Летопись эпохи в лирике А.А. Ахматовой. Реферат.
+-------------------------+
| 0x01 graphic |
| Анна Андреевна Ахматова |
+-------------------------+
Анна Андреевна Ахматова (1889-1966)
(настоящая фамилия - Горенко)
Поэтесса, переводчица, литературовед.
Об Анне Ахматовой много писано, да многое уже и сказано. Писали о ней в
разные времена по-разному - восторженно, с насмешкой, с презреньем, такими
зазорными словами, что сейчас и сложно вообразить, как такое возможно о
женщине и о поэте; писали потом уважительно, потом как бы с украдкой, с
опаской, а теперь чаще всего торжественными словами.
Анна Андреевна Ахматова (псевдоним Ахматова взят по фамилии прабабки с
материнской стороны) родилась 11 (23) июня 1889 года (в городе Большой
Фонтан, под Одессой в семье отставного инженера-механика флота. С
материнской стороны принадлежала к старой дворянской семье. Детские и
школьные годы (до 16 лет) поэтессы прошли в Царском Селе под Ленинградом
(городке юного Пушкина), где учится в Мариинской гимназии. Ее первые
воспоминания - царскосельские: зеленое, сырое великолепие парков, выгон,
куда ее водила няня, ипподром, где скакали маленькие пестрые лошадки,
старый вокзал и нечто другое, что вошло впоследствии в \"Царскосельскую
оду\". Каждое лето она проводила под Севастополем, на берегу Стрелецкой
бухты, и там подружилась с морем. Самое сильное впечатление этих лет -
древний Херсонес, около которого они жили. Читать она училась по азбуке
Льва Толстого. В пять лет, слушая, как учительница занималась со старшими
детьми, Ахматова тоже научилась говорить по-французски. Первое
стихотворение она написала, когда ей было одиннадцать лет. Стихи начались
для нее не с Пушкина и Лермонтова, а с Державина (\"На рождение
порфирородного отрока\") и Некрасова (\"Мороз, Красный нос\"). Эти вещи знала
наизусть ее мама. Училась Ахматова в Царскосельской женской гимназии.
Сначала плохо, потом гораздо лучше, но всегда неохотно.
В 1905 - после распада семьи, мать с детьми переезжает в Евпаторию,
оттуда - в Киев. Здесь Ахматова заканчивает последний класс Фундуклеевской
гимназии. В 1907 - поступает на юридическом отделении Киевских высших
женских курсов, с которых перевелась на Высшие историко-литературные курсы
Раева в Петербурге. Во время учебы в высших женских курсов, выучила
латынь, позволившую ей впоследствии свободно овладеть итальянским языком,
читать Данте в подлиннике.
К этому же году относится публикация первого стихотворения Ахматовой в
журнале «Сириус», издававшемся поэтом Н.С. Гумилевым в Париже. В 1910 году
явно обозначился кризис символизма, и начинающие поэты уже не примыкали к
этому течению. Одни шли в футуризм, другие - в акмеизм. Вместе с её
товарищами по Первому Цеху поэтов - Мандельштатом, Зенкевичем, Нарбутом -
она сделалась акмеисткой. «Я стала акмеисткой. Наш бунт против символизма
вполне правомерен, потому что мы чувствовали себя людьми ХХ века и не
хотели оставаться в предыдущем», - писала Ахматова, добавляя при этом, что
акмеизм рос из наблюдений Николая Гумилева над ее поэзией. Выбор Ахматовой
в пользу акмеистической школы был выбором в пользу нового, более
тревожного и драматичного и, в конечном счете, более человечного
мироощущения. В первом же сборнике, в «бедных стихах пустейшей девочки» -
как на склоне лет о них отзывалась прошедшая ужасы советской
действительности Ахматова, Вечная Женственность символистов была заменена
земной женственностью. «Она пишет стихи как бы перед мужчиной, а надо как
бы перед Богом», - прокомментировал выход стихов Ахматовой Блок.
В этом же году - Ахматова выходит замуж за Н.С.Гумилёва.1910, 1911 -
вместе с мужем посещает Париж, это было ее первое знакомство с Европой, от
которой после октябрьской революции Ахматова оказалась отрезанной на
долгие десятилетия, не переставая при этом беседовать со своими
современниками во все европейском интеллектуальном пространстве. «У нас
отняли пространство и время», - говорила она Н.Струве в 1965. Однако сама
Ахматова никогда не покидала «воздушных путей» европейской культуры, ее
пространства и времени, не ослабляла «переклички голосов».
