Иван Грозный
Время Ивана Грозного
Время Ивана Грозного давно привлекает к себе внимание ученых и беллетристов
необычным в русской истории драматизмом положений и яркостью характеров. В
эпохе Грозного много содержания: бурное детство великого князя; период
светлых реформ и счастливых войн на востоке; ссора с советниками и опалы на
них; опричнина, которая была, в сущности, глубоким государственным
переворотом; сложный общественный кризис, приведший к опустению
государственного центра; тяжелая и неудачная борьба за балтийский берег -
вот главнейшие факты, подлежащие нашему вниманию в царствование Ивана
Грозного. Но нельзя сказать, чтобы мы хорошо знали эти факты. Материалы для
истории Грозного далеко не полны, и люди, не имевшие с ним прямого
знакомства, могут удивиться, если узнают, что в биографии Грозного есть
годы, даже целые ряды лет без малейших сведений о его личной жизни и делах.
Первые годы. Таково прежде всего время его детства и юности. По восьмому
году он остался круглым сиротой и с младшим братом Юрием попал на попечение
бояр, которые питали их «яко иностранных или яко убожайшую чадь», так что
Грозный, по его словам, пострадал «во одеянии и во алкании». Внешние
лишения сопровождались моральными обидами. Грозный с негодованием
вспоминал, как Шуйские вели себя: «Нам бо во юности детства играюще, а
князь И. В. Шуйский сидит на лавке, локтем опершися, отца нашего о постелю
ногу положив, к нам же не преклоняяся». А в официальной обстановке, при
народе, те же Шуйские по «чину» низко преклонялися перед маленьким великим
князем и тем учили его двуличию и притворству. Растащив многое из
великокняжеского имущества, бояре явились перед мальчиком-государем
грабителями и «изменниками». Ссорясь и «приходя ратью» друг на друга, бояре
не стеснялись оскорблять самого государя, вламываясь ночью в его палаты и
силой вытаскивая от него своих врагов. Шуйских сменял князь Бельский с
друзьями, Бельского опять сменяли Шуйские, Шуйских сменяли Глинские, а
маленький государь смотрел на эту борьбу боярских семей и партий до тех
пор, пока не научился сам насильничать и опаляться, - и «от тех мест почали
бояре от государя страх имети и послушание». Они льстили его дурным
инстинктам, хвалили жестокость его забав, говоря, что из него выйдет
храбрый и мужественный царь, - и из мальчика вышел испорченный и
распущенный юноша, возбуждавший против себя ропот населения. Однако в конце
1546 и начале 1547 г. этот юноша выступает перед нами с чертами некоторой
начитанности и политической сознательности. В литературно отделанных речах,
обращенных к митрополиту и боярам, он заявляет о желании жениться и принять
царский венец: «Хочу аз поискати прежних своих прородителей чинов - и на
царство на великое княжение хочу сести». Грозный, принимая зенец (1547),
является носителем того идеала, которым, как мы видели, определяла свою
миссию его народность; он ищет царства, а не только великого княжения, и
официально достигает его в утвердительной грамоте цареградского патриарха
(1561). И не только в деле о царском венце, но и во всех своих выступлениях
пред духовенством и боярами молодой царь обнаруживает начитанность и
умственную развитость: для своего времени это образованный человек.
Раздумывая над тем, откуда могли прийти к распущенному морально юноше его
знания и высшие умственные интересы, мы можем открыть лишь один источник
благотворного влияния на Грозного. Это - круг того митрополита Мака-рия,
который в 1542 г. был переведен на московскую митрополию с новгородской
архиепископии. С Макарием в Москву перешли его сотрудники по литературному
делу - собирания «великих миней-четьих» - и в их числе знаменитый священник
Сильвестр. Сам Макарий пользовался неизменным почитанием Грозного и имел на
него хорошее влияние; а Сильвестр прямо стал временщиком при Грозном и
«владяше обема властми и святительскими и царскими, яко же царь и
святитель». Воздействие этих лиц обратило Грозного от забав к чтению, к
вопросам богословского знания и политических теорий. Способный и
впечатлительный от природы, Грозный скоро усвоил себе все то, чем питался
ум и возбуждалось чувство передовых москвичей, и сам стал (по выражению
одного из ближайших потомков — князя И. М. Катырева-Ростовского) «муж
чюднаго рассуждения, в науке книжнаго поучения доволен и многоречив зело».
Таким образом, моральное воспитание Грозного не соответствовало умственному
образованию: душа Грозного была всегда ниже его ума.
