святыни, которая носит на себе отпечаток древности.
Но, собирая христианскую святыню, Владимир как победитель желал принести с
собою знамение своей победы, ибо он великодушно уступал Корсунь императорам
греческим, как брачное вено за сестру их царевну. Посему взял из
покорённого города два медных изваяния и четырёх коней медных искусства
греческого, которые поставил у себя в Киеве, близ созданного им храма
Богородицы, вероятно, в подражание того, как поставлены были великим
Юстинианом знаменитые изваяния коней пред вратами Святой Софьи. Анастас,
пустивший известительную стрелу в стан Владимира, сопутствовал князю в
числе иных пресвитеров корсунских, как человек, приобретший себе
доверенность князя. Сопровождаемый супругою царевною и сонмом святителей
греческих, с великим торжеством оставил князь русский покорённый им город,
где обрёл спасение себе и народу, и, проникнутый великим званием своим,
поспешил на апостольский подвиг в Киев, где первым его действием было
сокрушение кумиров, им самим некогда сооружённых. Все велел он
ниспровергнуть, иные рассечь на части, другие жечь огнем; идола Волоса,
называемого скотьим богом, бросили в реку Почайну. Перуна же громовержца,
как более уважаемого из всех кумиров, велел привязать к конскому хвосту и
влечь его с горы по Боричеву свозу на реку, приставив к нему двенадцать
воинов, которые били его палицами, не потому, что бездушное дерево могло
что-либо чувствовать, а для поругания демона, который под видом идола
прельщает человеков.
«Чудны дела твои, Господи,— восклицает летописец,— не вчера ли ещё чтим был
от человеков кумир сей? Ныне же он поруган!» Когда влекли Перуна по ручью в
Днепр, плача бежали за ним неверные люди, ещё не приявшие крещения, и
громко вопияли: «Выдыбай, наш боже». Есть народное предание, что он выплыл
на берег реки на том месте, где поставлен впоследствии монастырь
Выдубицкий, и что слышан был, по лести демонской, вопль поражаемого кумира;
но Владимир, опасаясь, чтобы народ не привязался опять к кумирам, велел
следовать за ним вниз по реке, повсюду отталкивая его от берега, доколе не
пройдет Днепровские пороги. Там, далеко за порогами, извергла его река, и
место сие прослыло Перуновою речью, то есть косою.
Когда таким образом очистил Владимир столицу от скверных идолов, приступил
он к общему крещению народа, который уже был довольно времени приготовляем
к сему священному делу предварительным испытанием князя своего о вере,
посольством избранных мужей из его дружины для познания веры истинной и
походом Владимира под Корсунь для приобретения сей веры. Низвержение
кумиров было окончательным знамением его воли, которой не смел ослушаться
народ, привыкший уважать своего князя. Чтобы ещё более возбудить ревность к
христианству, Владимир окрестил прежде пред лицом всех двенадцать сыновей
своих на Почайне, и граждане Киевские могли видеть во всём благолепии
церковном то священное таинство, которое их ожидало. Тогда послал князь
глашатаев своих по всему городу с таким словом: «Если кто не обрящется на
реке в означенный день, богатый или убогий, раб или свободный, тот будет
мне противник»,— и по чудному промыслу Божию, повелительное, но вместе и
спасительное слово сие не только не нашло себе пререкания в людях, неверных
до того времени Богу, верных, однако, своему князю, но даже было принято с
любовью; все с радостью устремились в заветный день на реку, говоря один
другому: «Если бы не добро сие было, не принял бы сего князь наш и бояре».
С такою младенческою простотою стекались они к спасительному крещению, и по
истине сбылось над ними евангельское слово: «Аще не будете яко дети, не
можете внити в Царствие Божие» (Матф. 18, 3).
Торжественное и умилительное зрелище открылось: равноапостольный князь с
новопросвещенным сонмом своих двенадцати сыновей и со всею дружиною стоял
на берегу Днепра, при рассвете, ожидая, когда взойдет денница и с ней
воссияет свет Христов на землю Русскую. Пред ним у самых вод освящённой
реки стояли святители и все пресвитеры, сколько их было, в священных
облачениях, со свечами и кадилами, в облаке фимиама, как лик небесных
ангелов, спустившийся на землю, и заветными их молитвами освящались
скромные струи Почайны и широкого Днепра; они обращались в спасительные
воды Иордана для обновления всего народа киевского, который толпами
стремился в реку по гласу своего владыки, без различия возраста и пола;
одни погружались по самую шею, другие только до груди, смотря по глубине
вод, более юные ближе к берегу, взрослые держали детей на руках, чтобы и
они сподобились святого крещения, и над всеми сими, жаждущими спасения,
пресвитеры читали разрешительные молитвы крещения: поистине радость была на
небе и на земле о стольких душах спасаемых; плакал только один демон,
изгоняемый от места, где думал навсегда утвердить жилище свое вдали от
учения апостольского и крови мученической. Равноапостольный князь на
соседнем холме, подняв к небу взоры и руки, в радостном восторге, что сам
он и люди его познали Бога истинного, так помолился: «Боже, сотворивший
небо и землю, призри на новых людей сих и даруй им, Господи, уведать Тебя,
истинного Бога, как уведали страны христианские, утверди в них веру правую
и невозвратную; мне же помоги, Господи, на сопротивного врага, да надеяся
на Тебя и Твою державу, побежду его козни».
