Однако большинство уполномоченных было настроено решительно против общины.
“Община – это то болото в которое увязает всё, что могло бы выйти на
простор,- сказал К. Н. Гримм,- благодаря ей нашему крестьянству чуждо
понятие о праве собственности. Уничтожение общины было бы благодетельным
шагом для крестьянства.” Эти же мотивы повторялись в резких нападках на
общину В. Л. Кушелёва, князя А. П. Урусова, П. В. Попова.
Община подчёркивали дворянские представители, должа быть безусловно
уничтожена.
Нападки на общину в какой-то мере были лишь тактической уловкой правого
дворянства: отрицая крестьянское малоземелье, помещики стремились
перевалить на общину всю ответственностьза крестьянскую нищету.
Вопрос о хуторах не вызвал больших прений. Сами по себе хутора и отруба
мало интересовали дворянских представителей.
Между тем обстановка в стране была неопределённая. Давление дворян
уравновешивалось давлением Думы и крестьянства. После роспуска I Думы
ситуация ещё более обострилась. В конце августа 1906 года Столыпин провёл
мероприятия по передаче Крестьянскому банку части государственных земель
для продажи крестьянам. Тем самым он приступил к исполнению своего замысла,
созревшего ещё в Саратове. По существу, выражаясь современным языком, речь
шла о приватизации части государственного имущества.
Эти мероприятия вызвали возражения со стороны Гурко. Он считал, что
казённые земли и так почти всецело в руках крестьян, которые многие годы
снимали их в аренду. У Гурко возникли сильные подозрения относительно
дальнейших намерений Столыпина, когда известный латифундист граф А. А.
Бобринский передал ему слова, сказанные мимоходом главой правительства:
“Вам придётся расстаться с частью своих земель граф.”
У страха, как известно, глаза велики. В действительности Столыпин,
думается, не допускал и мысли о полной ликвидации помещичьего
землевладения. М. П. Бок привела в своих воспоминаниях следующие слова
отца: “Не в крупном землевладении сила России. Большие имения отжили свой
век. Их, как бездоходные, уже сами владельцы начали продавать Крестьянскому
банку. Опора России не в них, а в царе.” Что-то похожее Столыпин, надо
думать, действительно говорил – и это не было сказано случайно, под
впечатлением от нескончаемых крестьянских бунтов. Бунты в конце концов
прекратились, но осталось это убеждение, засевшее глубоко в сознании. В
1909 году, когда обстановка в стране коренным образом изминилась, Столыпин
вновь коснулся этого вопроса – не в беседе с дочерью и не в случайном
разговоре с графом, а в интервью корреспонденту газеты “Волга”: “Вероятно,
крупные земельные собственности несколько сократятся, вокруг нынешних
помещичьих усадеб начнут возникать многочисленные средние и мелкие
культурные хозяйства, столь необходимые, как оплот государственности на
местах”.
В конце 1905 года, когда дела у царского правительства были из рук вон
плохи, главноуправляющий землеустройством и земледелием Н. Н. Кутлер
поставил вопрос о частичном отчуждении помещичьих земель. Но царь после
недолгого колебания решительно отверг кутлеровский проект, а сам Кутлер с
треском вылетел в отставку.
Столыпин, как видно, считал, что в таком проекте нет надобности. Частичное
отчуждение помещичьей земли фактически уже идёт. Многие помещики,
напуганные революцией, продают имения. Важно, чтобы Крестьянский банк
скупал все эти земли, разбивал на участки и продавал крестьянам. Из
перенаселённой общины лишние работники уйдут на банковские земли. Идёт
переселение в Сибирь. Под воздействием определённых правительственных мер
община прекратит все эти свои бесконечные земельные переделы.
Примерно так сложилась у Столыпина общая концепция реформы. В этих рамках
он смирился с проектом Гурко и даже как бы “усыновил” его. Правда, это был
не тот случай, когда приёмное чадо становится похожим на отца. Скорее,
происходило обратное. “Надо вбить клин в общину”, - говорил Столыпин своим
сподвижникам. “Вбить клин”, заставить прекратить переделы, наделать хуторов
и отрубов на общинных землях – все эти идеи подспудно или открыто были
выражены в проекте Гурко. Оттуда Столыпин их и почерпнул.
10 октября 1906 года, когда этот проект рассматривался в Совете министров,
Столыпин сам, без помощи Гурко, его докладывал и защищал.
9 ноября 1906 года проект “Особого журнала” Совета министров был доложен
царю, который написал резолюцию: “Согласен с мнением председателя и 7
членов”. Столыпинской аграрной реформе был дан зелёный свет. Первая статья
указа 9 ноября 1906 года (см. ПРИЛОЖЕНИЯ), наиболее известная и часто
цитируемая, устанавливала, что “каждый домохозяин, владеющий надельною
землёю на общинном праве, может во всякое время требовать укрепления за
собою в личную собственность причитающейся ему части из означенной земли”.
