проекты местных реформ.
Столыпин намеревался перестроить всю систему местного управления – от
сельского до губернского, - притом на бессословных началах. На месте бывшей
волости предполагалось создать нечто вроде мелкой земской единицы. Если
раньше помещик был над мужиком, то теперь Столыпин хотел их усадить рядом в
волостном правлении. Расходы по содержанию волостного хозяйства должны были
лечь на все сословия. Губернский проект преследовал цель оторвать
губернаторов от двора и всецело подчинить их Совету министров и МВД.
Комплекс этих реформ, призванных упорядочить местное управление в
России, очистить его от старославянских наслоений имел едва ли не большее
значение чем аграрная реформа.
Стараясь договориться с дворянством, Столыпин задержал представление в
Думу некоторых проектов. В осеннюю сессию 1908г. совет начал рассмотрение
законопроекта об уездной реформе – сначала в специальной комиссии. Она
приняла поправку о том, что в уездном совете должен председательствовать
предводитель дворянства, а не уездный начальник. Эта поправка фактически
разрушила весь проект.
2 декабря законопроект был поставлен на общее собрание Совета по делам
местного хозяйства. На этот раз председательское кресло занял Столыпин,
предложивший обсудить, прежде всего, вопрос, кто должен возглавить уездный
совет. Он указал на то, что комиссия «наносит сильный удар всему построению
проекта».
В Государственном совете Столыпин мог твердо рассчитывать лишь на
небольшую группу, состоявшую из близких ему людей и возглавлявшуюся А.Б.
Нейдгардтом. В просторечии эту группу называли «партией муравьев». Другие
правые и центристские группировки постепенно выходили из-под ее контроля.
Среди открытых врагов был П.Н. Дурново, предшественник Столыпина на посту
министра внутренних дел. Председатель Государственного совета Н.Г. Акимов
был среди тех, кто, по словам Крыжановского, исподтишка «гадил» Столыпину.
Бывая у императора, он говорил, что начинания Столыпина и его заигрывания с
Думой «до добра не доведут».
Учитывая настроения дворян и происки врагов, Столыпин понимал, что
наибольшее сопротивление в верхней палате встретит местная реформа. Поэтому
в целях создания прецедента, был задуман обходной маневр. В консервативных
кругах в это время значительное распространение получили идеи национализма.
Большую роль отдал им и Столыпин. В духе идей национализма был построен
законопроект о введении земства в западных губерниях. В свое время Столыпин
был против земских выборов на западной окраине. Теперь, поскольку думские
выборы там уже проводились, он счел возможным провести и земские, но только
в 6ти губерниях - Минской, Витебской, Могилевской, Киевской, Волынской,
Подольской. Столыпин заявил, что новое земство должно быть «национально
русским». С этой целью избирательные съезды были распределены на
национальные курии. Это означало, что крупные помещики в новом земстве
окажутся в меньшинстве. Кроме того, в отличие от действующих земских
учреждений, новое земство было бессословным. Во время обсуждения в Думе был
вдвое понижен имущественный ценз. В итоге получился странный национально-
либеральный мутант, на который в Государственном совете с негодованием
набросились и либералы, и реакционеры из лагеря Дурново, и помещики.
Сподвижник П.Н. Дурново В.Ф. Трепов нашел возможность переговорить с
Николаем II и объявил, что царь не настаивает на этом законопроекте.
Столыпин же ничего не знал о ведущейся против него интриге. 4 марта 1911г.
в его присутствии Государственный совет отклонил статью о национальных
курьях. Удар был нанесен в самое сердце законопроекта. Теперь оставалось
восстановить прежний ценз, и новое земство становилось таким же помещичьим,
как и старое. Сразу же после голосования Столыпин подал в отставку. Царь
ответил неопределенностью.
После беседы с императрицей с Марией Федоровной Столыпин получил
записку от царя с прошением взять отставку обратно. Он взял отставку, но на
очень жестких условиях: Дурново и Трепов должны быть удалены из
Государственного совета, обе палаты следует распустить на три дня, чтобы
провести законопроект по 87й статье; 1 января 1912г. по выбору Столыпина
будут назначены 30 новых членов верхней палаты взамен неугодных. Царь
заколебался, но после беседы с матерью согласился.
Пребывание у власти положило на Столыпина свой отпечаток. Первое время
по приезду в Петербург, в правительстве Горемыкина, Столыпин держался
подчеркнуто скромно, даже робко. Прошло несколько лет, и о нем стали
говорить, что он «принял генералика», то есть приобрел величественность и
утратил доступность.
Между тем, оправившись после потрясения марта 1911г. Николай II с
особым удовольствием стал причинять Столыпину мелкие обиды и досады. В мае
царь отказался подписать принятый обеими палатами законопроект об отмене
ограничений, связанных с лишением или добровольным снятием духовного сана.
Столыпин должен быть примириться не только с этим, но и с одновременным
назначением на пост синодального обер-прокурора В.К. Соблера, активного
противника Столыпинских вероисповедальных реформ. В это время после истории
с западными земствами, Столыпину приходилось отступать по многим вопросам.
В мае 1911г. МВД передало законопроект об уездной реформе в том смысле, что
председательствовать в уездном совете должен был предводитель дворянства.
После трехдневного роспуска законодательных палат, ухудшились
отношения Столыпина с октябристами, еще более сузился круг его союзников.