в 1912 - Италию. С 1911г. Ахматова начинает регулярно печататься в
московских и петербургских изданиях. В конце 1911г. Ахматова становится
членом созданного Гумилёвым поэтического объединения «Цех поэтов», в
котором сформировались принципы нового литературного направления,
названного акмеизмом. Членами «Цеха поэтов» были также О. Мандельштам,
С.Городецкий, М.Зенкевич, В.Нарбут. К 1912 она потеряла двух сестер - они
умерли от туберкулеза - и у юной Анны Горенко были все основания полагать,
что ее ожидает та же участь. «И кто бы поверил, что я задумана так
надолго, и почему я этого не знала», - признавалась она, перейдя
шестидесятилетний рубеж. Но в 1910-1912 Ахматовой владело чувство
краткодневности, она жила с предчувствием скорой смерти. Не только
популярное стихотворение, но и вся лирика той поры воспевала «последнюю
встречу». Из 46 стихотворений, вошедших в Вечер, почти половина посвящена
смерти и расставанию. 1912 - родился единственный сын Ахматовой -
Л.Н.Гумилёв, впоследствии известный историк и этнолог. В этом же году, во
время африканского путешествия Гумилева, выходит первый сборник стихов
Ахматовой под названием «Вечер»:
“Так беспомощно грудь холодела,
Но шаги мои были легки.
Я на правую руку надела
Перчатку с левой руки…”
Вскоре Гумилев писал ей: “Твои строки о “приморской девчонке” … мало того,
что нравятся мне, они меня пьянят. Так просто сказано так много, и я
совершенно убежден, что из всей послесимволисткой поэзии ты да, пожалуй
(по-своему), Нарбут окажетесь самыми замечательными”.
Как-то Анна Андреевна заметила: “Слава пришла сразу только к Хлебникову и
ко мне”.
Блок записал о ней еще до выхода “Вечера”, что стихи Анны Ахматовой “чем
дальше, тем лучше”.
А вскоре после выхода “Вечера” наблюдательный Корней Иванович Чуковский
отметил в ней черту “величавости”, той царственности, без которой нет ни
одних воспоминаний об Анне Андреевне.
самозабвенно заговорила от лица «стомильонного народа».
После ухода в 1914 Н.Гумилева на фронт Ахматова много времени проводила в
Тверской губернии в имении Гумилевых Слепнево. Здесь четче обозначилась
свойственная ее натуре старорусская, православная складка. Раннее не
знакомая с деревней, она впервые «вышла под открытое небо», соприкоснулась
со «скудной землей», крестьянством, «неяркими просторами» русской природы.
Это не живописное место: распаханные ровными квадратами на холмистой
местности поля, мельницы, трясины, осушенные болота, \"воротца\", хлеба,
хлеба... 1914 год она считала переломным в судьбе России, началом «не
календарного, настоящего ХХ века». Для Гумилева Слепнево - «такая скучная
не золотая старина». Ахматова же сравнивала Слепнево с аркой в
архитектуре, через которую она вошла в жизнь своего народа: «Сначала
маленькая, потом все больше и больше…». Торжественная простота Слепнева не
избавляла от страданий, трагического восприятия действительности: в
стихотворении той поры «запах хлеба» и «тоска» стоят в одной строке.
Скорбь все сильнее овладевала Ахматовой, неслучайно ее облик воспринимался
современниками как олицетворения печали, страдания. В Слепневе Ахматова
написала большую часть стихотворений, вошедших в сборник Белая стая. Белая
стая открывалась стихотворением Думали, нищие мы… (1915), навеянным
первыми военными потрясениями и потерями: утраченным богатством стало
ощущение прочности жизни, незыблемости ее основ. Главная нота Белой стаи -
чистая отрада печали. Неизбывное страдание рождало в душе героини не
отчаяние, а просветление. На просветленность пути утрат указывал и эпиграф
из Ин. Анненского: Горю и ночью дорога светла.
В Белой стае новое значение получала акмеистическая деталь: она
становилась «точкой отправления» в сферу неясного и недосказанного.
Ахматова называла символизм «явлением ХIХ века», ей была неведома болезнь
символистов - «водянка больших тем». Однако, начиная с 1914, ее поэзия
уводила к «таинственным, темным селеньям», все больше углублялась в
область духа, интуитивных прозрений. Путь имажинистской объективности
оказался чужд акмеистам: Гумилев, Ахматова, Мандельштам сохранили верность
идее высокого, мистического по своей сути искусства.
В Белой стае иным стал и облик героини: ей сообщались пророческие,
визионерские черты:
И давно мои уста
Не целуют, а пророчат.
К пророческим стихотворениям сборника Ахматова относила Молитву, Июнь 1914
и др. Многие стихотворения Белой стаи имели конкретных адресатов: 17
стихотворений посвящено возлюбленному Ахматовой Борису Антрепу, два -
обращены к Н.В.Н. - Николаю Недоброво. Но неразделенная любовь к ним,
земные страдания представали эпизодами религиозного восхождения.
Преображение покинутой женщины в «пророчествующую жену», «Музу Плача» в
1922 верно оценил И.Эренбург: «Молодые барышни, усердно подражавшие
Ахматовой, не поняли, что значат эти складки у горько сжатого рта. Они
пытались примерить черную шаль, спадающую с чуть сгорбленных плеч, не
зная, что примеряют крест». Дальнейший путь Ахматовой - путь тяжких потерь
и испытаний, путь Ярославны 20 века, оплакавшей гибель России, лучших
своих современников.
1914 год она считала переломным в судьбе России, началом «не календарного,
настоящего ХХ века». «Казалось, маленькая книга любовной лирики
начинающего автора должна была потонуть в мировых событиях. Время
распорядилось иначе», - писала она в автобиографических заметках. С
Страницы: 1, 2
