Воссоздание нормальных коммуникативных связей — еще один из важнейших процессов реадаптации бывших заключенных, установление бесконфликтных отношений в обществе. Поиск общения чаще ведется в знакомой среде, где легче ориентироваться, получать информацию, находить сочувствие. Заметим, около 70% освобожденных вновь попадают в то социальное окружение, которое в свое время пагубно воздействовало на них. Вот почему от того, как сложатся отношения между ними и государственными структурами, призванными оказывать им содействие и осуществлять социальный контроль, зависит многое.
Между тем, повсеместное отсутствие специальных учреждений, центров, которые занимались бы реадаптацией отбывших уголовные наказания, создает парадоксальную ситуацию — забота об их благополучии возложена на карательные органы. Практически все молодые люди после выхода на свободу берутся на учет органами внутренних дел. При этом формы контроля не отличаются разнообразием: посещения на дому, беседы. Целесообразность подобной превентивности вызывает серьезные сомнения, ибо ставит всех без исключения освободившихся в положение подозреваемых, создает почву для досужих обывательских толков и пересудов, хотя вполне оправданной сия мера выглядит по отношению к рецидивистам или осужденным условно, как и злостным нарушителям режима в период лишения свободы, т.е. тем, кто действительно требует повышенного внимания.
Почти половина опрошенных экспертов — работники правоохранительных органов (46,9%) — полагают своевременным формирование фонда материальной помощи бывшим заключенным. По их мнению, это будет содействовать преодолению многих трудностей. Однако 37,7% придерживаются прямо противоположной точки зрения, считая такие финансовые затраты излишними. Столь же неоднозначно реагируют эксперты на вопрос, нужно ли создавать центры социальной реадаптации. Вероятно, некоторые из них усматривают в этом дополнительные для себя обязанности либо плохо представляют характер деятельности данных учреждений.
Реально оценивая возможности в оказании содействия вернувшимся из тюрьмы, 45% сотрудников милиции указали, что могут в основном помочь им трудоустроиться, но 11,7% практически признали свою беспомощность в решении их проблем. Симптоматично, что число разуверившихся увеличивается в зависимости от возрастания служебного стажа. По-видимому, низкая, а нередко отрицательная оценка реадаптационной работы общественностью, необходимость постоянно преодолевать бюрократические преграды, и на этом фоне высокий уровень рецидивной преступности, при настороженном, порой враждебном общественном мнении о ранее судимых, приводит милицейских служащих к мысли о бесполезности своих усилий.
Следствием многолетней карательной практики государства явилось массовое убеждение в неизбежности жестоких репрессий в борьбе с преступностью. Так, согласно одному из исследований, от 30 до 55% граждан оценивают нынешнюю судебную деятельность как либеральную, 73% исходят из того, что чем суровее наказание, тем лучше соблюдается закон, 53% требуют расширения рамок санкций, предусматривающих лишение свободы. Это само по себе тревожно. Но куда тревожнее, когда обыденное сознание начинает связывать лавинообразный рост преступности с процессами демократизации, усматривая в этом источник всех бед. Не сродни ли сему и бездумное, иногда злое, нетерпимое отношение к побывавшим в заключении, часто основанное на стереотипах. Они образуют предвзятое, опирающееся не на рациональное осмысление явления, а на выведенное из стандартизированных суждений и ожиданий мнение, которое отражает установку определенных общественных групп.
В силу особенностей Хабаровского края, львиная доля опрошенного населения (85%) располагает известным опытом общения с ранее судимыми.
Таблица 3
Распределение ответов на вопрос «Являются ли ранее судимые социально опасными?», %
|
Варианты |
Пол |
|
|
Женщины |
Мужчины |
|
|
Да |
38,2 |
55,2 |
|
Нет |
20,0 |
19,6 |
|
Не знаю |
41,8 |
25,2 |
Хотя 48,4% респондентов воспринимают их спокойно, позиция многих — свидетельство настороженности (24,2%) или ярко выраженного неприятия как потенциальных преступников (27,8%). Социальную опасность отбывших уголовное наказание видят реальной около половины опрошенных. Отчетливее всех придерживаются такой точки зрения работники правоохранительных органов, руководители, служащие, горожане, т.е. те, от кого чаще, чем от остальных зависит судьба этих людей. Возможность установления с ними родственных связей приемлема только для 8,2%; основная же масса пытается свести всякие контакты до минимума. Примерно 1/5 высказалась совершенно категорично: не желаем иметь рядом с собой бывших заключенных. Здесь явно обнаруживается противоречие мнению большинства (62,6%) о нецелесообразности ограничения места жительства таких граждан.
