в Древнем
царстве, но никогда они прежде не соединялись в таком внушительном,
пространственно-сложном ансамбле.
Памятником фиванской культуры 18-й династии является храм царицы
Хатшепсут в долине Деир-эль-Бахри. Хатшепсут, царствовавшая в конце 16 -
начале 15 века до нашей эры, была единственной в истории Египта женщиной-
фараоном. Ей воздавались все подобавшие фараонам божеские почести, её
изображали, как полагалось, с атрибутами Осириса, с привязанной под
подбородком бородой. Она не очень занималась завоевательными походами, зато
ревниво заботилась о делах внутренних, о пышном и масштабном строительстве.
Свой заупокойный храм она поместила рядом с усыпальницей фараона
Ментухотепа, родоначальника фиванских царей, желая подчеркнуть своё с ним
родство и приемлемость. Но её храм грациознее и роскошнее скромного храмика
Ментухотепа, увенчанного маленькой пирамидой.
Храм Хатшепсут был богато и разнообразно украшен скульптурами и
рельефами, отделан драгоценными материалами, обширные дворцы-террасы
оживлялись искусственными прудами и деревьями. После смерти царицы её
приемник Тутмес3, которого она в своё время оттеснила от престола, многое
уничтожил; стремясь предать забвению имя женщины-фараона. Но храм и в
руинах свидетельствует о высоком расцвете искусства той поры.
Почти ничего не осталось от заупокойного храмаАменхотепа3, отца
будущего реформатора Эхнатона. Сохранились, в повреждённом состоянии,
сидевшие перед храмом 21-метровые колоссы. Теперь они высятся на фоне
пустыни. Два сфинкса с ликом Аменхотепа3 из храма спокойно и царственно
возлежат на берегу Невы, в Санкт-Петербурге, напротив здания Академии
художеств. На их пьедестале написано, что они привезены из Древних Фив в
град Петра в 1832 году. Они так хорошо вошли в архитектурный ансамбль
Петербурга, гармонируя с его зданиями, мостами, решетками, со всем
«строгим, стройным видом» северной столицы, что кажется, будто здесь они у
себя дома.
Портретные фигуры жреца Аменхотепа и его жены Раннаи, исполненные в
плодотворную для искусства эпоху 18-й династии - в 16 веке до нашей эры из
черного дерева исключительно тонкой и изящной работы, хранятся в московском
собрании. Ранная изображена в традиционной позе египетской статуи, но есть
нечто новое, подчеркнута её хрупкая женственность, фигура необычайно
тонкая, пропорции вытянуты, силуэт тела напоминает опрокинутый бутон
лотоса.
«Светский» дух проникает в искусство Египта. В рельефах и росписях
гробниц, храмов и дворцов щедро изображаются пиры, праздники, арфистки
танцовщицы, приёмы послов, одевания и косметические процедуры знатных
женщин. Переселяясь в загробный мир дамы и туда берут с собой наборы
туалетных принадлежностей из золота, слоновой кости, фаянса: драгоценные
ларцы с косметикой, браслеты, ожерелья, серьги, изящные туалетные ложечки.
При таком наплыве светских мотивов со старыми канонами начинают
обращаться более свободно. Хотя прежняя фризово-ритмическая композиция и
прежняя трактовка фигур сохраняется, всё чаще появляются непривычные позы и
ракурсы - в фас, в три четверти, со спины, фигуры заслоняют одна другую,
рисунок становится более изысканным.
Многообразные поиски периода 18-й династии подготовили новаторский
перелом, происшедший в царствование фараона-реформатора Аменхотепа4
-Эхнатона в начале 14 века до нашей эры.
Эхнатон отменил единым законодательным актом весь древний пантеон
богов, конфисковал имущество храмов и, впервые в истории, ввёл единобожие
- поклонение богу-солнцу Атону, только ему, и никому больше. Новое божество
Атон был самим солнцем - диском, сияющим в небе: светлый круг, испускающий
лучи. Каждый луч оканчивался человеческой рукой, что должно было
символизировать дарование благ на земле. Эхнатон приступает к строительству
новой столицы - Ахетатон («Небосклон Атона)». Место было выбрано севернее
Фив, на восточном берегу Нила, где гряда гор полукружием обступает долину,
образуя естественную ограду.
Хотя столица была построена в короткий срок на пустом месте, где раньше
ничего не было, она быстро разрослась в оживлённый город с дворцами,
храмами, некрополями (в которых почти ни кого не успели похоронить -
Ахетатон просуществовал не долго), с ремесленными и торговыми кварталами,
красивыми домами-усадьбами, а в садах нарядные беседки, бассейны, пруды,
обильные рыбой. Ахетатон не походил на «страну могил», как иногда называли
Египет, - в его облике было что-то родственное искусству Китая, с которым
Египет имел торговые сношения. Больше не изготовляли статуй с головами
львов и шакалов, зато дворцы щедро украшались декором с удивительно
натуральными изображениями лотосов, папирусов, виноградных лоз, газелей,
аистов, уток, взлетающих из зарослей тростника.
