На мой взгляд, такое правило применимо в первую очередь для института права на защиту. Рассмотрим некоторые случаи для возможного применения подобного правила. Начнем с простого вроде бы вопроса: сколько адвокатов может быть допущено для защиты одного обвиняемого (подсудимого)? В законе отсутствуют какие-либо ограничения на этот счет. Следовательно, адвокатов может быть сколько угодно – сколько захочет и сможет оплатить обвиняемый.
Естественно, что участие в деле нескольких адвокатов создает для следователя дополнительные трудности при проведении следственных действий. Когда каждый из адвокатов знакомится с уголовным делом в полном объеме, это, соответственно, затягивает следствие, приводит к нарушению его сроков.
По моему мнению, необходимо закрепить в законе общее правило, согласно которому обвиняемому предоставляется один адвокат. Это позволит в целом эффективно обеспечить право на защиту, поскольку подавляющее большинство расследуемых уголовных дел состоят из одного тома, обвинение включает в себя один или несколько эпизодов, и один адвокат вполне справляется с защитой по таким делам. Вместе с тем в случае необходимости участия по делу нескольких адвокатов обвиняемый или его адвокат должны иметь возможность подать об этом соответствующее ходатайство прокурору (с правом обжалования отказа в суд) либо в суд. При решении вопроса об удовлетворении этого ходатайства возможно учитывать следующие обстоятельства: сложность уголовного дела, тяжесть предъявленного обвинения, количество эпизодов преступной деятельности, объем и количество следственных материалов дела, число обвиняемых, число следователей (если, например, создана следственная бригада либо оперативно – следственная группа) и некоторые другие.
Ограничение количества допускаемых к защите адвокатов существует в законодательстве ряда стран. В связи с этим Европейский Суд по правам человека в конкретном случае счел совместимым с Конвенцией о правах человека[13] ограничение до трех числа допускаемых в суд адвокатов.
Законодательное регулирование количества защитников должно учитывать не только обеспечение права на защиту от обвинения, но также и интересы следствия, а в конечном счете – интересы правосудия. Речь, в частности, идет о том, чтобы исключить случаи недобросовестного оказания адвокатами услуг в уголовном судопроизводстве и чтобы при этом интересы следствия не страдали от целого ряда причин, связанных с поведением защитника.
В этой связи и сторона обвинения должна иметь возможность и право для обращения в суд с ходатайством об ограничении числа участвующих в деле защитников либо об отказе в допуске к участию в деле очередного защитника.
Еще один характерный пример, который требует аналогичного подхода. В соответствии с УПК РФ обвиняемый и его защитник не могут ограничиваться во времени, необходимом им для ознакомления с материалами уголовного дела. Тем самым отменено положение ст. 201 УПК РСФСР о том, что если обвиняемый и его защитник явно затягивают ознакомление с материалами уголовного дела, то следователь вправе своим мотивированным постановлением, утверждаемым прокурором, установить определенный срок для ознакомления с материалами дела.
Новое положение, безусловно, может и будет содействовать затягиванию процесса ознакомления с уголовным делом со стороны обвиняемого и его защитника, особенно по тем делам, по которым обвиняемый находится под стражей. Однако право на ознакомление с делом не может носить абсолютный, ничем не ограниченный характер, оно должно иметь определенные пределы. Злоупотребление этим правом способно затянуть ознакомление с делом и соответственно может привести к нарушению сроков расследования и даже к освобождению обвиняемого из-под стражи. Все это способно причинить вред не только публичным интересам, но и интересам потерпевшего и других участников расследования.
В этой связи считаю необходимым предложить следующие изменения в УПК РФ:
1. Если обвиняемый не содержится под стражей, то время ознакомления с делом не включается в общий срок расследования.
2. Если обвиняемый находится под стражей, следователь до окончания срока следствия и содержания под стражей, например, не менее чем за пять дней до окончания срока содержания под стражей, сообщает обвиняемому и его защитнику об окончании следствия и представляет им для ознакомления материалы уголовного дела. Если ознакомление не может быть закончено в этот срок, то следователь через надзирающего прокурора обращается в суд с ходатайством о продлении или установлении срока содержания под стражей обвиняемого до окончания ознакомления с делом. Суд принимает соответствующее решение. Причем суду следует предоставить право установить конкретный срок для ознакомления с делом (например, семь дней общей продолжительностью 56 часов и т.д.) либо не указывать конкретный срок. Кстати, возможность продления судом срока содержания обвиняемого под стражей до момента окончания ознакомления с делом предусмотрена в ч. 8 ст. 109 УПК РФ, но она относится только к единственному случаю – истечению предельного (18 месяцев) срока содержания обвиняемого под стражей.
Думается, что указанные изменения исключат стремление обвиняемого и его защитника к различным ухищрениям, направленным на достижение незаконных целей (затянуть расследование, добиться освобождения из-под стражи и др.). Одновременно действия следователя будут поставлены под строгий судебный контроль.
2. Понятие и сущность процессуального контроля в досудебном производстве
Возбуждение уголовного дела означает не только, как отмечено выше, «зеленый свет» для принятия соответствующими органами и должностными лицами решений и совершения ими всех тех действий, которые допустимы в соответствии с предписаниями УПК и других правовых актов, регламентирующих уголовное судопроизводство.
