Д. Белл исходит из того, что если в доиндустриальных и индустриальных обществах осевым принципом, вокруг которого строятся все социальные отношения, является собственность на средства производства, то в современных обществах, доминирующих в последней четверти ХХ века, место такого осевого принципа все чаще начинает занимать информация, точнее совокупность ее — накопленные к этому моменту знания. Эти знания выступают источником технических и экономических инноваций и в то же время становятся исходным пунктом формирования политики. В экономике это находит свое отражение в том, что удельный вес и значение собственно промышленного производства как основной формы экономической активности существенно снижается. Оно вытесняется сервисом и производством информации.
Сервисный сектор в развитых странах вбирает в себя едва ли не половину занятого населения. Что же касается информационного сектора, к которому "причисляются все те, кто производит, обрабатывает и распространяет информацию в качестве основного занятия, а также кто создает и поддерживает функционирование информационной инфраструктуры", то он быстро увеличивается как в размерах, так и в росте социального влияния.
Таким образом, в обществе развертывается процесс, именуемый деиндустриализацией. Значение обрабатывающего производства в ряде индустриальных обществ представляется приходящим в упадок, когда оценивается с учетом его доли в общем объеме продукции и удельного веса занятого в нем населения. Отчасти это относительное снижение просто отражает рост общего объема продукции и занятости в секторе обслуживания, которые изменяют соотношение производства и обслуживания. Изменение занятости отражает, кроме того, внедрение трудосберегающих технологий, которое уменьшает объем занятости в производстве для любого данного выпуска продукции.
Вообще структура занятости в постиндустриальном обществе имеет тенденцию к дальнейшему снижению доли работников аграрного сектора, а также уменьшению удельного веса занятых в индустриальном секторе. Одновременно идет быстрый рост занятости в сфере обслуживания (достигающей в некоторых странах половины трудоспособного населения) и в сферах, связанных с информационными технологиями. Тот факт, что на смену собственности на средства производства в качестве осевого принципа социальной структуры приходит знание (информация), ведет, по сути, к возникновению новой страты (Белл именует ее интеллектуальным классом) и возрастанию ее роли в жизни общества.
Разумеется, сфера материального производства — ни в аграрном, ни в индустриальном секторах — не может утратить своего важного значения в жизни общества. В конечном счете, та же научная и вообще информационная деятельность нуждаются во все возрастающем объеме оборудования, а занятые в ней люди должны каждый день питаться. Речь идет лишь о соотношении численности занятых в том или ином секторе, а также его эффективности.
Таким образом, в цивилизации постиндустриального типа главным богатством выступает не земля (как в традиционном, аграрном обществе), не капитал (как в индустриальной цивилизации), а информация. Причем, одна из ее особенностей, в отличие от земли и капитала, такова, что она не ограничена, в принципе все более доступна каждому и не уменьшается в процессе ее потребления. К тому же она сравнительно недорога (ибо невещественна), а средства ее хранения и обработки становятся все более дешевыми в производстве и одновременно возрастает их эффективность.
Техническим базисом информационного общества выступает развитие компьютерных технологий и средств коммуникаций. Современные средства хранения, переработки и передачи информации позволяют человеку (разумеется, обладающему необходимыми знаниями) практически мгновенно получить требуемую информацию в любой момент из любой точки земного шара. Невообразимый по масштабам объем информации, накопленный человечеством и продолжающий нарастать лавинообразно, циркулирует в современном обществе и впервые в истории начинает выступать не просто в качестве социальной памяти (например, в книгах), а уже как действующий инструмент, как средство принятия решений, причем достаточно часто — без непосредственного участия человека.
Основными формами труда во все большей степени становятся символические формы — научные исследования, экономический анализ, программирование. Многие социологи утверждают, что на смену пролетариату как одному из двух основных классов индустриального общества постепенно приходит когнитариат (от англ. cognition — знание, познание). Постепенно размывается разделение труда на "голову" и "руки". Кристаллизуется новый тип работника: творческая личность, обладающая достаточно большим запасом знаний и умений, чтобы быстро воплотить идею в жизнь. Одновременно преодолевается жесткая синхронизация (совместный труд в одном и том же месте по единому временному плану), столь характерная для индустриального общества. Она, разумеется, сохраняется, даже в чем-то усиливается, но становится все чаще уделом машин и даже — благодаря компьютерам — делается еще более четкой и быстрой. Что же касается человека, то он постепенно высвобождается из-под гнета синхронизации. Все в большей степени распространяется работа по гибкому графику.
