промышленности, он замечал, что «русский рабочий восприимчив, находчив,
даровит», а «трудность — в общей организации труда».
Сразу же бюро Московского комитета РКП(б) и Президиум ЦКК расценили
выступление Троцкого как «платформу» и попытку «организации фракции на этой
платформе». 15 октября появилось «Заявление 46-ти» в поддержку письма
Троцкого. Оно указывало на «фракционный режим» большинства, предлагало
немедленный созыв совещания членов ЦК «с наиболее видными, активными»
партработниками, имеющими разные точки зрения. В свою очередь члены и
кандидаты в члены Политбюро в письме от 19 октября обвиняли Троцкого и
авторов «Заявления 46-ти» в многочисленных грехах и, главное, во
фракционной работе и стремлении нарушить «единство партии». С тех пор на
десятки лет эта формулировка стала самым страшным обвинением.
Подготовленный аппаратом расширенный Пленум ЦК и ЦКК 25-27 октября 1923 г.
подавляющим большинством (102 голосами против 10 при 2 воздержавшихся)
осудил выступление Троцкого. 31 октября Н.К. Крупская, выступавшая здесь
же, направила письмо Зиновьеву, в котором отмечала, что «за все
происходящее приходится винить и нашу группу: Вас, Сталина и Каменева...
Нельзя создавать атмосферу такой склоки и личных счетов... Хорошо, что меня
не было, когда Петровский сказал, что Троцкий виноват в болезни Ильича, я
бы крикнула: это ложь, больше всего В.И. заботил не Троцкий, а национальный
вопрос и нравы, водворившиеся в наших рядах».
Между тем в партии разворачивалась дискуссия. Учитывая авторитет
Троцкого, Политбюро предложило создать согласительную комиссию для
разработки резолюции о партийном строительстве. 5 декабря комиссия в
составе Зиновьева, Сталина и Троцкого после долгих споров приняла
согласованный текст. Несмотря на болезнь (простудился на охоте в конце
октября и проболел до весны 1924 г.), Троцкий опубликовал в «Правде» четыре
статьи под общим названием «Новый курс». Здесь он развивал свои мысли о
проблеме внутрипартийной демократии в условиях советской системы, пытаясь
опереться на резолюцию Политбюро. Признавая необходимость недопущения
других партий в период диктатуры пролетариата, Троцкий вместе с тем
доказывал, что сам запрет фракций не решает существо вопроса. Главную
опасность он видел в бюрократизме, в аппаратном режиме, поэтому настаивал
на том, что «руководящие партийные органы» должны прислушиваться «к голосу
широких партийных масс, не считать всякую критику проявлением
фракционности», что не партия для аппарата, а аппарат «ею избирается и от
нее не должен отрываться».
Оппоненты Троцкого главное внимание сосредоточили на словах о партийной
молодежи как барометре партии, о возможности перерождения партийных кадров,
обвиняя его в клевете на «старых партийцев» и напоминая о его
меньшевистском прошлом. Сторонники Троцкого сумели собрать значительное
число голосов в вузовских, армейских и учрежденческих ячейках. Любопытны
практические предложения этих резолюций. Например, 14 декабря 1923 г.
собрание штаба политуправления, штаба ЧОН и управления военных сообщений
Московского военного округа предлагало обеспечить полную и правдивую
информацию о важнейших партийных решениях, ввести выборность партийных
органов и ответственных работников аппарата, упразднить «институт всяких
почетных членов, почетных председателей», прекратить присвоение имен
здравствующих партийных работников любым объектам (городам, улицам,
казармам), не проводить многочисленные юбилеи и т.д. В письме коммуниста Ф.
Климова отмечалось, что «среди членов партии выработалась привычка считать
своевременным и разумным лишь предложения «сверху»... Не редкость, когда
коммунист уподобляется тому солдату, который говорил, что за него «взводный
знает».
Вместе с тем большинство рабочих ячеек поддерживало ЦК партии. В одном из
писем тех дней говорилось: «Товарищи полагают, что быть винтиком хорошего,
не тормозящего рост партии аппарата — роль не только не зазорная, но тысячу
раз полезная».
В середине января 1924 г. XIII партконференция почти единогласно (125
против 3) одобрила позицию Политбюро, в специальной резолюции осудила
оппозицию как «явно выраженный мелкобуржуазный уклон». Было
продемонстрировано нежелание идти на компромиссы, прислушиваться к мнению
меньшинства. Самого Троцкого на конференции не было, он по совету врачей
выехал в Сухуми. В дороге, на вокзале в Тифлисе, его настигла телеграмма о
смерти Ленина. Дополнительным ударом стала невозможность присутствовать на
похоронах: по прямому проводу ему сообщили, что панихида состоится в
субботу. Это было ложью. На самом деле похороны прошли в воскресенье, 27
января.
В Сухуми Троцкий работал над воспоминаниями о Ленине.
