Другая назревшая мера – прекращение налогового стимулирования вывоза капитала. Экспорт товаров и услуг сейчас не облагаются налогом на добавленную стоимость. Делается это для содействия поступлению в страну валютной выручки, необходимой для оплаты импорта и обслуживания внешнего долга. К сожалению, именно так обстоит дело в России. Поскольку экспорт не облагается налогом на добавленную стоимость (возмещению подлежит лишь НДС, входящий в цену приобретаемых экспортером материальных ресурсов), а учет реализованной продукции по поступлению средств на расчетный счет экспортера позволяет избежать возникновения обязательства по уплате налога на прибыль, экспортеры не имеют действенных стимулов к репатриации выручки, а тем более к ее продаже на внутреннем валютном рынке.
Пока же, несмотря на то, что за российскими предприятиями закрепилась
репутация неаккуратных плательщиков, они “вынужденно” прокредитовали за
1993 – 1997 года партнеров-неризедентов на 30 млрд. долларов.
Специфика налогообложения внешней торговли заключается в том, что возмещение НДС при экспорте сопровождается его взиманием при импорте. В российских условиях это наносит колоссальный ущерб бюджету.
Частично масштабы ущерба объясняются вывозом капитала, частично тем, что продаваемая экспортерами СКВ приобретается банками для покупки и ввоза в страну наличной валюты. Затем она продается населению – главным образом теневикам. Часть наличной валюты вывозится навсегда, часть – для оплаты ввозимых теневиками товаров (термин “челноки” неточен, ибо ввоз товаров физическими лицами уже давно является разновидностью теневого бизнеса).
Наконец, в платежном балансе есть такая любопытная статья, как “Ошибки и пропуски”. Вообще говоря, статистические ошибки допустимы, но если только они невелики и имеют в разные годы разные знаки. Но в 1993 – 1997 годах их величина составила минус 29982 млн. долларов (из них в 1997 году – 7273 млн.). То есть Банк России не знает, куда в 1997 году делись более семи миллиардов долларов! Если укрепить налоговый, валютный и таможенный контроль, видимо, этот канал хищений и бегства капитала можно было бы перекрыть.
Итак, за “пятилетку” из страны “сбежало” 91 млрд. долларов, а в 1997
году – 32 млрд.! Неудивительно, что у нас столь тяжелые проблемы с
платежным балансом и обслуживанием государственного долга. В целом же
“видимая” (т.е. по данным платежного баланса) утечка капитала превысила 40
млрд. долларов в 1997 году. Но в ней не учтены еще утечка капитала путем
трансферта части импортных платежей (через завышение контрактных цен) и
части стоимости экспортируемых товаров (через занижение цен с переводом
средств на счета в зарубежные банки), а также контрабанда.
Анализ статистических данных платежного баланса помогает прояснить природу кризиса российской экономики и его причины: совмещение кредитных и валютных рисков, низкая собираемость налогов.
Непосредственными причинами обвала рубля в августе 1998 года стали
сокращение валютных поступлений от экспорта энергоносителей и уход в 1997 –
1998 годах за рубеж спекулятивного капитала с рынка ГКО.
До конца 1997 года наблюдался стремительный рост рынка рублевых
государственных долговых обязательств в виде как ГКО, так и более
долгосрочных бумаг – ОФЗ. В 1996 году финансирование бюджета при помощи ГКО
– ОФЗ составило 5,7% ВВП. Выпуск данных инструментов обеспечивал 72%
государственных заимствований. К концу 1996 года задолженность по ГКО
составляла почти половину общего объема российского внутреннего долга[4].
ГКО и финансирование бюджетного дефицита (в % к ВВП)
| |1993 |1994 |1995 |1996 |1997 |1998 |
| |г. |г. |г. |г. |г. |г. |
|Финансирование бюджетного|0,1 |1,0 |3,1 |5,7 |4,6 | |
|дефицита при помощи ГКО –| | | | | | |
|ОФЗ | | | | | | |
|Дефицит федерального |15,6 |10,6 |5,3 |7,9 |6,5 |4,8 |
|бюджета | | | | | | |
|Доходная часть бюджета |12,9 |11,9 |12,0 |13,1 |10,8 |10,4 |
|Расходная часть бюджета |28,5 |22,5 |17,4 |21,0 |17,3 |15,3 |
|Финансирование при помощи|0,64 |9,43 |58,49|72,15|70,77|15,3 |
|ГКО, в % к бюджетному | | | | | | |
|дефициту | | | | | | |
|Общий объем непогашенных |0,1 |1,7 |4,1 |9,3 |14,4 | |
|ГКО | | | | | | |
|Общий внутренний долг |26,2 |18,9 |14,8 |20,4 |28,4 | |
|Процентные платежи |1,8 |1,8 |3,0 |5,5 |4,8 |5,2 |
|Первичный дефицит (-) или|13,8 |-8,8 |-2,3 |-2,4 |-1,7 |0,4 |
|профицит (+) | | | | | | |
|Реальные темпы роста ВВП,|-8,7 |-12,6|-4,0 |-3,5 |0,8 |-0,5 |
|% | | | | | | |
Источник: Министерство Финансов РФ, Госкомстат России.
Хотя в области снижения первичного бюджетного дефицита были достигнуты
немалые успехи, показатели, отражающие долю затрат на обслуживание долга
ВВП и отношение внутреннего долга к ВВП, стремительно росли. Но даже в
конце 1997 года, когда начался финансовый кризис, объем государственного
долга был не так уж велик по международным стандартам. Его доля в ВВП
равнялась 54%, при этом 26% приходилось на внешний, а 28% - на совокупный
внутренний долг (доля ГКО – ОФЗ превышала 14%).
