сражений и постоянного душевного беспокойства – сделали свое дело. Но
чувства его к Екатерине не только не меркнут, но и разгораются поздним,
сильным огнем.
В ноябре Петр испытал страшный удар; ему стало известно об интимной
близости Екатерины с Монсом.
Выдали их клевреты и прихлебатели фаворита и императрицы. Чиновник из
канцелярии Монса Е. М. Столетов, “канцелярист корреспонденции Ея
Величества”, человек болтливый, знал обо всех проделках своего патрона.
Придворный шут Иван Балакирев помогал Монсу, в том числе и в пересылках с
императрицей, и тоже не отличался молчаливостью.
Взятые при аресте Монса бумаги открыли глаза Петру: среди них были
десятки подобострастных холопских писем к камергеру. И какие обращения:
“Премилостивый государь и патрон”, “Любезный друг и брат”! И какие подписи!
Меншиков, генерал-прокурор Ягужинский, губернаторы Волынский и Черкасский,
дипломат П. М. Бестужев-Рюмин, канцлер Головкин, царица Прасковья и другие!
И бесчисленные подарки и подношения: лошадьми, деревнями, деньгами. Измена!
Все всё знали, унижались перед временщиком и молчали – значит, ждали его,
царя, смерти.
9 ноября арестованный Монс предстал перед своим следователем. Им был
сам Петр.
Не прошло и нескольких дней после допроса, как он погиб на эшафоте:
по приговору скорого суда. Обвинения в получении каких-то подарков были
смехотворны. Все знали, в чем дело. Столица, помня дело царевича Алексея,
оцепенела.
Топор палача просвистел возле самой головы Екатерины: жестоким
наказаниям подверглись ее статс-дама Матрена Балк, камер-лакей Иван
Балакирев, камер-паж Соловов, секретарь Монса Столетов – все участники
предательства.
* * *
Со времени казни прошло три недели. То ли возвращаясь с пирушки у
Толстого, то ли по настоянию Петра, Екатерина вынуждена была проехать по
площади, где казнили Монса. На колесе, на самом верху высокого столба,
лежал труп ее фаворита, а с заостренного кола на нее взирали глаза его
отрубленной головы.
Удар, неизлечимо больного Петра, ускорил его кончину. Произошла она
28 января 1725 года.
Может ли кухарка управлять государством?
С первых шагов царствования Екатерина I и ее советники стремились
показать всем, что знамя в надежных руках, что страна уверенно идет по
пути, предначертанному Великим реформатором. Лозунгом начала
Екатерининского царствования были слова указа 19мая 1725 года: “Мы желаем
все дела, зачатые руками императора, с помощью Божией совершить”.
Поначалу правительство опасалось выступлений армии, особенно частей
на зимних квартирах на Украине. Ими командовал генерал князь М. М. Голицын,
принадлежавший по своим взглядам и родственным связям, к потерпевшим
поражение “боярам”. Но вскоре, весной 1725 года, за лояльность к новой
власти и за признание его воинских заслуг, он получил звание – генерал-
фельдмаршал.
Без эксцессов прошло и подписание присяги.
Императрица первыми своими шагами как бы внушала подданным, что
править намерена “милостиво” и отнюдь не будет так крута и жестока, как ее
покойный супруг. Вздохнули с облегчением провинившиеся перед императором и
законом вельможи и чиновники.
“Показуя милость”, Екатерина продолжила амнистии, которые объявил в
последние часы своей жизни Петр, повелев освободить по христианскому обычаю
арестантов-должников, жуликов и воров. Екатерина освободила многих
политических заключенных и ссыльных – жертв самодержавного гнева Петра.
С другой стороны, Екатерина не отменила ни одного из незавершенных
Петром начинаний. В феврале 1725 года из Петербурга отправился в свою
знаменитую первую Камчатскую экспедицию капитан-командор Витус Беринг,
рассчитывавший найти пролив между Азией и Америкой. 21 мая был учрежден
задуманный еще Петром орден Святого Александра Невского.
Не произошло кардинальных перемен и во внешней политике. Иностранные
послы были приняты вице-канцлером А. И. Остерманом, который заверил их в
неизменности курса России. Поначалу ничего не менялось: русские послы в
европейских столицах получили подтверждения своих полномочий и петровских
установок. Осенью 1725 года русская армия огнем и мечем прошлась по
Дагестану, уничтожив множество аулов и разрушив город Терки. Как только
сошел лед, в море вышел Балтийский флот.
Словом, все шло, как раньше: с размахом, энергично, с твердой
уверенностью в непоколебимости начал, заложенных Петром. Но все это было на
поверхности жизни, а в глубине давно уже начались и все ускорялись сильные
токи.
Единство победителей исчезло сразу же после победы. Было ясно, что
огромную власть получит светлейший князь А. Д. Меншиков. Находившийся под
следствием в последние годы, он воспрял духом и стал энергично наверстывать
упущенное. Меншиков отправил губернатором в Ригу А. И. Репина, став вместо
него президентом Военной коллегии, и освободился от душивших его комиссий.