Столыпин не был подлинным конституционалистом, в официальных речах он
избегал слова «конституция». Выдвигая на первый план реформы социальные,
«низовые», местные, он в глубине души, возможно, сочувствовал
«теоретическим рассуждениям» Тихомирова, но не считал своевременным ставить
этот вопрос. Во всяком случае, он не признавал конституцию в России. По-
видимому, Столыпин считал что в России складывается самодержавный строй с
законосовещательными, представительными учреждениями. После третьеиюньского
переворота, он еще более укрепился в этом мнении. Но в основных законах,
составляемых на рубеже 1905-1906гг. говорилось о законодательных палатах.
Своего рода прыжком в неизвестность был для Столыпина и тот проект
обширных государственных преобразований, который он составлял в последний
год своей жизни. Проект был тесно связан с разработанными ранее реформами
местного управления. Теперь намечалось реформировать центральное
управление. После смерти Столыпина все бумаги, связанные с проектом,
бесследно исчезли. Долгое время последний столыпинский проект окружала
пелена таинственности. Эту завесу несколько приподняли вышедшие в 1956г.
воспоминания А.В. Зеньковского, утверждавшего, что он помогал Столыпину в
составлении проекта.
Судя по ним, намечалось создание семи новых министерств (труда,
местных самоуправлений, национальностей, социального обеспечения,
исповеданий, обследования и эксплуатации природных богатств,
здравоохранения). В дальнейшем предусматривалась организация восьмого
министерства – переселения. Расходы, связанные с их строительством
требовали увеличения бюджета более чем в три раза. Соответственно
предусматривался ряд мер, в том числе увеличения прямых налогов, введение
налога с оборота, значительного повышения акциза на спиртные напитки.
Отрицательные последствия неизбежной при этом инфляции Столыпин намеревался
отчасти погасить с помощью прогрессивного подоходного налога. Так же
предполагалось провести новые реформы в области местного управления.
Намечалось понижение земского ценза примерно в 10 раз, с тем, чтобы открыть
дорогу в земство владельцам хуторов и отрубов, владеющим небольшой
недвижимой собственностью.
Конечно, создание новых министерств не было самоцелью, а имело в виду
реальные потребности.
Значительные препятствия своему проекту. Между тем ожидал со стороны
Думы и Государственного совета. На этот случай тоже был составлен план:
если переговоры с председателями фракций не дадут желаемых результатов,
проекты будут проведены по 87й статье. Нормальный порядок законодательства
становился фактически заблокированным, а чрезвычайный – постоянно
действующим.
В глубине души Столыпин считал, что его дела не совсем плохи, что
уступки дворянам ничего не значат, что все реформы еще впереди. Между тем
обстановка в стране начинала меняться. Наиболее чуткие и проницательные
люди говорили, что передышка близится к концу, что скоро начнется новая
революция.
В мае 1911г. в решающие дни политического кризиса, почти твердо
говорили об отставке Столыпина и назначении на его пост Коковцева.
Столыпин, в отличие от Коковцева не пользовался популярностью во
французских правящих кругах, в Германии и Австро-Венгрии. И только,
пожалуй, в Великобритании, его ценили, зная о той роли, которую он сыграл в
заключении англо-русских отношений 1907г.
В августе 1911г. вновь поползли слухи о скорой отставке Столыпина и о
готовящемся на него покушении. В конце месяца, в Киеве должны были
состояться торжества по случаю открытия земских учреждений и памятника
Александру II. 28 августа Столыпин приехал в Киев. Здесь завершались
приготовления к празднику.
По городу распространялись упорные слухи, что на Столыпина будет
покушение. 1 сентября 1911г. в киевской опере шла «Сказка о царе Салтане»
Н.А. Римского-Корсакова. Министры, поднявшись со своих мест, собрались у
рампы. В центре, опершись на рампу, спиной к оркестру стоял Столыпин. С ним
беседовал военный министр В.А. Сухомменов. Здесь же был и обер-прокурор
Синода Саблер. Потом к группе подошел местный землевладелец граф И.
Потоцкий. В дверях появился высокий человек во фраке и в очках. Подойдя на
расстояние двух-трех шагов, он дважды выстрелил в Столыпина. Одна пуля
навылет ранила его в руку и задела скрипача в оркестре. Другая попала в
орден на груди, изменила направление, прошла через живот и засела в
пояснице. Сухомлинова и Саблера, только что стоявших рядом, вдруг не
оказалось на месте. На какой-то миг Столыпин остался один. Побледнев как
полотно, и странно улыбнувшись, он сделал успокаивающий жест, желая,
видимо, показать, что ничего страшного не случилось. В следующее мгновение
к нему подошли Потоцкий и старый Фредерикс. Помогая Столыпину снять сюртук,
барон успел крикнуть «Держите его» - и указал на медленно уходящего
человека. Раненого отправили в клинику.
Первая ночь в клинике прошла тревожно, но утром Столыпину полегчало.
«Ну, кажется, на этот раз я выскочу»- сказал он. Но борьба со смертью
постепенно становилась ему не по силам. Между тем торжественные мероприятия
шли по намеченной программе. У больного возникли лихорадочные явления, и
врачи решили извлечь пулю. Это не принесло облегчения. 5 сентября 1911г.
состояние резко ухудшилось, и вечером Столыпин умер. 12 сентября убийцу
повесили.
«Убийца был казнен подозрительно скоро – вспоминает Кофорд – как если
бы боялись, что он скажет слишком много». Казалось, что кто-то торопится
замести следы.