Очень важным было для него письмо Надежды Константиновны от 28 января:
«Дорогой Лев Давидович!.. То отношение, которое сложилось у В.И. к Вам
тогда, когда Вы приехали к нам в Лондон из Сибири, не изменилось у него до
самой смерти».
Новый этап дискуссии вспыхнул осенью 1924 г., после выхода в свет
третьего тома сочинений Троцкого, где были собраны статьи и речи 1917 г., а
в качестве предисловия предлагалась статья «Уроки Октября». Автор доказывал
свое единство с Лениным в тот период, а главными противниками в партии
называл Каменева и Зиновьева.
Безусловно, эта историческая работа имела «прозрачную» политическую
сверхзадачу. Поэтому немедленно после ее выхода из печати началась
широкомасштабная кампания, в которой подавляющее большинство участников
интересовало не выяснение исторической истины, а возможность нанести
ответный удар. Особенно усердствовали Каменев и Зиновьев. Они
организовывали требования исключить Троцкого из руководящих органов и даже
из партии. Против этого выступил Сталин, «гений аппаратных игр»,
представший перед партией в ореоле миротворца и получавший политическую
выгоду от взаимных обвинений трех других партийных вождей. В январе 1925 г.
Троцкий согласился подать заявление пленуму ЦК об освобождении его «от
обязанностей председателя Революционного военного совета». Одновременно он
предложил, чтобы Политбюро указало ему темы для литературной работы,
подчеркивая свою готовность действовать «под любым контролем партии».
Троцкий был снят с поста наркомвоенмора и председателя Реввоенсовета. Его
сторонник К.Б. Радек прокомментировал дискуссии шутливой эпиграммой:
«Опасные делишки — писать в России книжки. Ты, Лева, тиснул зря «Уроки
Октября». В мае 1925 г. Троцкого сделали председателем концессионного
комитета, председателем научно-технического управления ВСНХ.
Но жизнь готовила еще один поворот. Одержав победу, раскалывается
«тройка». Сталин поддерживает в это время Бухарина, считавшего возможными
новые уступки крестьянству, преимущественное развитие в ближайшие годы
легкой промышленности. Каменев и Зиновьев обвиняют их, прежде всего
Бухарина, в недооценке «кулацкой опасности», в «правом уклоне». Вместе с
тем они ставят под сомнение возможность победы социализма в одной стране,
«последовательно социалистический» характер государственных предприятий,
вспоминают о требовании Ленина снять Сталина с поста генсека. Открытое
столкновение происходит в декабре 1925 г. на XIV съезде ВКП(б). Обе стороны
используют аппаратные методы. Троцкий здесь не выступал. После поражения на
съезде «новой оппозиции» в отношении ее следуют оргвыводы: снятие Зиновьева
и его сторонников с работы. Меньшинство ищет союзников. В этой обстановке в
первой половине 1926 г. происходит сближение Зиновьева и Каменева с
Троцким. Снова подтверждается мысль о приоритете политических интересов над
личными и родственными связями. В апреле-мае 1926 г. Троцкий вместе с женой
выезжал на лечение в Германию. Между тем внутрипартийная борьба нарастала.
Играют роль и советско-английские отношения, и события в Китае, переворот в
Польше и экономические проблемы СССР. Пленумы ЦК превращаются в место
взаимных обвинений. Например, в августе 1927 г. К.Е. Ворошилов обвинил
Троцкого в чрезмерных расстрелах в годы гражданской войны, в том числе
членов партии. Не выдержав, Троцкий крикнул с места: «Вы же лжете
совершенно сознательно, как бесчестный каналья, когда говорите, что я
расстреливал коммунистов». Ворошилов парировал: «Сами вы каналья и
отъявленный враг нашей партии».
Постепенно организационные меры становились все жестче. 23 октября 1926
г. объединенный Пленум ЦК и ЦКК вывел Троцкого из состава Политбюро, где
тот давно уже не играл активной роли. Ровно через год новый пленум исключил
Троцкого и Зиновьева из членов ЦК.
К борьбе с оппозицией Сталин привлекает органы ОГПУ. Информационные
сводки ОГПУ тщательно фиксируют высказывания в поддержку Троцкого,
расценивая их как антисоветские. Интересно, что «причиной подобной
симпатии», по мнению информаторов, «являются, в частности, свобода
группировок внутри партии... что, по мнению рабочих, есть шаг к свободе
слова, поступков и т.д.». Из сводок же видно, что в ряде случаев
антитроцкистские настроения объяснялись антисемитскими мотивами. При
перлюстрации писем политконтроль ОГПУ включал в меморандум выдержки,
касавшиеся партийных споров. В 1927 г. начинаются аресты оппозиционеров,
исключение из партии, высылка из Москвы. 14 ноября 1927 г. исключены
Троцкий и Зиновьев. Через пять дней покончил самоубийством многолетний друг
Троцкого А.А. Иоффе. На его похоронах на Новодевичьем кладбище Троцкий