19 сентября 1725 года ему простили штрафы по 1721 год. А в декабре 1725
года дело Меншикова было окончательно закрыто.
Хлопотал Александр Данилович и о своих капиталистических интересах. 2
марта 1725 года – светлейший подал императрице челобитную о предоставлении
льгот для его стекольных заводов в Ямбурге.
Меншиков был влиятельнейшим советником императрицы. Без него она бы
не могла править государством и поэтому, подавляемая настырностью
светлейшего, подписывала все указы, которые он от нее требовал.
Серьезным соперником Меншикова оказался сторонник Екатерины – Карл
Фридрих, герцог Голштейн-Готторпский и его тайный советник Бассевич. Они
оказывали определенное влияние на политику, не давая загаснуть тлевшему
русско-датскому конфликту по поводу злосчастного Шлезвига.
24 ноября 1724 года Петр I и Карл Фридрих подписали брачный контракт
о супружестве герцога и цесаревны Анны Петровны. 21 мая 1725 года сыграли
роскошную свадьбу.
Карл Фридрих давно уже пытался играть самостоятельную роль в политике
двора.
Его влияние на Екатерину было очевидно, все видели результаты его усилий –
внешняя политика. Начав с общих демаршей на дипломатическом уровне по
поводу шлезвигских обид герцога, русское правительство весной 1725 года
всерьез стало бряцать оружием. Воинственная теща, вставшая на защиту
любимого зятя, готовилась к войне с Данией.
Все это беспокоило Меншикова. Он не мог терпеть сильного соперника у
подножия трона Екатерины – власть одна и ее нельзя делить. Формально
Меншиков поддерживая дружеские отношения с герцогом, стремился выжить
молодую семью из России.
Вероятно, вопреки его желанию Екатерина в феврале 1726 года включила
зятя в новообразованный Верховный тайный совет, а за тем сделала его, как и
Меншикова, подполковником гвардии.
Борьба Меншикова и герцога была подспудной, скрытой за взаимными
улыбками и любезностями.
Меншиков, хотя и амбициозный, но трезвый политик, понимал, что с
“боярами” следует жить мирно, не обостряя отношений, и даже – при
необходимости – учитывать их позицию. Светлейший, ради власти и сжигавшего
его честолюбия, пошел на открытый союз с родовитой оппозицией, начал с нею
игры.
Итак, на престоле восседала императрица Екатерина I Алексеевна,
унаследовавшая от мужа не только трон, но и безграничную самодержавную
власть.
Факты свидетельствуют, что вдова Петра Великого не была в состоянии
самостоятельно и полноценно осуществлять функции своего великого
предшественника. Уже в первые месяцы правления Екатерины стало ясно, что
прежняя система власти, основанная на активном и всесторонним участии
самодержца в управлении государством, не работает.
К концу 1725 года в управлении империей отчетливо назревал кризис. В
среде правящей элиты не было единства: Ягужинский с Сенатом и Меншиков со
своими людьми представляли два полюса, две борющиеся силы. Сенат, даже если
бы и получил полную свободу действий, вряд ли бы справился с руководством
страной – это было учреждение, сильно разъеденное язвами бюрократии.
Недееспособность самой императрицы, занятой развлечениями, придавало
ситуации драматический характер, ибо в дверь буквально ломились серьезные
внутренние и внешнеполитические проблемы. О них нужно было думать, их нужно
было решать.
Кризис исполнительной власти при нарастании проблем управления
империей, при усилившейся тенденции к переосмыслению и изменению петровских
начал политики – все это послужило причиной образования нового высшего
правительственного органа – Верховного тайного совета.
С первых дней нового царствования в правительстве начался критический
пересмотр проблем внутренней политики. Инициатором его стал П. И.
Ягужинский, подавший императрице в течении 1725 года несколько особых
записок о положении в стране. Суть их сводилась к следующему: изменение в
податной политике (сокращение в подушной подати на четыре копейки,
облегчение участи оштрафованных за “прописку и утайку” душ во время
переписи), увольнение из армии некоторых категорий дворян и, до времени
отложить некоторые из незавершенных строек.
Екатерина одобрила уменьшение подати и некоторые льготы для
оштрафованных. 74-ех копеечная подушная подать с крестьян была уменьшена на
4-е копейки и прощены недоимки в отдельных уездах.
Именно Ягужинский первый обратил внимание императрицы на плачевное
состояние дел. Генерал-прокурор Сената “око государево”, он лучше других
знал реальное положение в стране.
Ягужинский указывал на главный порок введенной Петром системы
подушного обложения: она не отвечала уровню реального благосостояния
крестьянства.
Выходом Ягужинскому и сенаторам виделся, во-первых, в сокращении
подушной ставки налога еще на 10 копеек (с 70-и до 60-и копеек) и во-
вторых, в сокращении, пользуясь мирным временем, численности армии и
уменьшении расходов на военные нужды. Кроме того, сенаторы предлагали