К примеру, отношение совокупного долга стран ЕС к их ВВП в 1996 году составляло 70,4%, а в США – 63,1%. Но дело в том, что темпы роста российской задолженности были чрезвычайно высоки. Стремительное расширение рынка ГКО – ОФЗ в 1995 – 1997 годах совпало с рекордным по объему притоком капиталов на развивающиеся рынки. После вспышки “азиатского” кризиса в 1997 году готовность инвесторов к риску сменилась осторожностью.
В конце июня 1998 года объем краткосрочных долговых обязательств почти в четыре раза превышал официальный показатель валютных резервов. В результате, утрата доверия со стороны международных инвесторов повлекла за собой кризис ликвидности, который неумолимо вел к кризису платежеспособности. Поэтому единственным выходом могло бы стать стремительное и резкое изменение фискальной политики, позволяющее сдержать рост долга. Для этого необходимо было обеспечить первичный профицит бюджета, равный величине государственного долга, умноженной на величину разницы между реальной процентной ставкой и темпом роста реального ВВП.
Динамика государственного долга рассчитывается следующим образом:
[pic](b = (r – n)b – d , где b – отношение объема долга к ВВП r – реальная процентная ставка n – темп роста реального ВВП d – первичный дефицит/профицит в % к ВВП.
Бюджет на 1998 год, пересмотренный в середине июля 1998 года в рамках
новой программы, разработанной совместно с МВФ[5], предусматривал как по
внешнему, так и по внутреннему долгу реальную процентную ставку, равную
22%, и нулевой рост ВВП, что должно было обеспечить первичный профицит
бюджета на уровне 0,2%.
Очевидный мотив отказа государства от погашения ГКО – недостаточность
собственных средств для оплаты даже наиболее срочных обязательств
Правительства РФ при отсутствии крупномасштабной помощи извне.
Эпицентром кризиса стал именно рынок ГКО, поскольку на нем совместились
и кредитные риски (вероятность наступления неплатежеспособности Российского
государства), и риски валютные (девальвация рубля, что было гораздо более
вероятно). Следовательно, если бы государство вместо допущения нерезидентов
на рынок ГКО выпускало бы для них и для резидентов номинированные в
долларах или инвалютных рублях облигации, можно было бы уменьшить валютный
риск. И таким способом снизить стоимость обслуживания государственного
долга и уменьшить масштабы кризиса. Поскольку Банку России тогда не нужно
было бы поддерживать рынок ГКО, он мог бы осуществлять только обеспеченную
эмиссию, что предотвратило бы и обвал курса рубля. ЦБР принял решение
противостоять давлению на рубль. В пользу такого выбора были выдвинуты два
аргумента. Во-первых, макроэкономическая ситуация не давала оснований для
девальвации. Во-вторых, в силу большой доли импорта в потреблении
девальвация несла с собой угрозу возобновления высокой инфляции.
Центральный Банк России в 1997 – 1998 годах так же, как и в предшествующие
периоды, стремился удержать стабильный курс рубля путем повышения ставки
рефинансирования. Ставка рефинансирования, по существу, действует в
качестве ограничителя доходности государственных долговых обязательств,
поскольку служит индикатором того, на каком уровне ЦБР готов эту доходность
удерживать. Первый раз ставка была повышена с 21% до 28% в середине ноября
1997 года, затем в феврале 1998 – до 42%, а в мае – уже до 150%. Обвал
пирамиды ГКО стал неизбежен.
До объявления дефолта 17 августа 1998 года и последовавшей за этим
смены правительства названные инструменты с успехом применялись для
удержания курса рубля. Выполнению этой задачи в данный период
способствовали и другие факторы. Один из них – присутствие государства в
банковском секторе, особенно в лице Сбербанка. Еще одна, не признававшаяся
открыто, причина нежелания властей девальвировать рубль состояла в том, что
подобный шаг мог нанести смертельный удар по банкам, связанным валютными
форвардными контрактами. Такая опасность возникла отчасти по вине
Центрального Банка, постепенно ликвидировавшего систему фиксированных
форвардных контрактов с нерезидентами, действующими на рынке ГКО – ОФЗ. Со
своей стороны банки, явно соблазненные перспективой легких прибылей, в
нарушение всех принципов осмотрительной деятельности без оглядки бросились
на этот рынок. К середине 1998 года ведущие российские банки продали
несколько миллиардов “форвардных” долларов иностранным контрагентам,
хеджировавшим свои инвестиции в ГКО, а также другие риски по рублевым
инструментам, предвидев возможную девальвацию. И поскольку зарубежные
банки, активно действовавшие на этом рынке, побеспокоились закрыть свои
позиции путем приобретения “форвардных” долларов у отечественных
контрагентов, последние в результате объявленной девальвации рубля
оказались неплатежеспособными. Другими словами, девальвация означала
неплатежеспособность банков, поскольку у них на руках остались форвардные
контракты на суммы, многократно превышающие их капитал. Однако отчаянные
попытки избежать банкротства, предпринимавшиеся до этого момента банками,
сами по себе ускорили девальвацию.
В такой ситуации спрос на ГКО со стороны как отечественных, так и иностранных инвесторов окончательно упал. Это означало, что государство оказалось больше не в состоянии расплачиваться с долгами за счет новых заимствований, и погашение облигаций в объеме 9 млрд. рублей в неделю было необходимо осуществлять из налоговых поступлений, а также посредством эмиссии еврооблигаций, которые переполнили последний сегмент рынка долговых обязательств. Учитывая невозможность достаточно резкого сокращения расходов, связанных с финансированием первичного дефицита, объявление, по крайней мере, временного дефолта стало неизбежным.
