Таким образом, помимо своего художественного значения, Дейр-эль-Бахри
является богатым источником сведений об одной из любопытнейших личностей
царства фараонов” (8) Несмотря на то, что эта великая царица правила
Египтом более двадцати лет и оставила по себе нетленные памятники, ее имени
нет в официальных списках царей, сохранившихся на плитах Абидоса и Саккара,
в туринских папирусах или у Манефонд. Фараоны изгнали эту женщину из
хронологических летописей, и поэтому все надписи, относящиеся к ее
царствованию, раздроблены.
Таким образом, культ фараона, достигший своего апогея в эпоху Древнего
Царства – время зенита в развитии централизованной деспотии и наибольшей
идеализации власти правителя, стал в Египте государственной религией и
нашел свое воплощение в искусстве, оказав влияние в первую очередь на
сюжетный круг художественных произведений: скульптурные портреты фараонов,
живописные и рельефные изображения сцен из жизни их чемей и, конечно,
пирамиды и храмы, воздвигавшиеся в честь единовластных правителей
государства, имели преобладающее значение в древнеегипетском искусстве.
Проанализировав памятники художественного творчества, дошедшие до нас
из далекой эпохи древнеегипетской цивилизации, можно совершенно точно
определить две основные темы в искусстве Египта в период примерно с IV
тысячелетия до н.э. до 332 г. до н.э. Это тема власти и тема смерти. Власть
фараона над порогом Египта, превосходство египетского государства над
соседними племенами и царствами со временем утверждалась все крепче. Но как
сочетать это с самым страшным, что ожидает человека, – со смертью? “Такое
невиданное могущество, такая власть, и вдруг все это уничтожается...” (4)
Ни в одной другой цивилизации протест против смерти не нашел столь яркого,
конкретного и законченного выражения, как в Египте. Этот дерзкий и упрямый
протест вдохновлял Египет в течение нескольких тысячелетий. “Раз удалось
создать на земле такую, все себе подчинившую мощь, неужели нельзя ее
увековечить, т.е. продолжить за порогом смерти? ведь природа обновляется
ежегодно, ведь Нил, – а Египет, как писал Геродот, это “дар Нила”, –
разливаясь, обогащает своим илом окрестные земли, рождает на них жизнь и
благоденствие, а когда уходит обратно, наступает засуха: но и это не
смерть, ибо затем – и так каждый год – Нил разливается снова!” (4)
И вот в Египте рождается вероучение, согласно которому умершего ждет
Воскресение. Фараон – божественное существо и держатель высшей власти – по
окончании своей миссии на Земле должен был вернуться к богам, среди которых
он пребывал до рождения. Гробница, по верованиям египтян, должна была стать
“домом вечности” фараона. Могущественные самодержцы принуждали
многотысячные армии работников тяжко трудиться на них из года в год –
высекать гранитные блоки в каменоломнях, доставлять их к месту
строительства, поднимать и укладывать с помощью самой примитивной техники –
и так до тех пор, пока гробница не будет готова принять тело повелителя.
“Ни один другой народ, ни один царь не решался на такие затраты и на такие
труды ради возведения надгробного памятника. Но в глазах фараонов и их
подданных пирамиды имели важное практическое значение. По-видимому,
предполагалось, что возносящиеся к небесам пирамиды помогут им совершить
восхождение к богам”. (1)
Хотя смерть в Древнем Египте признавалась одинаково “ненормальной” для
всех, средства борьбы с ней, т.е. надежные погребения, недоступные склепы,
снабженные в изобилии всем необходимым для покойника, были привилегией
только власть имущих, и в первую очередь обожествляемого фараона. Таким
образом, заупокойный культ неразрывно переплетался с культом царя. Это
переплетение и определяло задачи древнеегипетского искусства. Найдя их
решение, оно уже сравнительно мало видоизменялось, оставаясь на протяжении
тысячелетий столь же незыблемым и непостижимым, как и выражаемые им идеи.
Древнеегипетское искусство в целом представляется нам как “искусство
оформления смерти”.
В древнеегипетском тексте мы читаем:
“Существует нечто, перед чем отступают и безразличие созвездий, и
вечный шепот волн, – деяния человека, отнимающего у смерти ее добычу”.
Заупокойный культ в Древнем Египте не был культом смерти, а как бы
отрицанием ее торжества, желанием продлить жизнь и сделать так, чтобы
смерть – явление ненормальное – не нарушала бы красоты жизни. “Смерть
ужасна, когда покойника не ждет достойное погребение, позволяющее душе
вновь соединиться с телом, ужасна за пределами Египта, где прах
“заворачивают в баранью шкуру и зарывают за простой оградой” вопреки всем
ритуальным обрядам.