По-новому стали изображать людей. Разрушается броня душевной
непроницаемости, возникает интерес к интимным переживаниям, лирическим
мотивам. Сохранились рельефы с изображениями сцен частной жизни Эхнатона:
он в семейном кругу, ласкает и забавляет детей. Две женщины сопровождали
его на жизненном пути, и может быть, соучаствовали в его реформаторской
деятельности: его мать Тия и любимая жена Нефертити, родившая Эхнатону
шестерых дочерей. Их иконография обширна, и какой-то неуловимый отпечаток
женственности лежит на искусстве той поры.
Обновлённое содержание не так легко укладывалось в стилевые категории
египетского искусства, выработанного веками. Язык изобразительного
иероглифа, торжественно-плавных силуэтов, фризообразный построений на
первых порах вступает в противоречие с новыми веяниями. Эхнатон требовал от
художников реализма передачи индивидуальных черт без прикрас: прежде всего
это касалось его облика. До той поры фараонов изображали с портретным
сходством, но героизированно, непременно с могучим телосложением.
Наружность Эхнатона меньше всего соответствовала идеалу героического
владыки.
Исторический Эхнатон был не слабым мечтателем, а исключительно властным
человеком, умевшим диктовать свою волю - в том и художникам. Подлинные
шедевры создавались в портретной круглой скульптуре. В мастерской Тутмеса
при раскопках были обнаружены и головки дочерей Эхнатона, каждая со своим
индивидуальным складом лица, и портреты самого Эхнатона, плохо
сохранившиеся, разбитые. Все эти головы должны были служить моделями для
портретов, помещаемых в гробницах. Модели делались на основании масок,
снятых с живых людей. Мастер исполнял с масок последовательную серию
отливок, каждый раз перерабатывая, обобщая, устраняя ненужные подробности.
Без помощи масок египетские художники не могли бы достигать большого
портретного сходства, требуемого загробным ритуалом: ведь с натуры они не
работали. Но в процессе претворения маски в портрет безжизненный слепок
становился высоким произведением искусства. Одним из самых известных
портретов является портрет царицы Нефертити - вернее три её портрета самых
лучших.
Первый - бюст из песчаника, изображает царицу совсем молодой. Второй
портрет - самый известный - Нефертити в полном расцвете своей красоты,
«владычица радости», властительная царица с горделивой посадкой головы,
увенчанной высоким синим головным убором. Этот бюст раскрашен и почти
полностью завершен, только левая глазная впадина оставлена пустой. Белки
глаз, радужная оболочка и зрачки на египетских скульптурных портретах
обычно инкрустировались алебастром, хрусталём и чёрным деревом. У Нефертити
инкрустирован только один правый глаз. Исследователи предполагают, что это
сделано, умышлено, потому что Нефертити была жива, а разверзание очей
являлось сакральным действием: оно оживляло душу уже умершего человека.
«Глядящий» бюст мог отнять часть души у живого оригинала.
Третий скульптурный портрет Нефертити, оставшийся незавершенным,
является облик царицы, ставшей значительно старше: ей более тридцати лет.
Но теперь, став ещё более одухотворённым, облик Нефертити выдаёт следы
физического увядания: черты жестче, сильнее обозначились скулы, чуть
опустилась углы рта. Тень печали лежит на всё ещё прекрасном её лице.
Религиозно-политические реформы Эхнатона были радикальными, чтобы
закрепиться надолго. После его смерти - а он царствовал семнадцать лет -
прежние культ стали восстанавливаться. Первый приемник Эхнатона Сменхкара,
муж его старшей дочери (в Египте престол наследовали мужья дочерей
фараонов, причём часто браки заключались между сводными братом и сестрой),
царил очень не долго; по-видимому, поклонение Амону возобновлялось уже при
нём. Следующий фараон, Тутанхатон, женившийся на другой дочери Эхнатона,
взошел на престол, когда ему было всего десять лет, и жрецы воспользовались
малолетством царя, чтобы полностью вернуться к старым порядкам. Тутанхатона
переименовали в Тутанхамона, столицу вновь вернули в Фивы, город Ахетатон
был заброшен, а вскоре и разрушен. Храм Атона, царский дворец,
художественные мастерские - всё было превращено в обломки не временем, а
руками людей, политических противников царя-реформатора, само имя которого
не упоминалось или его называли «врагом из Ахетатона».
