Религиозные памятники Евпатории
Свято-Николаевский собор
Этот храм построен на месте старой греческой церкви. Он был заложен 11 июля 1893 года (по старому стилю) в память об освобождении города от англо-франко-турецких войск и торжественно освящен 16 февраля 1899 года преосвященным Никоном, епископом Вольским. Здание, рассчитанное на две тысячи прихожан, проектировал архитектор А. И. Бернардацци. Оно построено в византийском стиле, с подчеркнуто большим, даже огромным куполом.
Протоиерей Яков Чепурин затратил на строительство все личные средства, заложив домашнее имущество, посвятил богоугодному делу всю свою энергию, всю душу — и не дожил до освящения храма. Здесь, под стенами, осталась могила самоотверженного христианина; его именем названа церковно-приходская школа. Рядом с Чепуриным похоронен доктор Н. А. Оже, впервые научно обосновавший грязелечение — дело, которым живет Евпатория сегодня.
По высоте, площади и по вместимости этот храм в настоящее время — первый в Крыму. Уступает он лишь находящемуся на реставрации Владимирскому собору в Херсонесе. Первоначально собор замышлялся почти без росписи: белые стены, окна без витражей и светлое безоблачное небо, с которого Христос глядит в широко раскрытые глаза прихожан. Только в 70-е годы XX века начали покрывать стены орнаментами.
Покровитель мореплавания и торговли Николай Угодник особо почитается бесстрашными и бесшабашными моряками. Более того, это единственный из святых, поминать которого бранным словом запрещает неписаный морской закон, что бы ни случилось на море. И военные моряки, и торговые, и даже богохульники-пираты — все, со времен зарождения христианства, почитали и почитают Николая Чудотворца. Многие хранят его образ в медальонах рядом с фотографиями близких. Традиция эта неотделима от Евпатории — города морского и в прошлом купеческого.
Мемориальная доска слева от входа напоминает о посещении собора российским императором. В мае 1916 года он прибыл в Евпаторию на открытие госпиталя имени императрицы Александры Федоровны. Это был последний приезд августейшего семейства в Крым. В собор Святого Николая приходил царь Николай, тоже причисленный теперь к лику святых.
В советское время служба в храме прекратилась, а в 1942 году немецкие оккупанты вновь открыли его, как открывали все молитвенные заведения (даже синагоги), — лишь бы они работали против большевиков. Старожилы рассказывают, что на открытие пришли в парадной форме немецкие и румынские офицеры. К торжественному моменту — видно, это было угодно Святому Николаю — с якоря сорвало большую донно-якорную мину (как потом выяснилось, времен первой мировой войны). Мина прибилась к берегу и, выброшенная волной на песок, взорвалась. В соборе взрывной волной выбило стекла; перепуганные румыны в ужасе повалились на пол, а немцы продолжали стоять, только сильно побледнели. Все, должно быть, подумали, что это действия партизан.
Кончилась война, прошли десятилетия. Постепенно менялось отношение власти к культовым сооружениям — на них начинали смотреть как на объекты культурной ценности. Был даже проект позолотить купол Николаевского собора; исполком дал разрешение православной общине на закупку золота. Но началась инфляция, и золочение купола отложили на неопределенное время...
На прощание поглядим на крест, венчающий собор. В прошлом он был вдвое больше, и на него смотрели, уходя от родного берега, труженики моря, искатели опасных, но, как видно, увлекательных приключений. Смотрели с надеждой.
Мечеть Джума-Джами
Краса и гордость Евпатории — два ее минарета тоже служат своеобразным маяком для тех, кто уходит в море. Они же помогают разобраться в лабиринте улочек «Старого города» и найти выход к набережной. Чтобы не заблудиться, нам тоже надо чаще поднимать голову и смотреть на эти минареты.
Считается, что мечеть Джума-Джами была построена Ходжи Синаном ибн Абдулменнаном, одним из самых известных зодчих мусульманского мира. Мимар (архитектор) Синан родился в деревне Аирнас в Малой Азии в семье греков-христиан. Полагают, что его настоящее имя было Христодулу. В 1512 году Синан был привезен в Стамбул и стал янычаром (так называли обращенных в ислам юношей, составлявших отборную пехоту турецких султанов). О жизни архитектора сложены легенды. Говорят, еще юношей Синану удалось во время военного похода, навести мост-переправу через болото, и за это султан назначил его старшим архитектором. Большего доверия заслуживает другая история. В 1538 году во время военных действий в Молдавии Синан навел мост через реку Прут за тринадцать дней и тем заслужил высокую оценку султана Сулеймана I — назначение главой имперских архитекторов. В этой должности Синан пробыл пятьдесят лет. Как военный инженер он строил мосты, акведуки, водопроводы, фонтаны, подземные ходы и кладовые, как архитектор — возводил мечети, медресе, мавзолеи, караван-сараи, приюты и дворцы. Он строил не только в Турции. Шедевры Синана сохранились в Сирии и Македонии, Боснии и Герцеговине. За свою долгую жизнь Синан построил более четырехсот зданий (131 мечеть, 55 медресе, 19 мавзолеев, 7 библиотек, 17 караван-сараев, 31 дворец, 35 бань и множество других сооружений). Постройки Синана подчинены всепобеждающей логике геометрических форм. Они строгие, почти суровые снаружи, а внутри поражают разнообразием и обилием многоцветного убранства, чем вполне отвечают мусульманской идее «скрытой архитектуры».
