императорского величества Толстой, как один из участников этого заговора,
был сослан в Архангельск. Конечно же, в этом деле не обошлось без
Меньшикова. По его приказу было возбуждено дело, так как заговорщики
затрагивали его личные интересы. После полутора лет ссылки Петр Андреевич
Толстой умер там же в Архангельской губернии в Соловецком монастыре.
Жизнь Толстого примечательна во многих отношениях. Петр Андреевич был
единственным сподвижником Петра, который начинал свою карьеру его
противником, а заканчивал его верным слугой. Чтобы совершить подобную
метаморфозу, надобно было преодолеть косность и консерватизм среды, на
которую он по началу ориентировался. В ряды сподвижников Петра Толстой
влился в зрелые годы, и, несмотря на это, он с усердием стал постигать
новое, причем в процессе не обучения, как то делали его более молодые
современники, а переучивания. Это всегда сложно и трудно.
Вряд ли среди дипломатов, которыми располагал царь в самом начале XVIII
века, можно было найти более подходящую кандидатуру на должность русского
посла в Стамбуле, чем Петр Андреевич.
Вряд ли, деле, кто-либо мог проявить столько настойчивости,
изворотливости и гибкости, как Толстой. Здесь важен итог его нелегкой
службы, выразившийся в том, что ему удалось предотвратить выступление
против России Османской империи в тот период Северной войны, когда это
выступление таило для нашей страны наибольшую опасность.
Другая, не менее важная заслуга толстого за время пребывания в Османской
империи состояла в том, что с его именем связано утверждение нового статуса
посла как постоянного представителя России при султанском дворе. В итоге
престиж России был поднят на более высокую ступень.
В 1717 году после бегства царевича Алексея во владения императора
Священной римской империи, Петр Великий, куда большим выбором дипломатов,
чтобы отправить кого-либо из них для розысков беглеца и возвращения его в
Россию, чем в начале века, в его распоряжении находились Борис Иванович
Куракин, Петр Павлович Шафиров, Василий Лукич и Григорий Федорович
Долгорукие и многие другие, но царь поручил это сложное и деликатное дело
тоже Петру Андреевичу Толстому. И в данном случае он вряд ли мог сыскать
лучшего исполнителя своей воли. Толстой мог быть и вкрадчивым, и суровым, и
мягким, и твердым, и резким, и обходительным, то есть обладал качествами,
использование которых обеспечило в тех условиях успех. У Петра не было
оснований быть недовольным трудами своего эмиссара - он действовал
напористо и в то же время без шума и, с одной стороны, своими действиями не
вызвал дипломатических осложнений с венским двором, а с другой – уговорил
царевича вернуться в Россию.
Алексей Васильевич Макаров.
Жизнь Макарова, внешне не броская, без ярких всплесков. Алексей
Васильевич не купался в лучах славы, не давал он и сражений, не вёл
успешных переговоров, не сооружал кораблей и не командовал ими. Макаров
вносил вклад и в победы русского оружия, и в успешные действия русской
дипломатии, и в строительство регулярной армии и флота, и в новшества
культурной жизни страны. Короче, он участвовал во всех преобразовательных
начинаниях царя. К этому его обязывала занимаемая должность: он являлся
кабинет-секретарём Петра. Макаров следовал за Петром повсюду. Образно
говоря, он был тенью царя, его памятью, глазами и ушами. Как и Пётр,
Алексей Васильевич работал, не зная устами, с полной отдачей сил. Царю,
бесспорно, импонировали спокойствие, уравновешенность, благоразумие и
пунктуальность кабинет секретаря. Макаров принадлежал к числу сподвижников
Петра, которые, подобно Меньшикову, Девиеру, Курбатову и многим другим, не
могли похвастаться своим родословием. Круг обязанностей Кабинета был
достаточно широк. Они включали в себя переписку с русскими послами и
агентами за границей, с губернаторами, коллегиями, Синодом и Сенатом;
заботы о найме иностранных специалистов и отправке русских людей за
границу; руководство строительством царских дворцов, устройством парков.
Кабинет ведал содержанием придворного штата, расходами на Кунсткамеру,
выдачу вознаграждений за монстров. Важной прираготивой Кабинета являлся
прием челобитных на царское имя. В кабинете отложились множество документов
военного содержания. Наконец, в последние годы жизни царя немало сил
Кабинета поглощало написание "Гистории Свейской войны".
Карьера Макарова не взмывалась по вертикали, как, например, у Меньшикова.
Напротив, восхождение к власти у него протекало медленно, не осложняясь,
впрочем, ни падениями, ни крутыми подъёмами. И всё же две вехи на его
долгом пути можно отметить. Первый раз это случилось в 1711 году, во время
Прутского похода, и затем повторилось в 1716-1717 годах, когда они
совершали путешествие за границей. Месяцы, проведённые вместе, сблизили
царя с Макаровым. Пётр в полной мере оценил многие достоинства своего
кабинет-секретаря: трезвую голову и ясный взгляд, способность трудиться, не
покладая рук, быть слугой верным и надёжным.
