3. Коль скоро не возникают обязанность инвестора по уплате налога на прибыль и само понятие прибыльной продукции, а также любые другие налоговые обязательства инвестора, то налоговые органы утрачивают контрольные полномочия в отношении СРП, за исключением полномочий по контролю за обоснованностью отнесения стоимости товаров, работ и услуг к затратам инвестора на выполнение своих обязательств по СРП.
4. Государственная доля продукции является неналоговым доходом государства от использования государственной собственности, и статус этой доли такой же, как и у прочих доходов бюджета от государственной собственности (дивиденды по государственным пакетам акций, доходы от приватизации и т.п.). Это означает, что контроль исполнения инвестором его обязательств перед государством по СРП должен быть возложен на те ведомства, которые осуществляют полномочия распоряжения недрами.
Законом РФ “О недрах” эти полномочия возложены на федеральный орган управления государственным фондом недр и органы исполнительной власти субъектов Российской Федерации, на территориях которых расположены соответствующие участки недр. Распределение государственной доли продукции, получаемой при реализации СРП между федеральным и региональным бюджетами, должно осуществляться так же, как это предусмотрено ст.10 Федерального закона “О соглашениях о разделе продукции”, т.е. на основе договоров между соответствующими федеральными и региональными органами исполнительной власти.
5. Дополнение Федерального закона “О соглашениях о разделе продукции”
“прямым” разделом не потребует внесения изменений в главы Налогового кодекса РФ, регулирующие специальные налоговые режимы, в том числе и налоговый режим СРП, за исключением констатации того, что такой режим без взимания налога на прибыль и платежей за пользование недрами существует, так как "прямой" раздел освобождает инвестора от налоговых обязанностей в той части его деятельности, которая имеет отношение к реализации СРП.
6. До введения в действие ст.13 ч.1 Налогового кодекса РФ, которая заменяет платежи за пользование недрами одноименными налогами, сохраняет свою силу гл.5 Закона РФ “О недрах”. В нее необходимо внести уточнения, оговаривающие освобождение от платежей за недра инвесторов, перешедших на режим "прямого" раздела продукции.
Все вышесказанное было учтено разработчиками законопроекта, в него
были внесены изменения и дополнения, исключающие введение “единого налога”.
Таким образом, законопроект не включил “прямой” раздел продукции в состав
известных форм налогообложения, закрепляя неналоговый правовой режим той
доли продукции, которая передается государству.
СРП И ГРАЖДАНСКОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО РОССИИ.
Принятие Закона «О СРП» сопровождалось бурными политическими дискуссиями, в ходе которых из виду были упущены многие вопросы, имеющие большое юридическое и политическое значение. Среди них – вопрос о зарубежных аналогах Российской модели СРП, которые рассмотрены в литературе довольно неточно и очень обобщенно.
Российская модель СРП существенно отличается от зарубежных аналогов.
Зарубежная модель СРП имеет ряд характерных особенностей. Эти
соглашения с точки зрения российского гражданского права легко
идентифицируются как договоры подряда на выполнение поисково-разведочных и
добычных работ. Причем эти работы, выражаясь языком Гражданского кодекса РФ
(ГК РФ), выполняются «иждивением подрядчика», т.е. на подрядчика ложатся
все риски и прежде всего риски, связанные с поисками коммерчески значимых
месторождений нефти. В качестве подрядчиков выступают иностранные нефтяные
компании. Это категорическое исключение собственных хозяйствующих субъектов-
исполнителей работ имеет объяснение. Дело в том, что заключению СРП, как
правило, предшествуют установление государственной монополии на
углеводородное сырье и национализация имущества частных нефтяных компаний.
Главным инструментом монополии является образуемая государственная нефтяная
компания – юридическое лицо, полноценный хозяйствующий субъект.
Именно эта компания выступает заказчиком подрядных работ, заключая СРП с иностранными партнерами. Компания является собственником продукции, произведенной подрядчиком. Компенсация издержек подрядчика и выплата причитающегося ему вознаграждения осуществляется путем раздела продукции.
Подрядчик или не платит налогов вообще, или они сводятся к минимуму.
На государственную компанию ложится бремя осуществления практически всех
контактов с государством.
Таким образом, зарубежная модель СРП является договором подряда единственной в стране нефтяной компании с иностранным подрядчиком, так как иных подрядчиков нет, и не может быть в силу национализации нефтедобывающего комплекса.
Разработчики отечественной модели СРП изначально декларировали, что
главной их целью является создание гражданско-правовых инструментов
регулирования отношений в области разведки и добычи углеводородного сырья.
По их мнению, СРП является гражданско-правовым договором. В СРП
просматриваются многие черты договора подряда. Как модификация этого
договора СР вполне заслуживает наименования «подряда с разделом продукции».
