Только таким путем, считал он, слабая индустрия штатов могла встать вровень
с высоким уровнем Европы. И министр финансов обратил все свои силы на
расчистку пути для развития капитализма в США. Но Америка в то время
являлась сельскохозяйственной страной. Именно идеологи фермеров и
возглавили самую действенную оппозицию форсированию США в развитии
капитализма. Рост налогов на население и импорт породили оппозицию, быстро
нашедшую логическое обоснование не только в материальных, но и в наиболее
важных гражданских ценностях. Создание этих ценностей уже отождествлялось с
именем автора декларации независимости. Но Джефферсону было трудно вести
широковещательную борьбу с политикой правительства, поэтому этим занялись
его многочисленные политические соратники, и прежде всего Джон Мэдисон.
Особенно остро разгорелась борьба по вопросу оплаты долгов, в которой
предложение Гамильтона потерпело поражение. Джефферсон был в курсе дела и
видел опасность как в крайней изоляции, так и чрезмерной самостоятельности
штатов, предвещающей развал союза. Как идеолог фермерской Америки,
Джефферсон противостоял идеологу капитализма – Гамильтону, но он не желал
распада союза штатов, да и не мог еще предвидеть эффекта гамильтоновских
преобразований.
Основное же внимание Томаса Джефферсона в то время занимали вопросы
внешней политики, и особенно отношения молодой американской республики с
европейскими государствами. Незащищенные границы требовали от американской
дипломатии искусного маневрирования между главными мировыми силами. Надежды
Джефферсона как главы внешнеполитического ведомства зиждились на внутренних
разногласиях колониальных держав, но и разногласия на должны были перейти
грань, ведущую к войне: в случае этого сложная система европейского баланса
сил рушилась, и это почти неизбежно вовлекло бы и США в водоворот политики
великих держав. Целью Томаса Джефферсона был нейтралитет. Он
придерживался нейтралитета не из-за отвлеченных гуманных схем, чего в целом
также нельзя не учитывать, но и исходя из интересов Соединенных Штатов.
Новый мир, пишет он, может «извлечь выгоды из глупостей Старого мира». «Они
должны воевать, а мы – укрепляться». Такой представляет себе Джефферсон
основную линию американской политики. Именно торговой политике и политике
невмешательства в деятельность европейских государств Джефферсон отдавал
предпочтение.
Необходимо отметить, что именно по вопросам внешней политики возникало
больше всего разногласий в правительстве. Дело в том, что Гамильтон и его
соратники, вступавшие в прямую конфронтацию с блоком Джефферсона, пытались
проводить проанглийскую политику, всецело удовлетворяя требования этой
страны. Но государственный секретарь проявлял присущее ему упорство в
данном вопросе и не раз, поддавшись его убеждения, Вашингтон склонялся на
его сторону.
Но, по сути, торговая дипломатия Джефферсона не имела большого
политического экономического и связанного с ним политического успеха:
Америка так и осталось в основном потребителем английских товаров. В этом
смысле она оказалась неэффективной и крайне неудачной. Однако дипломатия
Томаса Джефферсона уберегла Соединенные Штаты от, возможно, рокового
падения – союза части американской буржуазии с ее английскими партнерами,
что создавало реальную угрозу завоеваниям революций и к чему мог привести
курс Гамильтона, рассчитанный на укрепление власть имущих любой ценой. Ради
укрепления основ республиканизма и усиления демократии он готов был
пожертвовать интересами торговцев английскими товарами и не останавливался
в своей борьбе со сторонниками сближения Англии.
Еще одно поражение Томас Джефферсон потерпел от Гамильтона с
подписанием указа о создании национального банка США, главной целью
деятельности которого, безусловно, удачно закамуфлированной, было
продолжение обогащения североамериканской буржуазии.
Таким образом, Гамильтон и Джефферсон возглавляли два формирующихся
политических лагеря, за которыми стояли разные общественные силы. Гамильтон
стоял за ликвидацию всех препятствий на пути внедрения капитализма во все
сферы американской жизни. Он и возглавляемый им буржуазный блок объективно
выступали против большинства тогдашнего фермерского населения страны.
Гамильтон, как и прочие лидеры федерализма, с презрением относился к «серой
и темной» массе поселенцев, расширявших своим трудом западные пределы
государства. Федералисты презирали фермеров, как отсталых и ограниченных
рабов, они ненавидели пионеров Запада как постоянный источник смут и
волнений. В федералистских планах этим группам населения предназначалась
второстепенная роль в государстве.