Чем обширнее становились обязанности Кабинета, и чем больше поступало
донесений, реляций, ведомостей, челобитных и прочих документов, тем весомее
становилась роль Алексея Васильевича. Царю естественно было не под силу
самому разобраться в массе входящей корреспонденции. Предварительный ее
просмотр и систематизацию, а также определение важности существа дела
производил кабинет-секретарь; он же докладывал о ней Петру, он же отвечал
сам или готовил проекты ответов, подписываемых затем царем. В промежутке
между этими заботами Макаров выслушивал повеления Петра, управлялся с
финансовыми делами Кабинета и даже выкраивал время для управления
собственными вотчинами.
Трудно себе представить, когда он успевал все это делать. Сил у Макарова
должно было быть чуть больше, чем у простого смертного. Это "чуть больше" и
превращало
Макарова в помощника, крайне необходимого царю. Правда, Алексей Васильевич
имел сотрудников, но не зависимо от них он тянул такой воз и с такой
щедростью растрачивал энергию, что это возводило его в ранг незаурядных
людей.
Многие челобитчики научились обходить петровские указы, каравшие за
подачу царю прошений: они обращались с просьбами не к царю, а к Макарову,
что бы тот исхлопотал у монарха положительное решение вопроса. Почти все
просили кабинет-секретаря донести свою просьбу до царя ” во благополучное
время”. И Макаров терпеливо его выжидал, тем самым, предотвращая вспышку
царского гнева по поводу предоставляемых ему донесений, содержащих плохие
вести для него. Стоит упомянуть о деле Курбатова, обвинявшегося в
казнокрадстве. Роль Макарова в этом деле была крайне сложной и требовала от
него не только ловкости, но и отваги. Ему приходилось лавировать между
противоборствующими силами – Меньшиковым и Курбатовым, с каждым из которых
он находился в приятельских отношениях. Кроме того, Макарову надлежало
считаться и с самим царём, внимательно следившим за ходом следствия и
считавшим Курбатова казнокрадом. Во время следствия Алексей Васильевич
делал всё возможное, чтобы облегчить судьбу приятеля. Но старания кабинет-
секретаря оказались тщетными, и веру царя в виновность Курбатова он не
поколебал. Также были наиболее известные дела Ершова и Кикина, в которых
Макаров выступил в роли заступника обвиняемого. В общем целом служба
Макарова на посту кабинет-секретаря была весьма необходимой и полезной для
Петра.
Звёздный час Макарова, как и Меньшикова, наступил в годы
непродолжительного царствования Екатерины I. Алексей Васильевич был вторым
после Меньшикова человеком, к предложениям которого императрица
прислушивалась и выражала готовность согласиться с ними. При Екатерине
Кабинет, а вместе с ним и кабинет-секретарь достигли наивысшего авторитета
и влияния. Но со смертью Екатерины судьба Кабинета, как и его секретаря,
была предрешена. Неделю спустя после похорон императрицы, 23 мая 1727 года,
Верховный тайный совет принял два указа, которыми положил конец
существованию Кабинета и назначал Макарова президентом Камер-коллегии.
Таким образом, Алексей Васильевич был удалён от двора. Портрет Макарова
будет выглядеть ущербным, если не оставить его хозяйственную деятельность.
Алексей Васильевич принадлежал к типу помещиков, представленных такой
колоритной фигурой, как Меньшиков. Конечно, земельные богатства Макарова не
шли ни в какое сравнение с владениями Шереметьева и особенно Меньшикова.
Тем немение Макарова можно отнести к помещикам выше среднего достатка. С
Меньшиковым Макарова сближает не только практичность, но и происхождение
вотчинного хозяйства. Оба они начинали с нуля, не имея ни земли, ни
крестьян. Превращение сына вологодского посадного человека в помещика -
плод собственных усилий и предприимчивости Макарова. В нем чиновник,
знавший себе цену на бюрократическом поприще, бок о бок уживался с
расчетливым дельцом, умевшим округлять свои богатства. К концу жизни
Макаров стал довольно крупным помещиком. Он владел не менее чем полутора
тысячами крепостных крестьян. Девиз хозяйственной деятельности Макаров
сформулировал сам: "а … люди ж всякого себе добра ищут, что нам можно
делать". Слово у него не расходилось с делом. Кабинет-секретарь,
действительно, всю жизнь был озабочен поисками для себя "добра", то есть
повышения доходности вотчин.
Безусловно, Алексей Васильевич брал взятки, иначе он не был бы сыном
своего века. Но брал он, видимо, в таких размерах, что этого рода поступки,
считавшиеся в те времена обычными, не привлекали внимания трёх следственных
комиссий и изветчиков, сочинявших доносы.
В самом начале царствования Анны Иоановны карьера Макарова круто
оборвалась. Он оказался не у дел. Имя Макарова было предано забвению. С
1731 года Алексей Васильевич находился под следствием, причём следствия
накатывались одно ан другое, подобно волнам, обрушивая на его голову
непрерывные испытания. Они тянулись на протяжении томительного долгого
десятилетия. В эти годы он стал жертвой "остермановщины" и предстаёт как
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8
