Такое предназначение этого сооружения, естественно, требовало соблюдения ряда строительно-технологических и санитарно-гигиенических норм. В первую очередь, в подземной части сооружения необходимо было содержать соответствующий режим воздухообмена. Для этого, можем полагать, в стенах башни были устроены специальные вентиляционные шахты, три окошка которых отчетливо видны в картине Э. Турнерелли. Возможно, что они были симметрично устроены и на противоположной стене арки Башни.
Важно и то, что Э.Турнерелли свои картины рисовал "с натуры" и в 1839 году издал их в Лондоне. Следовательно, еще в начале XIX века " вторая дверь" и вентиляционные окошки не были замурованы (рис.2).
Известно, что "Башня Сююмбеки" была использована и как проездная башня при въезде в государев (губернаторский) двор.
Рис.2. Арка башни Сююмбеки.
Очень возможно, что основными причинами наклонения "Башни Сююмбеки" могли быть, во-первых, мощные взрывы крепостных стен в 1552 году, во-вторых, — постоянное проникновение сточных вод в фундамент через эти двери, которые со временем оказались углубленными в землю в результате накопления вокруг Башни строительного и другого мусора. К тому же, в свое время рядом с Башней был устроен "коммунальный колодец" для сточных вод1.
Можно надеяться на то, что при засыпке помещения подземные каменные стены с двух сторон не были разобраны. Их легко можно обнаружить во время археологических работ путем проведения раскопок узкой полосой по центру арочного прохода.
Естественно, данная гипотеза в деталях, может быть, будет иметь некоторые расхождения с реальностью, но в целом она основана на проверенных фактах и обещает серьезные научные открытия. Успешные итоги археологических исследований, подтверждающие нашу гипотезу, могут поставить точку в затянувшихся дискуссиях о "Башне Сююмбеки".
"Башня Сююмбеки" в народной памяти имеет и другое название — "Мечеть хана" В исторической литературе о происхождении названия достаточно спорного материала, противоречивых суждений. Не вдаваясь в подробности, можно кратко резюмировать: одни утверждают, что "Башня Сююмбеки" построена в период Казанского ханства, другие, без убедительных аргументов, считают, что она возведена после взятия Казани. При этом остаются не выясненными даже приблизительные годы ее строительства: указываются 17-18 века. Известно, что об этой башне и в русских архивах нет никаких строительных и финансовых документов. Нет и сведений об освящении данного сооружения. Не числится оно и в списках православных культовых зданий. Наоборот, в описях 17 века эта Башня отмечается как "азийское" сооружение. Ответственные люди 17-18 веков были хорошо осведомлены о таких исторических памятниках и даже в мыслях не могли допустить возведения этой Башни после взятия Казани. Несмотря на неопровержимые аргументы, некоторые авторы продолжают повторять голословные утверждения.
Необходимо учесть и то, что "Башня Сююмбеки" в 1549-1551 годах была построена ускоренно (ожидался поход Ивана Грозного). Ее непривычное (с арабским словом) название ("Хан межиде") не успело укрепиться в народных массах, не заняло должного места в документах. Страшная война 1552 года распорядилась иначе. Оставшиеся в живых и кое-что знающие об этом сооружении только понаслышке стали называть сооружение "Башней Сююмбеки", "Мечетью хана" ("Хан мечете").
Последующие поколения переняли эти названия "башни", не вдаваясь в их смысловое значение. В такой форме они дошли до нас.
Семиярусная "Башня Сююмбеки" символизирует и семь небесных сфер, и семь раев. Седьмой рай — "Дарас-Салям" — самый высший и желанный. Такого вознесения и признания благородных деяний желают Сафа-Гирею его близкие и подданные.
"Башня Сююмбеки" построена по таким же зодческим традициям, как "Башня Бабила" ("Вавилонская башня"), и является "родственницей" древних египетских пирамид, и таких древнеиндийских сооружений, как в городище Тити-Кань (в Мексике). "Башня Сююмбеки" — это памятник тех времен, когда человек жил мечтой через свои богоугодные деяния вознестись в рай — джаннат.
"Башня Сююмбеки"— это одновременно и модель мира, и компас, и солнечные часы, и "Страна звезд", и памятник, призывающий к верности гуманистическим идеалам, и место обращения к Аллаху, и мавзолей-усыпальница великого государственного мужа. Именно такие архитектурные памятники являются символами некоторых городов и государств.
1.5. Благовещенский собор
К числу наиболее древних построек кремля принадлежит здание Благовещенского кафедрального собора, сооруженное в 1556—_ 1562 годах. Строили собор русские зодчие Постник Яковлев и Иван Ширяй1.
