результатом влияния этого величайшего скульптора готики. (Исходя из этого,
полагали, что ассизские фрески были написаны позже падуанских.) В настоящее
время установлена несостоятельность этого предположения и признано, что
готические детали в Ассизи были написаны позже учениками Джотто, тогда как
родственные готическим, но, по существу все же не готические построения
свидетельствуют о влиянии римских помощников мастера и относятся к так
называемому стилю Космати. Из этой знаменательной для истории искусства
встречи пользу извлек скорее Джованни Пизано, нежели Джотто, что видно из
его скульптур в Падуе и других, более поздних, произведений. В Падуе
большее влияние на Джотто (хотя и в отрицательном смысле), именно
вследствие противоположности их характеров, оказал, вероятно, Данте, а
также падуанские мистерии, отражение внешнего характера которых можно найти
в «Страшном суде», а их духа — в драматичности фресок боковых стен капеллы.
В Падуе Джотто также не мог работать спокойно, хотя ему и не пришлось
бросить свою работу, как в Ассизи, но все же надо было спешить, чтобы
закончить роспись ко дню освящения капеллы ; поэтому последние фрески носят
на себе следы этой спешки: Джотто их не «выносил» и написаны они без
обычной для него тщательности.
После освящения капеллы дель Арена Джотто еще остается в Падуе и
расписывает фресками на астрологические темы большой зал палаццо Раджоне.
Эти, к сожалению, погибшие произведения дают право считать Джотто
основоположником живописи на светские темы.
Последние 20 лет своей жизни Джотто прожил во Флоренции. Достоверно
известно, что он был землевладельцем и имел дома. Он обладал большими
денежными средствами и фигурировал в качестве поручителя некоторых
сограждан в их банковских операциях. Кроме того, он владел многочисленными
ткацкими станками и отдавал их напрокат по установленным ценам (которые в
наше время заслужили бы название ростовщических) и таким способом тоже
приумножал свое состояние. Считают, что в конце 1310-х годов он расписал
церковь Санта Кроче, но сохранились лишь фрески капелл Барди и Перуцци.
Недавно возрожденные, благодаря удалению более поздних наслоений красок,
они вполне оправдывают то восхищение, которое вызывали у мастеров
Ренессанса. Их можно рассматривать как образцы, которыми в своих
произведениях вдохновлялся Мазаччо. В это же время Джотто написал во дворце
Баргелло (бывшего бургомистром города) фреску «Небесная республика». На
разрушающейся поверхности стены дворца благосклонная судьба сохранила, хотя
и не в первоначальном виде, портрет молодого Данте.
Деятельность Джотто заслужила признание флорентийских граждан : в 1327
году Джотто и два его ученика были приняты в члены важнейшего в городе цеха
«Medici e speciali». Исключительное положение художника проявляется также в
его отношениях с неаполитанским королем Робертом Анжуйским. В 1329—1333 гг.
Джотто работал в его придворной капелле и в большом зале Кастель дель Уово,
где писал портреты знаменитых людей. (К сожалению, эти произведения
погибли.) Целый ряд записей, анекдотов и новелл доказывает, что Джотто
держался при дворе с таким сознанием собственного достоинства, что король
обходился с ним, как с равным.
Из Неаполя Джотто призвали в Болонью, но произведения, созданные им
там, погибли. Такая же судьба постигла и фрески, которыми он украсил дворец
Висконти в Милане. Известно, что темой их были портреты известнейших
правителей античного мира.
Вскоре после этого на Джотто была возложена огромная работа во
Флоренции : в 1334 году, после смерти зодчего Арнольфо ди Камбио, ему было
поручено руководство строительством собора и ведение инженерных работ при
постройке крепостных сооружений города. Он спроектировал знаменитую своей
красотой Кампаниле (колокольню), которую украсил богатыми, цветными
декорациями. Он изготовил также планы барельефов колокольни, выполненные
позже Андреа Пизано. Эти барельефы по своему содержанию напоминают
изображения месяцев на французских готических соборах, но носят более
светский характер и превосходят классически ясной композицией. Они
представляют собой не придатки к архитектурному ансамблю, а равные ему по
значению, самостоятельные, акцентированные изображения. Джотто дожил только
до начала этого большого строительства. 8 января 1337 года он скончался в
возрасте 70 лет. Простая мраморная плита указывает место его погребения в
церкви Санта Кроче.