Годы 1550-1564. С совершеннолетием Грозного начинается лучший период его
деятельности.Влияние Сильвестра выразилось, между прочим, в том, что он
собрал около царя особый круг советников, называемый обыкновенно «избранной
радой» (так именовал его в своем сочинении о Грозном кн. Курбский). Это не
была ни «ближняя дума», ни дума вообще, а особая компания бояр,
объединившихся в одной цели овладеть московской политикой и направить ее по-
своему. Вспоминая об этой компании, Грозный раздраженно говорил, что эти
бояре «ни единые власти не оставиша, идеже свои угодники не поставиша». Нет
сомнения, что «избранная рада» пыталась захватить правление в свои руки и
укрепить свое влияние на дела рядом постановлений и обычаев, неудобных для
московских самодержцев. Состоя, по-видимому, из потомков удельных князей,
«княжат», рада вела политику именно княжескую и поэтому должна была рано
или поздно прийти в острое столкновение с государем, сознающим свое
полновластие. Столкновения и начались с 1553 г., во время тяжкой болезни
Грозного, обнаружилось, что рада желала воцарения не маленького сына
Грозного, Димитрия, а двоюродного брата его (Грозного) — князя Владимира
Андреевича: «Оттоле бысть вражда велия государю с князем Владимиром
Андреевичем (говорит летопись), а в боярях смута и мятеж, а царству почала
быти во всем скудость». Полный разрыв царя с радою произошел около 1560 г.,
когда удалены были из Москвы Сильвестр и другой царский любимец А. Адашев.
До тех же пор, в продолжение 12-13 лет, правительственная деятельность
Грозного шла под влиянием «избранной рады» и отличалась добрыми свойствами.
В это время была завоевана Казань (1552), занята Астрахань (1556) и были
проведены серьезные реформы.
Завоевание Казани имело громадное значение для народной жизни. Казанская
татарская орда связала под своей властью в одно сильное целое сложный
инородческий мир: мордву, черемису, чувашей, вотяков, башкир. Черемисы за
Волгой, на р. Унже и Ветлуге, и мордва за Окой задерживали колонизационное
движение Руси на восток; а набеги татар и прочих «язык» на русские
поселения страшно вредили им, разоряя хозяйства и уводя в «полон» много
русских людей. Казань была хронической язвой московской жизни, и потому ее
взятие стало народным торжеством, воспетым народной песней. После взятия
Казани, в течение всего 20 лет, она была превращена в большой русский
город; в разных пунктах инородческого Поволжья были поставлены укрепленные
города как опора русской власти и русского поселения. Народная масса
потянулась, не медля, на богатые земли Поволжья и в лесные районы среднего
Урала. Громадные пространства ценных земель были замирены московской
властью и освоены народным трудом. В этом заключалось значение «Казанского
взятия», чутко угаданное народным умом. Занятие нижней Волги и Западной
Сибири было естественным последствием уничтожения того барьера, которым
было для русской колонизации Казанское царство.
Одновременно с казанскими походами Грозного шла его внутренняя реформа.
Начало ее связано с торжественным «собором», заседавшим в Москве в
1550—1551 гг. Это не был земский собор в обычном смысле этого термина.
Предание о том, будто бы в 1550 г. Грозный созвал в Москве представительное
собрание «всякого чина» из городов, признается теперь недостоверным. Как
показал впервые И. Н. Жданов, в Москве заседал тогда собор духовенства и
боярства по церковным делам и «земским». На этом соборе или с его одобрения
в 1550 г. был «исправлен» Судебник 1497 г., а в 1551 г. был составлен
«Стоглав», сборник постановлений канонического характера. Вчитываясь в эти
памятники и вообще в документы правительственной деятельности тех лет, мы
приходим к мысли, что тогда в Москве был создан целый план перестройки
местного управления. «Этот план, — говорит В. О. Ключевский, — начинался
срочной ликвидацией тяжб земства с кормленщиками, продолжался пересмотром
Судебника с обязательным повсеместным введением в суд кормленщиков,
выборных старост и целовальников и завершался уставными грамотами,
отменявшими кормления». Так как примитивная система кормлений не могла
удовлетворять требованиям времени, росту государства и усложнению
общественного порядка, то ее решено было заменить иными формами управления.
До отмены кормления в данном месте кормленщиков ставили под контроль
общественных выборных, а затем и совсем заменяли их органами
самоуправления. Самоуправление при этом получало два вида: 1) Ведению
выборных людей передавались суд и полиция в округе («губе»). Так бывало
обыкновенно в тех местах, где население имело разносословный характер. В
губные старосты выбирались обыкновенно служилые люди, и им в помощь
давались выборные же целовальники (т. е. присяжные) и дьяк, составлявшие
особое присутствие, «губную избу». Избирали вместе все классы населения. 2)
Ведению выборных людей передавались не только суд и полиция, но и
финансовое управление: сбор податей и ведение общинного хозяйства. Так
бывало обыкновенно в уездах и волостях со сплошным тяглым населением, где
издавна для податного самоуправления существовали земские старосты. Когда
этим старостам передавались функции и губного института (или, что то же,
наместничьи), то получалась наиболее полная форма самоуправления,
обнимавшая все стороны земской жизни. Представители такого самоуправления
назывались разно: излюбленные старосты, излюбленные головы, земские судьи.
Отмена кормлений в принципе была решена около 1555 г., и всем волостям и
городам предоставлено было переходить к новому порядку самоуправления.