Нет, искусство заупокойного культа не было мрачным искусством. Все в
усыпальнице – и в ее архитектуре, и в росписях, и в изваяниях, и во всех
предметах роскоши, которыми ее наполняли для “ублажения” умершего, должно
было выражать красоту жизни, такую величаво-спокойную красоту, как ее
рисовало себе воображение древнего египтянина. Это была красота солнца на
голубом небе, красота огромной реки, дающей прохладу и изобилие земных
плодов, красота яркой зелени пальмовых рощ среди грандиозного пейзажа
безбрежных желтых песков. Ровные дали – и краски природы, полнозвучные под
ослепительным светом, без дымки, без полутонов. Эту красоту житель Египта
взлелеял в своем сердце и пожелал наслаждаться ею вечно, поборов смерть.
Главным воплощением заупокойного культа и идеи о сверхчеловеческой
мощи фараона были пирамиды, и поэтому зодчество стало ведущим видом
искусства в Египте. Все остальные виды подчинялись ему, зависели от него,
т.е., иными словами, искусство в Древнем Египте было комплексно,
синтетично, и это его основная и наиболее характерная черта. Египетское
искусство едино и в живописи, и в рельефе, и в круглой скульптуре, т.к. оно
во многом развивалось как украшение, как дополнение того, что почиталось
главным для ублажения богов, для обожествления фараона и для борьбы со
смертью, т.е. архитектуры.
Нам почти ничего неизвестно о зодчих, строивших соборы и замки
феодальной Европы. А те имена, которые дошли до нас, безлики, потому что
зодчих чаще всего считали простыми ремесленниками, и они не пользовались
никаким особым почетом в окружении светских и духовный властителей.
архитекторы Древнего Египта находятся в лучшем положении. Имена многих из
них высечены в камне на памятниках, созданных ими. Само непостижимое
величественное назначение этих памятников возвеличивало в глазах египтян и
их творцов. И они, творцы, сознавали свои заслуги и свою славу.
4. Культура Древнего Китая.
Китай – страна одной из древнейших цивилизаций мира, возникших за
несколько тысячелетий до нашей эры. Непрерывность развития китайского очага
культуры, его этнических и политических традиций – одна из важнейших
особенностей истории Китая. Не смотря на обособленное положение Китая, на
протяжении своего формирования и развития китайское общество не только
оказало влияние на соседние народы, но и воспринимало от них многие
культурные достижения, впитывало разнородные этнические компоненты.
Из всех наиболее ранних неолитических культур, открытых в бассейне
Хуанхэ и на близлежащих территориях, большую роль в процессе формирования
китайского этноса сыграли три: Цюйцзялин, Матзяяо, Яншао.
Культура Цюйцзялин характеризовалась оседлым земледелием. Главной
сельскохозяйственной культурой был рис. Жилищем служили углубленные в землю
хижины, разделявшиеся внутренними перегородками на несколько отдельных
помещений. Цюйцзялинцы пряли на веретенах с круглыми глиняными пряслицами,
украшенными цветным орнаментом. Они использовали разнообразную посуду,
изготовлявшуюся ручным способом и иногда даже покрывавшуюся крашеным
орнаментом.
Культура Матзяяо – типичная восточно-азиатская культура крашенной
керамики, отличавшаяся, однако, той особенностью, что глиняная посуда
раскрашивалась после того, как она обжигалась в печи. Основу земледелия
составляло возделывание проса. Люди занимались разведением собак и свиней,
являвшихся главными домашними животными.
Культура Яншао - наиболее изученная китайская культура того периода.
Для вскапывания земли применялись каменные и деревянные орудия. Урожай
убирали плоскими каменными или керамическими прямоугольными ножами с
отверстиями для продевания ременной или веревочной петли. Яншаосцы
охотились на оленей, кабаргу, тапиров, бамбуковую крысу. Они занимались
разведением домашних животных – свиней и собак; ловили рыбу на костяные
крючки и сетью с каменными грузилами, били острогами. Производство орудий
из камня и кости, а также гончарство были наиболее развитыми отраслями
ремесла у яншаосцев. Каменные и костяные изделия отличались тщательной
полировкой. Гончарная посуда восхищает изяществом свих форм, мастерством
изготовления, гаммой расцветки – от ярко-красного до оранжево-лимонных
тонов. Но более всего поражает сложный орнамент на гончарных изделиях.
Яншаосцы одевались, вероятно, в тканую одежду, о чем свидетельствовали
пряслица, небольшие костяные иглы и отпечатки тканей на днищах
сохранившихся глиняных сосудов.
Поздненеолитическая культура Луньшань (конец III тыс. до н.э.) пришла
на смену Яншао. Наиболее явным внешним отличием этой культуры от прежних
было то, что в Луншань изменился цвет керамики: глиняная посуда – не
красная, как в Яншао, а чаше всего серая и черная. Это явилось результатом