Часть 3. «Францисканские» росписи Джотто
Колоритная фигура Франциска Ассизского, основателя ордена
нищенствующих монахов, который сначала был объявлен еретиком, а потом
произведен в святые, заслуживает того, чтобы о нем вспомнить. Он жил в
конце XII и начале XIII века. В молодости Франциск был богат, расточителен
и погружен в «греховную суету», как говорят старые источники. Потом он
пережил некий перелом, обратившись к богу. Но его религиозность была
своеобразна. Две черты характеризуют учение Франциска: проповедь бедности и
особый христианский пантеизм — Франциск учил, что благодать божья живет
во всякой земной твари, разлита во всем существующем — в звездах,
растениях, животных, которых он называл братьями человека. В росписях
ассизской церкви есть сцена: Франциск проповедует птицам.
Как будто бы очевидно, что францисканство — вполне в духе тех народных
ересей, которые, по существу вскормили собой культуру средневековых
городов. И поклонение «государыне бедности» и трогательная любовь к «божьей
твари» сквозили в облике готических соборов. Это, по-видимому, противоречит
принципам развитого Возрождения, которое больше ценило богатство и власть,
чем бедность и смирение. Учение Франциска коренится в миросозерцании
средневековья. Но случайно ли оно было поднято на щит проторенессансной
культурой? Именно у Джотто и его школы мы находим поэтическую апологию
деяний Франциска, а Данте повествует о них устами обитателей рая. Видимо,
пантеизм Франциска заключал в себе и что-то новое, что-то отдаленно
перекликающееся с пантеизмом греков. Он проникнут приятием мира: Франциск
не осуждает мир за его греховность, а любуется его гармонией; ему дорого
земное, естественное, тогда как неуемная фантазия средних веков охотно
творила химер и чудовищ. Религиозная поэзия не знала ничего более
радостного, чем «Хвала творений» Франциска, где он хвалит господа вместе с
«братом солнцем», «сестрой луной», «сестрой водицей», и заканчивает так:
Хвала тебе, господь мой, от нашей матери-земли,
Она питает нас и нами руководит,
И порождает нам плодов такое множество,
Цветы дает нам красные и травы!
В эпоху бурного драматизма средневековья францисканство несло более
спокойный, светлый и чувственный аспект мировосприятия, который не мог не
привлекать предтеч ренессансной культуры. Двойственная природа
францисканства лишний раз убеждает, что Возрождение не было чистым
отрицанием средневековья и последнее присутствовало в нем не только в
качестве пережитков: был более сложный и органический процесс перерастания
одного в другое.
В последней трети XIII века францисканский орден высказывался против
украшения храмов, вследствие чего уже начатые в Ассизи такого рода работы
были прекращены.
Приглашение Джотто, свидетельствует о его тесных связях как с папским
окружением, так и с патрицианским крылом францисканцев. В этом пункте
великие флорентинцы — Данте и Джотто — расходятся : поэт был сторонником
императора и непримиримым врагом папы, тогда как художник в течение
некоторого времени состоял почти исключительно только на службе у папы.
Если предположить, что до получения заказа Джотто уже находился в Риме, это
объяснило бы сразу и формирование его нового художественного стиля и сам
факт получения такого крупного заказа. Над фресками верхней церкви св.
Франциска в Ассизи Джотто работал вместе с многочисленными помощниками и,
так как он приехал туда из Рима, то весьма вероятно, что хотя бы часть его
помощников была Привезена художником из Вечного города. Эта гипотеза могла
бы разрешить многочисленные вопросы, касающиеся времени возникновения
ассизских фресок и имен писавших их мастеров. Джотто, едва достигший к
этому времени 30 лет, руководил всеми работами. Ему целиком принадлежит
план росписи, но степень участия в исполнении отдельных фресок различна,
художник ограничился, по-видимому, главным образом работой над
изображениями отдельных фигур.
Когда затем папа призвал Джотто в Рим, начатые в Ассизи работы
продолжались в отсутствие мастера на основании его проектов и в его стиле,
но художественный уровень отдельных частей далеко неравноценен.
Оценка значения дошедших до нас работ — фрескового цикла в верхней
церкви св. Франциска в Ассизи — затрудняется большим количеством стилевых
проблем, вызванных участием в этой работе большого числа учеников, часто
проявлявших в деталях совершенно чуждую Джотто трактовку темы. Поэтому мы
сосредоточим наше внимание на падуанском цикле фресок, хотя это, принимая
во внимание, что их реставрация начнется в ближайшем будущем, связано с
некоторой опасностью в том случае, если — как мы убеждены — результаты не
будут такими изумительными, как при раскрытии фресок церкви Санта Кроче.
В качестве исходного пункта мы возьмем ассизские фрески, так как,
несмотря на всю их проблематичность, в них сказались уже специфические
художественные устремления тридцатилетнего, то есть сложившегося художника.
