вниз по Неве в море.
Велико было торжество новгородцев, они любили видеть Александра в челе
дружин своих; но недолго могли ужиться с ним как с правителем, ибо
Александр шел по следам отцовским и дедовским: в самый год Невской победы
он выехал из Новгорода, рассорившись с жителями.1
А тем временем на Новгород шли другие такие же враги. Немцы, завоевав
Псков, заранее считали уже своим приобретенным достояние Водь, Ижору,
берега Невы и Карелию; они отдавали эти страны католичеству и папа присудил
их церковному ведомству эзельского епископа. 13-го апреля 1241 года
эзельский епископ по имени Генрих заключил с рыцарями договор: себе брал
десятину от десятины с всех произведений, а им отдавал все прочее, рыбную
ловлю, управления и все остальные мирские доходы с будущих владений.
Немцы и покоренные ими латыши и эсты бросились на новгородские земли,
предавали их опустошению, взяли пригород Лугу, Тесово, построили укрепление
в погосте Копорье. Вожане по неволе приставали к ним; те которые не хотели
– разбежались в леса и умирали от голода. Неприятельские шайки метались в
разные стороны, достигали тридцати верст от Новгорода и убивали
новгородских гостей, ездивших за товарами. В таких обстоятельствах
новгородцы послали к Ярославу просить князя. Ярослав прислала им сына
Андрея. Немцы причиняли им все больше и больше зла: у поселян по Луге
отобрали всех коней и скот и не на чем было пахать поселянам. Новгородцы
рассудили, что один Александр может их выручить и отправили к нему владыку
Спиридона. Дело касалось не одного Новгорода, а всей Руси, - Александр не
противился. Немедленно отправился он с новгородцами очищать новгородскую
землю от врагов, разогнал их отряды, взял Копорье, милостиво обращаясь с
пленниками, перевешал, однако, изменивших Новгороду вожан и чудь. Затем он
достиг Пскова освободил его от немцев, отправил в оковах в Новгород двух
немецких наместников Пскова.
Оставаясь в Пскове, Александр ждал против себя новой неприятельской
силы и вскоре услышал, что она идет на него. В первых числах апреля 1242
года Александр двинулся на встречу с врагами и у скалы, называемой вороний
камень на Узмени, произошла другая битва, известная в истории под
названием: «Ледовое побоище». Враги встретились в субботу 5 апреля при
солнечном восходе. Увидя приближающихся врагов, Александр поднял руки вверх
и громко сказал: «Рассуди, Боже, спор мой с этим высокомерным народом!»
Битва была упорная и жестокая. С треском ломались копья. Лед ломался
местами. Многие потонули. Потерявшие строй немцы бежали; русские с
торжеством преследовали их до Суболичского берега. Была злая сеча, говорит
летописец, льда на озере стало не видно, все покрылось кровью, русские
гнали немцев по льду до берега на расстоянии семи верст. Убили у них 500
человек, а чуди бесчисленное множество взяли в плен 50 рыцарей, «Немцы, -
говорит летописец, - хвалились: возьмем князя Александра руками, а теперь
их самих бог предал ему в руки».1
С торжеством возвращался Александр в освобожденный Псков. Близ коня его
вели знатных рыцарей: за ними гнали толпу простых пленных. Навстречу ему
вышло духовенство. Народ приветствовал победителя радостными криками.
Эти две победы имеют важное значение в русской истории. Правда,
проявления вражды немцев с русскими не прекращались и после этого, в
особенности для Пскова, который не раз вступал с орденом в кровавые
столкновения, но уже мысль о покорении северных русских земель, о
порабощении их наравне с Ливонией, которое подвергло бы их участи
прибалтийских славян, - навсегда оставила немцев. Сами папы, вместо грозных
булл, возбуждавших крестовые походы на русских наравне с язычниками,
избрали другой путь, в надежде подчинить себе Русь, - путь посольств и
убеждений, оказавшийся, как известно, столь же бесплодным, как и прежние
воинственные буллы. Таким образом, папа Иннокентий IV прислал к Александру
в 1251 двух кардиналов Гальда и Гемонта. Папа уверял Александра, будто отец
Александра изъявлял обещание монаху Плано-Карпини подчиниться римскому
престолу, но смерть не допустила его до исполнения этого намерения. Папа
убеждал Александра идти по следам отца, представлял выгоды, какие русский
князь и Русь получат от этого подчинения и обещал против татар помощь тех
самых рыцарей, от которых недавно Александр освобождал русские земли. В
летописях есть ответ Александра папе, явно сочиненный впоследствии, но не
подлежит сомнению, что Александр не поддался увещеваниям и отказал наотрез.
Посольство это повлекло за собой в последующей русской истории множество
подобных посольств также бесполезных.