Его предназначение заключается еще и в предоставлении всем, чьи права и законные интересы могут быть как-то ограничены или ущемлены такими решениями и действиями, юридически обеспеченной возможности защитить себя с помощью предусмотренных законом мер от вероятных ошибок или даже злоупотреблений. Другими словами, возбуждение уголовного дела означает также предоставление заинтересованным лицам возможности воспользоваться системой мер подобного рода.
Центральное место в этой системе занимают прокурорский надзор и судебный контроль, которые начинают реализоваться со стадии возбуждения каждого дела и в различного рода формах «сопровождают» его практически на всех этапах судопроизводства.
Прокурорскому надзору современное уголовно-процессуальное законодательство отводит существенную роль. Об этом свидетельствуют, в частности, его полномочия по организации доследственных проверок (дача поручений, связанных с проверкой сообщений о преступлениях, в том числе поручений о производстве ревизий и документальных проверок, контроль за своевременностью сбора материалов, необходимых для принятия правильных решений, и обоснованностью продления сроков, установленных для выполнения действий такого рода), а также полномочия по непосредственной проверке законности и обоснованности постановлений органов дознания, дознавателей, следователей о возбуждении или об отказе в возбуждении уголовных дел.
Существенную роль в обеспечении эффективной борьбы с преступностью, а равно соблюдения прав и законных интересов граждан призваны играть и полномочия прокурора, которые он обязан выполнять в связи с возложенным на него надзором за надлежащим выполнением, в первую очередь органами дознания, предусмотренной в ч. 1 ст. 144 УПК обязанности по приему сообщений о преступлениях, их учету и регистрации, по своевременному принятию энергичных мер, направленных на раскрытие преступлений и изобличение виновных.
Не менее существенно и то, что в соответствии с предписаниями ч. 3 ст. 119 УПК прокурор наделен необходимыми полномочиями по рассмотрению ходатайств. Реализация таких полномочий позволяет ему оказывать участникам судопроизводства содействие в осуществлении ими своих прав, в частности, в собирании доказательств и установлении обстоятельств, имеющих значение для расследования уголовных дел.
Достаточно результативным средством, используемым прокурорами при осуществлении надзора за законностью решений и действий органов и должностных лиц в ходе возбуждения уголовных дел и их предварительного расследования, являются их полномочия по рассмотрению жалоб участников уголовного судопроизводства, иных лиц и, разумеется, по исправлению по результатам такого рассмотрения ошибок правоохранительных органов (ст. 124 УПК).
Но прокурорский надзор не является единственным средством, призванным обеспечивать законность и обоснованность всего того, что происходит и должно происходить в рассматриваемых стадиях уголовного процесса.
Он в значительной мере дополняется судебным контролем.
До сравнительно недавнего времени такой контроль практиковался лишь в тех случаях, когда решения об отказе в возбуждении дела принимались судами - жалобы на такие решения рассматривались вышестоящими судами (ч. 4 ст. 113 УПК РСФСР 1960 г.).
В иных формах судебный контроль при возбуждении уголовных дел и их предварительном расследовании практически исключался. Лишь в мае 1992 г. был принят закон, допустивший рассмотрение судами жалоб на решения органов дознания, следователей и прокуроров об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу.
С принятием Конституции РФ 1993 г. отношение к судебному контролю в стадии возбуждения уголовного дела, а потом и в стадии предварительного их расследования в целом постепенно стало изменяться.
Этот процесс в значительной мере стимулировало неоднократно упоминавшееся выше постановление Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. N 8 (см. п. 1), разъяснившее судам, что положения Конституции РФ, в том числе содержащиеся в ее ст. 46, подлежат прямому применению. Судьи, руководствуясь этим разъяснением, начали принимать и рассматривать жалобы на незаконные действия и решения органов расследования и прокуратуры, включая жалобы на незаконный отказ в их возбуждении. Но значительная их часть продолжала проявлять «осторожность» и «осмотрительность» - по инерции они считали, что не должны контролировать прокуратуру и иные правоохранительные органы при производстве по уголовным делам.
29 апреля 1998 г. Конституционный Суд РФ принял постановление «По делу о проверке конституционности части четвертой статьи 113 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с запросом Костомукшского городского суда Республики Карелия». В нем признано правомерным рассмотрение судами жалоб на незаконные отказы в возбуждении уголовных дел. Почти год спустя, 23 марта 1999 г., последовал еще один шаг со стороны этого Суда. Он вынес постановление «По делу о проверке конституционности положений статьи 133, части первой статьи 218 и статьи 220 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан В.К. Борисова, Б.А. Кехмана, В.И. Монастырецкого, Д.И. Фуфлыгина и общества с ограниченной ответственностью «Моноком», в котором обращено внимание, наряду с прочим, на то, что суды в соответствии с предписаниями ст. 46 Конституции РФ должны принимать и рассматривать жалобы также на незаконное возбуждение уголовного дела. Рядом других принятых впоследствии своих постановлений и определений Конституционный Суд РФ еще в большей мере раздвинул границы применения предписаний ст. 46 Конституции РФ при производстве по уголовным делам. Практически было признано, что суды общей юрисдикции должны принимать и рассматривать по существу жалобы на незаконность любых процессуальных действий и решений органов и должностных лиц, уполномоченных вести досудебное производство по уголовным делам.
