Применительно к соучастию причинная связь определяется тем, что каждый из соучастников вкладывает свои усилия в достижение общего преступного результата или создает для этого необходимые условия. При соучастии происходит сопричинение (совместное причинение) вреда, который наносится вследствие взаимодействия нескольких соучастников. Действия каждого соучастника выступают в качестве составной части общей причины. Они создают реальную возможность преступного результата, превращающуюся в действительность усилиями исполнителя.
Некоторые авторы отрицали необходимость причинной связи в соучастии. Так, А. Я. Вышинский считал, что «для понятия соучастия необходимо наличие не причинной связи, а связи вообще данного лица с совершенным преступлением».
Это утверждение, заимствованное из английского уголовного права, противоречит основным принципам российского уголовного права, в частности принципу ответственности за виновное причинение вреда. Оно решительно отвергнуто большинством юристов, действующим законодательством и судебной практикой.
Для определения соучастия недостаточно установить объективные его признаки, нужно также установить и внутреннее, психологическое содержание совместности действий, т. е. субъективные признаки соучастия.
Соучастие возможно только при совершении умышленных преступлений. Такой вывод вытекает как из нормы закона, так и из самого существа соучастия, предполагающего совместное умышленное причинение вреда. Лицо, совершающее преступление по неосторожности, не допускает возможности вреда, надеясь предотвратить его, или даже не предвидит общественно опасных последствий своих действии, хотя должно и могло предвидеть. Если в конкретной обстановке такую самонадеянность или небрежность проявляют одновременно несколько лиц, то они не становятся соучастниками, так как это обстоятельство не влечет единства и взаимообусловленности действий, направленных на достижение преступного результата, поскольку причинение вреда не входило в намерение действующих лиц.
Соучастие в преступлении может быть только умышленным. Неосторожное «подстрекательство» или оказание по неосторожности помощи преступнику (например, сообщение каких-либо сведений, необходимых для совершения преступления) не может рассматриваться как соучастие. Лицо лишь тогда может быть признано соучастником, когда оно действовало умышленно.
Как известно, умысел бывает прямой и косвенный. В литературе, посвященной соучастию, распространено мнение, что соучастие возможно только в преступлениях, совершаемых с прямым умыслом. Другая точка зрения сводится к тому, что при соучастии умысел может быть, и прямым, и косвенным.
Представляется, что следует различать субъективное психическое отношение лица к последствиям совершаемого в соучастии преступления и психическое отношение соучастника к самому факту своего присоединения к преступной деятельности других лиц.
Если форму вины соучастников определять, исходя из их отношения к последствиям совместно совершаемого преступления (а именно так ее определяет ст. 25 УК РФ), то следует признать, что эта вина может быть как в виде прямого, так и в виде косвенного умысла. Когда, например, двое из хулиганских побуждении бросают в реку третьего, не желая, не допуская его смерть, то они отвечают за убийство, совершенное в соучастии с косвенным умыслом. И если кто-то четвертый подстрекал их к этому, тоже не желая смерти, то и он должен отвечать за соучастие в убийстве, совершенном с косвенным умыслом.
Что касается психического отношения лица к факту присоединения к преступной деятельности других или к возбуждению такой деятельности (при подстрекательстве), то оно всегда характеризуется желанием принять участие в преступлении. Без этого желания нет соучастия.
Совместность действий соучастников внутренне, субъективно обусловливается их согласованностью, которая обычно достигается соглашением между участниками совместно совершаемого преступления. Соглашение может произойти задолго до начала преступления и выражаться в тщательной разработке плана действий с детальным распределением ролей, а может возникнуть непосредственно перед началом или вовремя посягательства и принять форму обмена жестами или молчаливого согласия.
Соглашение (сговор) между двумя соучастниками предполагает существование двусторонней субъективной связи между ними: каждый соучастник знает, что он действует не в одиночку, а совместно с другим лицом.
Поскольку соучастие в подавляющем большинстве случаев возникает в результате сговора, это привело к весьма распространенному в литературе утверждению, что соглашение — неотъемлемый признак соучастия.
Другая точка зрения, которой придерживается А.Ф. Зелинский и некоторые иные авторы1, сводится к тому, что соглашение между всеми соучастниками не является обязательным конструктивным признаком соучастия, ибо исполнитель может и не знать об оказанном ему содействии. Согласованность действии может быть достигнута посредством односторонней субъективной связи, когда пособник или подстрекатель осознает преступный характер как действий исполнителя, так н своего содействия ему, но исполнитель не знает об оказываемой ему помощи (или подстрекательстве). В таком случае согласованность действий соучастников достигается без сговора. Так, трудно отрицать соучастие со стороны того, кто незаметно для убийцы подбрасывает ему нож или из чувства солидарности отвлекает охрану во время побега заключенного без его ведома н согласия. Попытки изобразить такого рода действия как «посредственное причинение» противоречат принятому в науке пониманию этого и мало убеждают.2
Концепция минимальной (односторонней) субъективной связи, согласно которой для наличия соучастия в преступлении достаточно того, что подстрекатель и пособник знают о преступной деятельности исполнителя, и вовсе не обязательно, чтобы исполнитель знал об их деятельности, имела определенные основания в уголовном законодательстве до 1958 года. Однако в Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, принятых в 1958 году, и в изданных вслед за ними Уголовных кодексах союзных республик, а также в ныне действующем уголовном законодательстве она не имеет достаточного основания.