В первоначальном виде собор был четырехстолпной крестовокупольной постройкой кубической формы, увенчанной пятью цилиндрическими барабанами с шлемовидными главами. Сохранившиеся элементы внешнего декоративного убранства носят ярко выраженный черты, свойственные псковскому зодчеству своеобразная трактовка апсид (алтарных выступов), аркатурный поясок, каемчатые кирпичные орнаменты, оставшиеся еще на средней апсиде и центральном (в настоящее время единственном) купольном барабане.
В течение веков собор неоднократно перестраивался, расширялся. От первоначального его вида сохранилось немногое. В XIX веке на месте бывшего ханского дворца архитектором К. А. Тоном был построен губернаторский дворец.
Крытой галереей здание соединено с дворцовой церковью, сооруженной в XVII веке на фундаменте татарской мечети Нур-Али. Другие здания, расположенные в кремле (бывшие присутственные места — приземистое длинное, однообразное и монотонное в своей архитектуре сооружение, бывшее юнкерское училище и т. д.), строились в XIX веке и большой художественной ценности не представляют.
2. Влияние на архитектуру Казани русской и татарской культур
Архитектура Казани, крупнейшего российского города, губернского центра, сложилась к середине XVIII в. на основе двух традиций: русской и татарской. Насколько тесно переплелись две эти культуры, насколько высока была степень их слияния, пока еще трудно судить, потому что временной границей нашего исследования является первая половина XVIII в., в то время как истоки культурных взаимосвязей среды неволжской и русской культур уходят в домонгольскую эпоху, активно развиваются в золотоордынское время и в период Казанского ханства1.
K моменту присоединения Среднего Поволжья к Россия в середине XVI в. здесь уже существовала развитая архитектура, базировавшаяся на богатых местных традициях, насчитывающих к тому времени более чем пятисотлетнюю историю. Развиваясь на границах мусульманского мира, своеобразная булгаро-казанская архитектура представляла собой самую северную ветвь средневекового восточного зодчества. Традиции татарской архитектуры воздействовали на сложение своеобразной архитектуры Казани, проявившись в ряде градостроительных, композиционных и декоративных особенностей ее русской части. В свою очередь, русское зодчество воздействовало на архитектуру феодальной верхушки татарского общества, находившейся в тесной связи с русской администрацией. Середина XVIII в. стала переломным моментом, началом качественно нового этапа развития татарской архитектуры. Его характерной чертой было вступление в тесный контакт с русской культурой и, как следствие, активное восприятие элементов прогрессивной западноевропейской культуры. Решающую роль в формировании стилевого и образного решения зданий стали играть русские архитекторы, татарам отводилась роль заказчика, в той или иной мере диктовавшего свои условия и воздействовавшего на творческий процесс проектирования.
Архитектурное окружение, национальная принадлежность заказчика и сама земля, где возникали эти постройки, способствовали выявлению их своеобразия в контексте культуры, их породившей.
В определенной степени воздействовали на сознание зодчих и заказчиков также и сохранившиеся памятники средневековой архитектуры, почитавшиеся местным населением как священные1. В то же время экономическая и политическая зависимость татар от России, их активное участие в экономической жизни страны с неизбежностью разрушали межнациональные перегородки, способствовали взаимодействию национальных культур.
Произведением национальной архитектуры можно считать здание, специально для данного народа предназначенное. Любое талантливое и оригинальное произведение, воздвигнутое на той или иной национальной почве и социально для данного народа предназначенное, со временем непременно станет частью данной национальной культуры, в каких бы взаимоотношениях с местными традициями оно ни находилось.
Архитектура татарских байских домов и мечетей обрела стилевые характеристики барокко и классицизма, сохранив традиционные особенности планировки. В культовой архитектуре местные традиции проявились в сохранении традиционного типа мечети и выражения ее отдельных элементов через формы булгарского зодчества.
В деталях декора частично применялись мотивы татарского народного искусства. Таким образом, присущие русской архитектуре этого периода стилевые особенности были восприняты и своеобразно трансформированы архитектурой татарской одновременно с русской, ступившей на путь западноевропейской ориентации. Классицизм был принят татарским обществом в той его части, которая не противоречила его эстетическим и религиозным чувствам, и частично отвергнут. Образцовый проект 1829 г. на татарскую мечеть оказался тупиковым путем развития для монументального зодчества, не прижились в архитектуре домов портики, колоннады, изображения людей и животных. Совокупность общих, особенных и единичных признаков содержания и формы элементов городской застроили казанских татар второй половины XVIII - первой трети XIX в. можно квалифицировать как совокупность признаков своеобразной городской архитектуры казанских татар этого периода, своим внешним обликом и внутренней организацией отражавшей сильное русское влияние и обладавшей более или менее устойчивыми национальными особенностями в рамках общероссийских архитектурно-художественных направлений того времени.