В списке сооружений Синана мечеть Джума-Джами значится под номером 77. Синан приступил к ее созданию в 1552 году и очень увлекся работой. Однако султан Сулейман отозвал архитектора в Константинополь для постройки собственной мечети. Синан не торопился покидать Гёзлёв, и тогда султан прислал нового гонца и напомнил, что сто лет назад другой зодчий был казнен за медленное исполнение султанского указа. Мечеть Джума-Джами достраивали ученики Ходжи Синана, а знаменитый мимар еще долго творил в других городах. На могильной плите великого мастера начертано: «...Этот искусный архитектор воздвиг в 80 городах мечети и умер, прожив больше ста лет».
Исключительная по изяществу и простоте, рациональности и гармоничной возвышенности, мечеть Джума-Джами органично сочетает архитектурные формы Византии и мусульманского Востока. По красоте ей не было, да и нет равной в Крыму. Снаружи мечеть напоминает куб, увенчанный куполом, диаметр которого 11 метров. Этот крытый свинцом купол прорезан пятнадцатью большими окнами. Вокруг — 11 куполов меньшего размера. Гармоничное сочетание разновеликих куполов оживляет строгие формы строения. Высота мечети 22 метра. В здание ведет три хода: западный, восточный и северный. С запада и востока к мечети примыкают два минарета. В XVII веке они пострадали от землетрясения или бури, но позднее были восстановлены. Высота их 35 метров.
Над минаретом установлен знак алем — символ величия Аллаха. Под ним два кружочка: нижний — наша земная жизнь, верхний — жизнь потусторонняя. На балкончик минарета (шер-фе), украшенный орнаментом, ведет спиралевидная лестница с выходом точно на юг, в сторону Мекки, в сторону Каабы — священного места, куда мусульмане совершают паломничество. Пять раз в день муэдзины призывали на молитву правоверных жителей средневекового Гёзлёва. В муэдзины обычно принимали людей с хорошим голосом и плохим зрением, дабы с высоты он не увидел чего-либо недозволенного (например, лица незнакомой женщины, запретного, как красивый цветок в чужом саду).
Внутреннее пространство мечети двумя рядами каменных столбов разделено на три нефа. На галереи второго этажа ведет каменная винтовая лестница, настолько узкая, что на ней не разойтись двоим. На полуоткрытую высокую кафедру — мим-бар — ведут 12 крутых ступеней. Только мулла имел право подниматься по ним и обращаться к правоверным. В пятьдесят девять небольших окон различной формы льется ровный рассеянный мягкий свет. Об убранстве Джума-Джами в ханские времена мы можем только догадываться. Известно, что здесь хранился Коран, написанный первоклассным каллиграфом в 1314 году, то есть за 250 лет до сооружения самой мечети.
В небольшой арочке с фасада, которую называют михраб, служитель читает сурры из Корана, зазывая прихожан на молитву. В мечети тоже есть михрабная ниша с полочкой, где до революции хранились старинные фолианты и Кораны. Во время гражданской войны часть этих раритетов затерялась, некоторые попали в музей. В мечети нет икон и скульптур: ислам запрещает изображать людей; передать чувства и мысли можно только символами. Треугольник — глас Аллаха, четыре вертикальные черточки — имя Аллаха. Цветовая гамма тоже говорит о состояниях души человека. Например, голубой означает стабильность, зеленый — верность. Не только поэты, но и архитекторы имели возможность передать свои мысли и чувства, рассчитывая на современников, а еще больше — на потомков, которые сумеют их понять.
Женщины проходили в мечеть по боковой лесенке на второй этаж и во время чествования ханов стояли за решеточкой (чилте-ром). Простолюдинки на церемонию не допускались. Когда приезжал наместник султана, стоявших в мечети жен влиятельных особ старались задобрить, потому что они, выражая скрытую волю своих мужей (а иногда и собственную), могли дать понять, что новый хан не угоден городу. Кричать в мечети нельзя, но можно выразить свое несогласие дружным подергиванием плеч, чтобы в тишине храма раздавался перезвон золотых и серебряных украшений.
Так что возразить можно было, не раскрывая рта, и даже вынудить несостоявшегося хана вернуться в Турцию. За время существования мечети Джума-Джами здесь объявляли султанский фирман (указ, дававший право на ханство) восемнадцати ханам, поэтому ее называли еще Хан-Джами. Претендента на ханскую власть вызывали в Стамбул, во дворец. Султан встречал его сидя; хан клялся султану в верной службе и целовал землю. В ответ султан держал речь о том, какую милость он ему дарует, назначая ханом, требовал покорности и заключал речь словами: «С этого времени ты должен быть другом моему другу и недругом недругу». Хану подавали соболью шубу, крытую парчою, и хан, надевая ее, целовал воротник шубы. Потом ему подносили дорогую саблю, украшенную драгоценными камнями. Хан опоясывался ею, кланялся в землю и выходил.
Собираясь в мечеть, женщины надевали много дорогих украшений. На всякий случай. Если муж долго отсутствовал, не присылая вестей, или жестоко обращался с женой, она была вправе подать на него в суд, требуя наказания. Но нельзя и супруге забывать о своей зависимости. Ведь стоило мужу трижды произнести в мечети слово «таллак» (развожусь!), брак считался расторгнутым, и жена уходила к родителям, в чем стояла — то есть, со всеми своими драгоценностями. Женщины верили (и вряд ли часто ошибались), что чем больше будет на них золота и серебра, тем серьезней, задумается муж, прежде чем произнести роковое слово.