На уровне общих рассуждений респонденты мыслят гуманно. Но когда дело касается их лично, взгляды нередко меняются. Стереотипизированное мышление не вникает во всевозможные подробности и «тонкости» (скажем, за что и на сколько осужден человек), оно подавляется одним соображением — был в тюрьме, значит преступник, во всяком случае скрытый злоумышленник. Общественное предубеждение создает у подвергаемых гонениям острое ощущение своей социальной исключительности и отринутости, что, естественно, сближает между собой, заставляет держаться друг друга. Неприязнь, а подчас откровенная враждебность к этим «изгоям» может быть источником разного рода конфликтов, возникновения криминогенной обстановки, провоцирования рецидивной преступности.
В ходе опроса выделялась позиция женщин по ряду пунктов. Пример тому — распределение приводимых респондентами ответов на один из заданных вопросов (табл. 3). Женщины более лояльны, терпимы, не очень категоричны к осужденным в прошлом. Очевидно, сказываются психологические свойства и то обстоятельство, что среди женщин немало матерей, жен, подруг тех, кто находился или находится в местах лишения свободы. Поэтому они менее подвержены влиянию стереотипа.
Сами ранее судимые, оценивая отношение окружающих, бесспорно, не могут не замечать, что все-таки многие пробуют им помочь: в первую очередь родные (45,9%) и друзья (27,1%), гораздо реже — коллеги по работе и учебе (10%), соседи (6,5%).
Утверждение морально-нравственных ценностей в сознании бывших заключенных — неотъемлемая составная их социальной реадаптации. Совершивший преступление и понесший за это кару человек сразу по освобождении оказывается в трудных социальных условиях. В первое же после «отсидки» время он, и без того униженный и оскорбленный самим наказанием, неизменно вынужден считаться с положением гонимого и отверженного. Ложная нравственность общества создает для него, недавнего преступника, особые нормы бытия. Таков социальный отголосок прежней судимости.
В оценке жизненных перспектив ранее судимые обычно проявляют сдержанность, характеризуя таковые как неопределенные, неясные (43,5%). Питают надежду на решение своих проблем 17,6%. С разной интенсивностью, у многих опрошенных возникает ощущение своей ненужности, несправедливого к ним отношения (48,8%).
Сложность их корреспондирования с окружающим миром, отчужденность иллюстрируются и тем фактом, что 80% или не очень обращают внимание на общественное мнение о себе, или вовсе выражают полнейшее безразличие. А это не что иное как потеря доверия к обществу, его гуманности, объективности, неприятие его установок. Итог закономерен — механизм воздействия на процесс реадаптации становится трудноуправляемым.
Молодым людям, склонным к совершению преступлений, свойственен разрыв между теми нравственными ценностями, которые они вроде бы признают, и теми, которым фактически следуют. Показатель возможности рецидива — отношение к требованиям закона. Лишь 14,1% респондентов считают их выполнение необходимым; 30,6% готовы им следовать до тех пор, пока не затрагиваются собственные интересы. Оттого-то вряд ли можно считать основную массу выходцев из исправительно-трудовых учреждений законопослушными гражданами. Готовность преступить закон — прямой путь к рецидиву.
Нельзя не отметить в качестве одного из самых серьезных обстоятельств, затрудняющих реадаптацию, мощное действие субкультуры, процветающей в зонах изоляции правонарушителей, нередко привязывающей случайно оступившихся накрепко к преступной среде. Приведенные в табл. 4 данные опроса подростков, воспитывающихся в колонии, подтверждают вывод о том, что места лишения свободы служат средоточием активно возрождающихся и пропагандирующихся уголовных традиций, там велико влияние «воров в законе» на основную массу осужденных, особенно молодежь. Оно проникает, как видим, и в исправительно-трудовые учреждения, где содержатся несовершеннолетние.
Таблица 4
Восприятие заключенными уголовной субкультуры в зависимости от отбытых сроков лишения свободы, %
|
Степень популярности у воспитанников колонии традиций, обычаев уголовного мира |
Срок пребывания в неволе |
|||||
|
от 1 до 3 мес. |
около 6 мес. |
от 6 мес. до 1 года |
от 1 года до 1,5 лет |
от 1,5 до 2 лет |
от 2 до 3 лет |
|
|
Очень популярны |
13,0 |
10,7 |
10,3 |
2,7 |
6,7 |
10,5 |
|
О них знают и их придерживаются |
18,5 |
17,9 |
17,5 |
24,0 |
10,0 |
36,8 |
Неформальное социальное окружение рассматривается как особый источник воздействия на систему взглядов, ценностных ориентации и стереотипов поведения, особенно молодых людей, которые и составляют основную массу освобожденных из ИТУ. Анализ данной сферы социальной среды представляется особенно актуальным, ибо речь идет о процессе социальной адаптации, который предполагает, прежде всего, восстановление социально полезных связей и правового статуса гражданина в полном его объеме. Освобожденные из мест лишения свободы молодые люди проявляют в общем естественное стремление к дружескому общению, к совместному времяпрепровождению и установлению самых разнообразных контактов, в первую очередь со сверстниками и иными лицами, с которыми им интересно проводить время.