Отличительным свойством этого договора, помимо компенсации издержек
подрядчика и выплаты причитающегося ему вознаграждения им же произведенной
продукцией, являются особый налоговый, таможенный и валютный режимы.
Однако даже в юридической литературе, посвященной СРП, эти соглашения не
принято рассматривать в качестве разновидности одного из договоров,
известных по ГК РФ.
Как известно в ГК РФ нет упоминаний о СРП, хотя работа над проектом
закона о СРП велась практически одновременно с работой над проектом части
второй ГК. Причем часть вторая ГК РФ была принята Государственной Думой 22
декабря 1995 года., Закон «О СРП» – 30 декабря 1995 года. Но разработчики и
инициаторы Закона «О СРП», очевидно, даже не помышляли о внесении в часть
вторую ГК РФ параграфа, посвященного СРП. По-видимому, изначально СРП
рассматривалось ими как тип договора, установленный именно Законом «О СРП»
и только им. Возможно, этим объясняется и то, что Закон «О СРП» по своему
содержанию и даже по языку и технике изложения явно не соответствует ГК РФ.
Инициаторы сразу взяли курс на формирование новой «отрасли»
законодательства, в основу которой должен быть положен некий закон о
концессиях, так и не принятый до сего дня. Последнее время Закон «О СРП»
все чаще относят к так называемому «инвестиционному законодательству».
Однако правомерность даже самого термина «инвестиционное законодательство»
не может не вызывать сомнения у юристов.
Претензии разработчиков и инициаторов на конституирование нового типа
гражданско-правового договора в большем своем объеме оказались
необоснованными как минимум потому, что Закон «О СРП» не устанавливает
полноценного гражданско-правового режима. Возникает проблема применимости
российского гражданского права к спорам, возникающим между сторонами СРП.
Тем не менее, только арбитражная практика способна расставить все точки над
«i», подтвердив или развеяв эти опасения.
Важен политический контекст появления отечественной модели СРП.
Следует признать, что он категорически отличался от контекста появления СРП
за рубежом. В России в 1992 г. начались так называемое «обвальное»
акционирование государственных предприятий нефтегазодобывающего комплекса и
их приватизация. К моменту вступления в действие Закона «ОСРП» (январь 1996
г.) права практически на все перспективные участки недр были уже
предоставлены отечественным предприятиям. Практически все предприятия,
владевшие лицензиями на пользование недрами, пытались всеми правдами и
неправдами привлечь иностранных инвесторов. В этой ситуации говорить о
национализации нефтегазодобывающего комплекса страны было, по крайней мере,
нелогично.
Однако неприятие национализации (в наших условиях «деприватизации») не исключает признания возможности и необходимости образования государственной нефтяной компании специально «под СРП». Тем немение разработчики и инициаторы Закона «О СРП» изначально отвергли не только национализацию, но и такой важнейший элемент зарубежных моделей СРП как государственная нефтяная компания.
При этом достаточно долго, как и в зарубежных моделях, в качестве подрядчиков или, говоря языком Закона «О СРП», «инвесторов» рассматривались только иностранные лица. Под давлением парламентского большинства от этой принципиальной для зарубежных моделей СРП позиции пришлось отказаться.
Таким образом, СРП было привнесено в совершенно инородную политическую и экономическую ситуацию. Процессы, происходившие в России в первой половине 90-х гг., отличались «до наоборот» от политических и экономических процессов, породивших СРП за рубежом.
Главная проблема состоит в том, что российская модель СРП предусматривает участие государства в качестве одной из сторон соглашения.
В силу этого гражданско-правовой режим СРП в значительной мере зависит от того, насколько законодательно ограничен иммунитет государства и его собственности. Федеральный закон, призванный согласно ст. 127 Гк РФ решить эту проблему, не принят и, судя по всему будет принят не скоро.
Пока равенство сторон СРП недостижимо, а без этого соглашения не могут быть признаны гражданско-правовыми договорами. Поэтому в настоящее время гражданско-правовой режим СРП – это, скорее, социальный заказ, чем правовая реальность, подтвержденная неоспоримыми ссылками на законодательство и судебные решения. Наиболее просто эта проблема решается путем исключения государства из числа участников СРП. Место государства должен занять хозяйствующий субъект – юридическое лицо российского гражданского права.
Участие государства в качестве заказчика работ по СРП имеет массу негативных последствий. Одно из них связано с тем, что продукция, произведенная «инвестором», составляет собственность государства. В связи с этим вся продукция, произведенная во исполнение СРП, должна учитываться в качестве продукции, принадлежащей государству.
Согласно п. 3 ст. 19 Закона «О СРП» Правительство РФ представляет
вместе с проектом федерального бюджета отчет об итогах работы по реализации
СРП. Но этого явно мало. В связи с тем, что заказчиком работ выступает
государство, продукция, произведенная «инвестором», должна учитываться в
федеральном бюджете – не более и не менее.