Поскольку крестьяне владели землёй чересполосно ( у каждого домохозяина
бывало по 8-10 и более полос в разных местах ), то законодательный акт 9
ноября 1906 года короче и правильнее было бы назвать “указом о
чересполосном укреплении”.
В это время едва ли не главной заботой председателя Совета министров стало
положение, в которое попал Крестьянский поземельный банк. Масштаб его
операций по закупке земли в это время возрос почти в три раза. Многие
помещики спешили расстаться со своими имениями. В 1905-1907 годах банк
скупил свыше 2,7 миллиона десятин земли. В его распопяжение перешли
государственные и удельные земли. Между тем крестьяне, рассчитывая на
ликвидацию помещичьего землевладения в ближайшем будущем, не очень охотно
делали покупки. С ноября 1905 года по начало мая 1907 года банк продал
всего около 170 тысяч десятин. В его руках оказалось очень много земли, к
хозяйственному управлению которой он не был приспособлен, и мало денег.
Деятельность Крестьянского банка вызывала растущее раздражение среди
помещиков. Это проявилось в резких выпадах против него на III съезде
уполномоченных дворянских обществ в марте-апреле 1907 года. Общее
настроение дворянских депутатов выразил А. Д. Кашкаров: “Я полагаю, что
Крестьянский банк не должен заниматься разрешением так называемого
аграрного вопроса… аграрный вопрос должен быть прекращён силой власти”.
В это же время крестьяне весьма неохотно выходили из общины и укрепляли
свои наделы. Ходил слух, будто тем, кто выйдет из общины, не будет прирезки
земли от помещиков.
Только после окончания революции аграрная реформа пошла быстрее. Прежде
всего правительство предприняло энергичные действия по ликвидации земельных
запасов Крестьянского банка. 13 июня 1907 года этот вопрос разбирался в
Совете министров, было решено образовать на местах временные отделения
Совета банка, передав им ряд важных полномочий.
Отчасти в результате принятых мер, а больше того – вследствие изменения
общей обстановки в стране дела у Крестьянского банка пошли лучше. Всего за
1907-1915 годы из фонда банка было продано 3909 тысяч десятин, разделённых
примерно на 280 тысяч хуторских и отрубных участков. До 1911 года объём
продаж ежегодно возрастал, а затем начал снижаться. Это объеснялось, во-
первых, тем, что в ходе реализации указа 9 ноября 1906 года на рынок было
выкинуто большое количество дешевой надельной ( крестьянской ) земли, а во-
вторых, тем, что с окончанием революции помещики резко сократили продажу
своих земель.
Вопрос о том, как распределялись покупки банковских хуторов и отрубов среди
различных слоёв крестьянства, исследован недостаточно. По некоторым
прикидкам, богатая верхушка среди покупателей составляла всего 5-6 %.
Остальные принадлежали к среднему крестьянству и бедноте. Впрочем, это не
исключает того что на банковских землях появились достаточно крепкие
фермерские хозяйства. С этой точки зрения землеустройство на банковских
землях было перспективнее, чем на надельных. Однако, как уже говорилось,
таких хозяйств изначально было немного.
Третьеиюньский государственный переворот коренным образом изменил
обстановку в стране. Крестьянам пришлось оставить мечты о скорой“прирезке”.
Темпы реализации указа 9 ноября 1906 года резко возросли. В 1908 году по
сравнению с 1907 годом число укрепившихся домохозяев увеличилось в 10 раз и
превысило полмиллиона. В 1909 году был достигнут рекордный показатель –
579,4 тысячи укрепившихся. Представители правительства, в том числе
Столыпин, жонглировали этими цифрами в законодательных собраниях и беседах
с репортёрами. Но с 1910 года темпы укрепления стали снижаться. Численность
выделяющихся из общины крестьян стабилизировалась только после выхода
закона 29 мая 1911 года “О землеустройстве”. Однако вновь приблизиться к
наивысшим показателям 1908-1909 годов так и не удалось.
За эти годы в некоторых южных губерниях, например в Бессарабской и
Полтавской, общинное землевладение было почти совсем ликвидировано. В
других губерниях, например в Курской, оно утратило первенствующее
положение. Но в губерниях северных, северо-восточных, юго-восточных, а
отчасти и в центрально-промышленных реформа лишь слегка затронула толщу
общинного крестьянства.
Для доказательства того, что указ 9 ноября 1906 года был издан с целью
возвысить и укрепить немногочисленную деревенскую верхушку, часто
используется речь Столыпина в Думе, где он говорил о том, что правительство
сделало “ставку не на убогих и пьяных, а на крепких и сильных”. Эти слова
обычно вырываются из контекста речи и подаются вне связи с
обстоятельствами, при которых они были сказаны.