.4. Политика князя Александра Невского в отношениях с монголо-
татарамии
Александр мог оружием переведаться с западными врагами и остановить их
покушения овладеть северной Русью: но не мог он с теми же средствами
действовать против восточных врагов. Западные враги только намеревались
покорить северную Русь, а восточные уже успели покорить прочие русские
земли, опустошить и обезлюдить их. При малочисленности, нищете и
разрозненности остатков тогдашнего русского населения в восточных землях
нельзя было и думать о том, чтобы выбиться оружием из-под власти монголов.
Надо было избрать другие пути. Руси предстояла другая историческая дорога,
для русских политических деятелей – другие идеалы. Оставалось отдаться на
великодушие победителей, кланяться им, признать себя их рабами и тем самым,
как для себя так и для своих потомков, усвоить рабские свойства. Это было
тем легче, что монголы, безжалостно истреблявшие все, что им
сопротивлялось, были довольно великодушны и снисходительны к покорным.
Александр, как передовой человек своего века, понял этот путь и вступил на
него. Его отец Ярослав отправился в орду, но не вернулся оттуда. Его
путешествие не могло служить образцом, потому что его отравили в Орде.
Александр совершил свое путешествие с таким успехом, что оно послужило
образцом и примером для поведения князей.
Наши летописцы говорят, что Батый сам приказал Александру в качестве
князя новгородского явится к себе и дал приказ в таких выражениях: «мне
покорил Бог многие народы: ты ли один не хочешь покориться державе моей? Но
если хочешь сохранить за собой землю свою, приди ко мне: увидишь честь и
славу царства моего». Александр приехал в волжскую орду вместе с братом
Андреем в 1247 году. Тогда, по смерти Ярослава, достоинство старейшего
князя оставалось незанятым и от воли победителей зависело дать его тому или
другому.
Князь же Александр пришел во Владимир после смерти своего отца с
большим войском. Его приезд был грозен, и весть об этом промчалась до
самого устья Волги. И стали жены моавитские пугать детей своих, говоря:
«Князь Александр едет!».
Александр решил поехать таки в Орду к Батыю, и благословил его епископ
Кирилл.1
Монголы жили тогда еще совершенно кочевой жизнью, хотя и окружали себя
роскошью цивилизации тех стран, которые они покорили и опустошили. Еще
постоянных городов у них на Волге не было; зато были так называемые
подвижные огромные города, состоявшие из разбитых по прихоти властелина
кибиток, перевозимых на телегах с места на место. Где пожелает хан, там
устраивался и существовал более или менее долгое время многолюдный кочевой
город. Являлись ремесла и торговля; потом – по приказанию хана все
укладывалось и огромный обоз в несколько сот и тысяч телег, запряженных
волами и лошадьми, со стадами овец, скота, с табунами лошадей, двигался для
того, чтобы, через несколько дней пути, опять расположиться станом. В такой
стан прибыли наши князья. Их заставили, по обычаю, пройти между двумя
огнями для очищения от зловредных чар, которые могли пристать к хану.
Выдержав это очищение, они допускались к хану, перед которым они должны
были явиться обычными земными поклонами. Хан принимал завоеванных
подручников в разрисованной войлочной палатке, на вызолоченном возвышении,
похожем на постель, с одной из своих жен, окруженный своими братьями,
сыновьями и сановниками. По правую руку его сидели мужчины, по левую
женщины. Батый приняв наших князей ласково и сразу поняв, что Александр, о
котором уже он много слышал, выходит по уму своему из ряда прочих русских
князей, сказал вельможам своим: «Правду мне говорили, что нет князя
подобного ему».2
По воле Батыя братья должны были отправиться в Большую Орду к великому
хану. Путь нашим князьям лежал через необозримые степные пространства
Средней Азии. Ханские чиновники сопровождали их и доставляли переменных
лошадей. Они видели недавно разоренные города и остатки цивилизации
народов, порабощенных варварами. До монгольского погрома многие из этих
стран находились в цветущем состоянии, а теперь были в развалинах и покрыты
грудами костей. Порабощенные остатки народонаселения должны были служить
завоевателям. Везде была крайняя нищета и нашим князьям не раз приходилось
переносить голод; не мало терпели они там от холода и жажды. Только
немногие города, и в том числе Ташкент, уцелели. У самого Великого хана
была столица Кара-Корум, город многолюдный, обнесенный глиняной стеной с
четырьмя воротами. В нем были большие здания для ханских чиновников и
храмы разных вероисповеданий. Тут толпились пришельцы всевозможных наций,
покоренных монголами; были и европейцы: французы и немцы, приходившие сюда
с европейским знанием ремесел и художеств – самая пестрая смесь племен и
языков. За городом находился обширный и богатый ханский дворец, где хан