Заключение
Широкой публике неизвестны ни стилистические особенности городских зданий казанских татар, ни принципы сочетания национальных традиций с привнесенными элементами европейской культуры. Неизвестны, следовательно, и критерии оценки сохранившихся архитектурных памятников в условиях современного города, необходимые при решении, проблем сохранения характерных участков застройки и отдельных уникальных сооружений.
В прямой зависимости от правильного решения вопроса о степени национального своеобразия памятников архитектуры казанских татар находится судьба многих памятников старины. Решения его ждут архитекторы и художники, от работы которых зависит облик современной архитектуры Татарстана.
Новые явления, привнесенные извне, со временем непременно становятся частью данной национальной культуры. История зодчества есть также история взаимоотношений людей — архитекторов, заказчиков, строителей с обществом. Эти взаимоотношения определяли условия работы зодчего в прошлом. Социальные требования татарского заказчика с неизбежностью диктовали архитектурно-планировочные, образные и декоративные решения иные, чем в русской архитектуре, что было обусловлено своеобразием его мировоззрения, в том числе и религиозного.
Историческая обстановка, когда в Среднем Поволжье в XV—XVVI вв. происходили бурные исторические катаклизмы и активные военные действия, была крайне неблагоприятной для памятников архитектуры. Период расцвета средневекового булгаро-татарского зодчества после разгрома Казанского ханства сменился временным упадком традиций монументального зодчества. Новая татарская архитектура формировалась на корнях местных традиций, вбирая в себя черты культур многих народов Поволжья.
Литература
1. Бобченко Т., Гарзавина А., Синицына К. Казань: Тат. Кн. Изд-во, 1970. – 207с.
2. Гафаров И. А. Перелистывая страницы истории. – Казань: Каз. пед. ун-т, 1996. – 77с.
3. Казань. Времен связующая нить / Л. И. Девятых и др. – Казань: Титул, 2000. – 279с.
4. Памятники древней истории Волго-Камья. – Казань: АН Татарстана, 1994. – 137с.
5. Халитов Н. Х. Памятники архитектуры Казани XVIII-начала XIX в. – М.: Стройиздат, 1991. – 191с.
6. Ханзафаров Н. Г. Символы Татарстана (мифы и реальность). – Казань: ФИКЕР, 2001. – 133с.
7. Ханзафаров Н. Г. Башня Сююмбеки в свете истории и мифологии // Идель. – 1990. - №9. – с. 12-16.
1 Бобченко Т., Гарзавина А., Синицына К. Казань. - Казань: Тат. Кн. Изд-во, 1970. – с.124.
1 Бобченко Т., Гарзавина А., Синицына К. Казань. - Казань: Тат. Кн. Изд-во, 1970. – с.124.
1 Бобченко Т., Гарзавина А., Синицына К. Казань. - Казань: Тат. Кн. Изд-во, 1970. – с.126.
1 Бобченко Т., Гарзавина А., Синицына К. Казань. - Казань: Тат. Кн. Изд-во, 1970. – с.128.
1 Халитов Н. Х. Памятники архитектуры Казани XVIII-начала XIX в. – М.: Стройиздат, 1991. – с.82.
1 Ханзафаров Н. Г. Символы Татарстана (мифы и реальность). – Казань: ФИКЕР, 2001. – с.32.
1 Ханзафаров Н. Г. Символы Татарстана (мифы и реальность). – Казань: ФИКЕР, 2001. – с.39.
1 Ханзафаров Н. Г. Башня Сююмбеки в свете истории и мифологии // Идель. – 1990. - №9. – с. 13
1 Ханзафаров Н. Г. Символы Татарстана (мифы и реальность). – Казань: ФИКЕР, 2001. – с.39.
1 Ханзафаров Н. Г. Башня Сююмбеки в свете истории и мифологии // Идель. – 1990. - №9. – с. 12.
1 Гафаров И. А. Перелистывая страницы истории. – Казань: Каз. пед. ун-т, 1996. – с.41.
1 Казань. Времен связующая нить / Л. И. Девятых и др. – Казань: Титул, 2000. – с.119.
1 Памятники древней истории Волго-Камья. – Казань: АН Татарстана, 1994. – с.55.