Томас Джефферсон как лидер демократической оппозиции придерживался
противоположных Гамильтону взглядов. Именно людей земли, фермеров и
сельских хозяев он считал «естественной аристократией». Они – труженики
земли, привыкшие распоряжаться собой в самых сложных условиях., больше были
приспособлены, считал Джефферсон, для самоуправления, чем городские
жители., искалеченные «невежеством и угнетением». В 1791 году Томас
Джефферсон окончательно отходит от поиска компромисса с Гамильтоном и
думает о создании противовеса федерализму.
Отстаивая права колоний на самоопределение, Джефферсон и его соратники
поддерживали справедливое дело борьбы с тиранией метрополии, сдерживающей
развитие американской нации. Аргументы же о «сдерживании» американской
нации другими державами после достижения суверенитета неизбежно принимаю
все более отвлеченный характер.
Взгляды Томаса Джефферсона претерпевают эволюцию. В период
революционного подъема американская буржуазия выдвигает гуманистические
принципы, выступает в защиту ряда общих прав индивидуума и нации. Получив в
свои руки суверенную власть, руководители буржуазного государства
значительно отходят от принципов всеобщей справедливости, ставя теперь во
главу угла интересы «развития нации», что в условиях господства буржуазии
часто становится принципом обоснования экспансии и выгод американской
буржуазии.
Год за годом мы видим эволюцию идеолога революции в более умеренного
буржуазного полтика. Заслуга Джефферсона в том, что он в меньшей степени,
чем другие деятели американской революции, становился на путь политика-
прагматика, выразителя интересов господствующего класса. Он стремился
отстаивать идеи Просвещения, выступал за более совершенное государственное
устройство и в этом отношении оставался верен принципам 1776 года. Однако
все чаще выгода момента становится слишком соблазнительной, а интересы
собственно американские - выше интересов соседних стран, индейцев,
негров, все, кто «тормозит» рост благополучия «среднего американца», о
красноречиво свидетельствует «испанская» дипломатия Джефферсона на посту
государственного секретаря.
Но враждебность вокруг Джефферсона росла, и он уже задумывался об
отставке, хотя и слышал настойчивые контраргументы от своих соратников. В
последние годы, не поступившись своими убеждениями, он оттолкнул
конформистов и еще более восстановил против себя врагов. В происходящей
борьбе ставки Джефферсона были заведомо ниже, его оружие слабее, а
противник многочисленнее и безжалостнее. В середине лета 1793 года
происходит личный кризис. О нем свидетельствует письмо Мэдисону, в котором
Томас Джефферсон пишет: «Обессиленный работой с утра до вечера – день за
днем; зная, что работа эта столь же бесплодна для других, как тяжела для
меня, действуя в одиночку в безнадежной постоянной борьбе против
большинства, которое систематически подрывает общественную свободу и
благосостояние, вынужденный даже в редкие часы отдыха находиться в обществе
лиц, в чьей ненависти я не питаю сомнений...отрезанный от семьи и друзей,
оставив свои дела в состоянии хаоса и беспорядка, короче, отдав все, что я
люблю, в обмен на то, что я ненавижу, - и все это без малейшего
удовлетворения как ныне, так и в будущем... так вот, мой дорогой друг,
пусть этот предмет никогда на встанет между тобой и мной» . В конце июля
Томас Джефферсон уведомляет Вашингтона, что уйдет со своего поста 30
сентября 1793 года. Вашингтон в ответ лично приезжает к Джефферсону, но
разговор идет о его приемнике. Разногласия по этому вопросу с Вашингтоном
заставляют Джефферсона принять решение остаться на своем посту до января
1794 года. Вторая половина года прошла в напряженной обстановке, но Томас
Джефферсон уже твердо пришел к выводу: лучше полное выяснение отношений,
отделение и открытая оппозиция, чем двусмысленность «надпартийной»
политики. 5 января 1794 года он оставил свой пост и уехал на юг, к дорогим
его сердцу людям и памятным местам детства.
Покинув Филадельфию, Томас Джефферсон думал, что уходит от активной
политической жизни. Ожесточение последних лет борьбы вызвало в нем
усталость. Крепкое здоровье и железная воля оказались надломленными. Каждый
день приносил страдания от внутренней неудовлетворенности, порожденной
кажущимся бессмыслием политической борьбы. Чем сильнее страдал Джефферсон в
чуждом ему окружении, тем более близкими становилось ему все то, что так
любил: семья, дом, библиотека, прогулки на свежем воздухе. Летом 1793 года
он встречал гостей и дипломатов в саду, среди деревьев, говоря своим
собеседникам, что чувствует себя прирожденным земледельцем, что политика
ему претит, что он готов сказать: «Невежество – самая мягкая подушка, на
которую только может положить голову человек». Полушутливо, полусерьезно,
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13