Как только окрещены были жители Киева, озаботился благочестивый князь,
чтобы и вся подвластная ему земля Русская просветилась святым крещением.
Повсюду велел он сокрушать капища и низвергать кумиров и ставить церкви,
наскоро срубленные, и разослал пресвитеров для крещения народа. В Киеве, на
бывшем холме Перуна, чтобы истребить память сего языческого бога, поставил
цековь во имя ангела своего, святого Василия, подобно как и в Корсуни на
осадном холме. Но для того чтобы просвещение духовное ещё более утвердилось
в народе с юного возраста и как бы всосалось с млеком младенцев, ревностный
Владимир повелел повсюду устраивать училища для малых детей, которые через
грамоту научались бы слову Божию; не только в Киеве и других городах, но и
в нарочитых сёлах, где только сооружены были церкви и были пресвитеры,
устраивались такие училища; и что же?— ослеплённые неверием, коснея в
невежестве, плакали о детях своих, для спасительного учения как будто
отдаваемых на жертву, хотя и не смели противиться воле князя; мудрая эта
мера свидетельствовала, как глубоко был проникнут сам Владимир истиною
христианства и как искренно желал он просвещения своего народа.
На следующий год после своего крещения приступил Владимир к строению храма
во имя Богоматери близ своего терема в Киеве, на том месте, где пострадали
мученики варяжские, и вызвал для сего опытных мастеров из Греции, ибо он
хотел, чтобы храм сей по своему благолепию не уступал корсунским, и не
щадил для украшения его сокровищ своих; мощи, и честные иконы, и вся утварь
были принесены из Царьграда; Анастас-пресвитер заблаговременно назначен для
служения при сей новой церкви, которая прозвалась Десятинною, потому что
Владимир посвятил на содержание её десятую часть княжеских доходов. Когда
же через шесть лет довершен был соборный храм сей, который праздновал собор
Матери Божией на другой день Рождества Христова, радостию исполнилось
сердце нового Соломона и в день торжественного освящения так помолился он
Господу: «Господи, Боже! Призри с небеси и виждь и посети виноград сей и
утверди новых людей сих, которых насадила десятина Твоя, сердце коих Ты
обратил к разумному познанию Тебя, истинного Бога. Призри на церковь Твою,
созданную недостойным рабом Твоим, во имя родившей Тебя Матери Девы, и если
кто помолится в церкви сей, услыши его молитву, ради молитвы Пречистой
Богородицы! Я же клятвенно обещаю церкви сей десятую часть имения моего и
всех моих городов, а если кто отымет сие, со мною станет на суд пред
Господом». Светел был праздник, Владимир угостил святителей и бояр
княжескою своей трапезой, и не были им забыты нищие.
Сокрушаемы были идолы, но не везде с одинаковым успехом: в Новгороде, куда
ходил сам митрополит с пресвитерами, возник ропот народный, ибо не хотели
расстаться язычники со своим кумиром; однако благоразумный правитель, дядя
Владимира Добрыня, помог святителю, и с помощью его низвержен был Перун в
мимотекущий Волхов, подобно как в Киеве низвергли в Днепр; также влекли его
и поражали ударами, чтобы посрамить демона пред лицом веровавших в него
людей. В Новгороде поставлен был один из епископов, пришедших из Корсуни,
именем Иоаким, который озаботился о распространении христианства в обширной
области Новгородской. Сам Владимир, как гласит местное предание, с другими
епископами и пресвитерами обходил северные пределы Руси и заложил на берегу
Клязьмы город во имя своё; везде, где только мог, на пути сооружал церкви,
ставил города, чтобы привлечь рассеянных под сень христианства. Таким
образом положил основание многим городам по Десне, Трубежу и Суле и населил
их славянскими племенами, и в окрестностях Киева основал Белград, который
более других был ему по сердцу.
Но при внутреннем устроении государства мудрый князь часто был отвлекаем
войнами с беспокойными соседями и набегами печенежскими; едва только
успешно окончил он войну с хорватами, в западных пределах Руси, как должен
был идти отражать с востока нападение печенегов, которые разоряли область
Киевскую. Летописец подробно рассказывает замечательное событие войны сей:
«Войско печенегов стояло за рекою: князь их вызвал Владимира на берег и
предложил ему решить дело поединком между двумя с обеих сторон вызванными