В законодательном определении понятия соучастия как умышленного совместного участия двух и более лиц в совершении преступления термин «умышленное» вовсе не случайно помещен на первом месте. Это означает, что он имеет вполне определенное отношение к каждому из последующих терминов этой формулы закона, в том числе и к указанному в законе минимуму соучастников, состоящих из двух лиц. Отсюда с очевидностью следует, что предписание закона об умышленной совместности участия в преступлении в равной мере относится к каждому из них, в том числе и к исполнителю преступления, ибо он по прямому указанию закона (ст. 33 УК) тоже является соучастником преступления. Это, в свою очередь, должно означать только одно: в каком бы сочетании с другими соучастниками ни выступал исполнитель (с организатором, подстрекателем, пособником или с другим исполнителем-соисполнителем), для него остается единое и непреложное требование закона, чтобы он действовал так же умышленно совместно, как и иные соучастники. Поэтому признаки взаимной осведомленности и согласованности в очерченном выше смысле не могут не быть на стороне исполнителя преступления.
Характерно, что при изложении приведенной концепции ее сторонники пользуются либо надуманными примерами, либо вообще их не приводят. Это вполне естественно, ибо судебно-следственная практика исходит и основана на действующем уголовном законе, которому эта концепция не соответствует.
Другое дело. что ситуации, на которых основываются сторонники концепции «минимальной» субъективной связи, конечно, не всегда и по всем безразличны для уголовного закона, однако даже значительное их сходство в отдельных случаях с соучастием в преступлении не должно служить основанием для их отождествления. Квалификация таких случаев, как соучастие в преступлении, свидетельствовала бы о возрождении аналогии уголовного закона, о переносе специальных положений закона об ответственности за соучастие в преступлении на деятельность, специально прямо им не предусмотренную.
Становится поэтому очевидно, что усилия сторонников рассматриваемой концепции должны быть нацелены не на отождествление случаев с соучастием в преступлении, на которых они основываются, а на создание в законе специальной нормы, предусматривающей ответственность в таких случаях (вне рамок института соучастия).1
Сговор о совместном совершении преступления или осведомленность о преступном намерении исполнителя не означают обязательного совпадения мотивов и целен, которыми руководствуются соучастники Так, подстрекатель из чувства мести платит деньги убийце, а тот действует из корысти. Важно то, что они стремятся к достижению общего для них преступного результата или допускают его наступление.
Но при совершении тех преступлений, состав которых предполагает специальную цель или специальные мотивы, для соучастия необходимо, чтобы лица, совместно совершившие деяние, по крайней мере знали о мотивах и целях того соучастника, который действует по этим мотивам и стремится к достижению специальной цели. При этом необязательно, чтобы каждый соучастник лично преследовал эту специальную цель.
3. Формы соучастия и виды соучастников
3.1. Классификация соучастия и ее критерии
Проблема видов (форм) соучастия принадлежит к числу наиболее сложных и дискуссионных. В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных (1845 г.), как ранее отмечалось, соучастие подразделялось на два вида - соучастие с согласием соучастников и без него. УК РСФСР 1922, 1926 и 1960 годов не содержали статьей о видах соучастия. В 1994 г. в УК была включена ст. 17' о групповом совершении преступления. Однако проблематичным оставалось соотношение группового преступления с иными видами соучастных преступлений.1
Разграничение соучастия в широком смысле, как родового понятия, охватывающего все случаи совместного участия двух или большего числа лиц в совершении преступления, и соучастия к узком смысле, как специального института Общей части, признанного регулировать вопрос об уголовной ответственности тех лиц, которые, совершая действия, прямо не предусмотренные статьями Особенной части, вместе с тем обусловливают наступление преступного результата, неразрывно связано с делением соучастия на формы.
Всякое деление, как и особая его форма — классификация, в конечном счете, является логической операцией, и, как таковая, должна проводиться в соответствии с устанавливаемыми наукой логики правилами. Только при этом условии классификация может выполнить свою роль — помочь четко очертить объем рассматриваемого понятия, охватывающего конкретное явление, и тем самым полнее раскрыть его содержание, выраженное в общих чертах в определении.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9