Мы видим, что та типология обществ, которую мы привели в начале предыдущего параграфа, отвлекается не только от исторических деталей, но также и от этнической и культурной специфики этих обществ. Именно этим и должен в принципе характеризоваться социологический анализ. По выражению П.Сорокина, "в отличие от истории и других индивидуализирующих наук, социология является генерализирующей наукой", поскольку "...изучает свойства надорганики, которые повторяются во времени и пространстве, то есть являются общими для всех социокультурных феноменов... или для всех видов данного класса социокультурных феноменов". Другими словами, социологическая наука имеет дело со стандартизованными социальными объектами и явлениями, отыскивая во множестве самых разнообразных социальных явлений типовые черты, схожие для разных стран и народов, находящихся на одном и том же уровне социального развития.
В этом смысле вряд ли парадигма локальных цивилизаций, рассмотренная в третьем параграфе первой главы, будет полезна для социологического анализа, поскольку она подчеркивает не общее, а особенное, специфическое. Нас же, повторяем интересуют социальные изменения, типовые для всех стран и народов, независимо от того, когда именно они происходят.
Вначале попытаемся уяснить, в чем вообще состоят основные отличия экономически развитых обществ — т.е. тех, которые называются в обыденной речи "современными", от "отсталых", слаборазвитых. Это позволит нам бросить общий социологический взгляд на характер и масштабы социальных изменений, происшедших в первых по сравнению со вторыми. Для такой цели, вероятно, проще всего было бы произвести историческое сопоставление некоторых сторон жизни "современных обществ" с тем, что было характерно для них же, скажем, 200-300 лет назад.
Начнем с демографических характеристик. Численность и плотность населения большинства продвинутых обществ на порядок выше, нежели у их исторических предшественников. Например, к концу XVIII века население Англии и Уэльса составляло 5,2 миллиона человек. В середине 80-х гг. нынешнего века эта цифра достигла 56 миллионов. Налицо более чем 10-кратный рост за сравнительно короткий исторический период. В чем состояли его основные причины? В 1750 году на 1000 человек населения приходилось в Англии и Уэльсе 35 рождений и 30 смертей, в то время как к 1950 г. эти цифры сократились соответственно до 16 рождений и 12 смертей. Здесь мы имеем дело с явлением, именуемым в социологии демографическим переходом.
Суть его состоит в том, что доиндустриальные общества характеризовались высокими показателями как смертности, так и рождаемости. На первой стадии перехода показатели смертности начинают падать (достаточно отметить, что 300 лет назад средняя продолжительность жизни, например, в той же Англии составляла чуть более 30 лет, сегодня она перешагнула далеко за 70). Такое становится возможным, прежде всего — в связи с улучшением санитарных условий, медицинского обслуживания и стандартов здоровья, качества питания, да и просто — благодаря увеличению доступного все большему числу людей необходимого объема калорийной пищи и более благоприятных общих условий жизни. Поскольку показатель рождаемости в течение какого-то времени по инерции остается высоким относительно упавшего показателя смертности, происходит довольно быстрый рост размеров популяции.
На второй стадии целый ряд факторов — изменения в социальных аттитюдах, появление дешевых форм контрацепции, возрастание жизненных экспектаций — создают социальное давление в направлении снижения численности семей и уменьшения их плодовитости. О чем здесь идет речь? В обществах с высоким уровнем смертности (прежде всего детской) большинство населения всегда стремится иметь побольше детей, чтобы хоть часть из них выжила. Те, кому не удалось создать семьи, считались не совсем полноценными членами общества. Семьи, не имевшие детей по не зависящим от них причинам, вызывали сочувствие, малодетные семьи — осуждение со стороны общественного мнения. Овдовевшие в детородном возрасте сплошь и рядом стремились к новому брачному союзу. Дети рассматривались (самими же родителями) прежде всего как потенциальная рабочая сила и средство экономической поддержки в старости. Дети не были окружены таким вниманием и заботой, как в современном обществе, и рано начинали трудовую жизнь. С изменением экономических и социальных условий существования, с общим повышением уровня жизни изменяется и отношение к ним: каждый ребенок получает гораздо больше внимания как со стороны собственных родителей, так и со стороны общества в целом. Если раньше многодетные семьи были правилом, а малодетные — скорее, исключением, то теперь картина изменяется в прямо противоположном направлении.
Популяции передовых урбанистических индустриальных обществ постепенно стабилизируются на уровне достаточно низких показателей как рождаемости, так и смертности. В результате динамика изменения человеческой популяции формируется в виде S-образной кривой, отражающей переход от одного типа демографической стабильности с высокими показателями рождаемости и смертности к другому типу плато — с низкими показателями рождаемости и смертности.
Серьезные социальные изменения происходят и во всех других областях жизнедеятельности общества. Отталкиваясь от изложенной выше концепции индустриального общества, разработанной Р. Ароном в его работе "Индустриальное общество: Три эссе по идеологии и развитию", мы остановились на восьми основных определяющих параметрах, с помощью которых можно было бы провести сравнительный анализ специфических характеристик каждого из обществ:
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18
