почти столько же людей, выходивших к нему навстречу с дружескими
приветствиями, сколько и тех, кто делал это из страха. Когда Помпеи рассеял
и это подозрение, объявив, что распустит войско сразу после триумфа, у его
недоброжелателей остался только один повод для обвинений, а именно они
упрекали Помпея в том, что он скорее держит сторону народа, чем сената, и
решил восстановлением власти народных трибунов, которую отменил Сулла,
добиться народного расположения. И это было верно, ибо ни к чему другому
народ римский не стремился более неистово, ничего не желал более страстно,
как видеть восстановленной власть народных трибунов. Поэтому Помпей считал
большой удачей, что ему представляется удобный случаи для проведения в
жизнь этой меры: он полагал, что не найдет другого способа отблагодарить
граждан за их любовь к нему, если этим средством воспользуется до него кто-
либо иной.
Возвратясь в Италию, Помпей решил порвать с сенатской партией и
соединиться с демократами, которым обещал, в случае достижения консульства,
провести законы в демократическом духе, с целью ниспровержения
Сулловой конституции.
Подойдя с войском к Риму, он потребовал себе консульства на 70
год и триумфа, а солдатам - участков; претендентом на второе
консульское место выступил Красс. Выборы окончились победой Помпея;
народные трибуны были восстановлены в своих правах, всадники получили
одинаковое с сенаторами право участия в судах, цензуре возвращена прежняя
власть. Плутарх описывает это событие таким образом: «Помпею был назначен
второй триумф, и он был избран консулом. Однако не эти почести вызывали
удивление перед ним и делали его великим в глазах народа. Доказательством
его славы было то, что Красе, замечательный оратор, один из самых богатых и
наиболее влиятельный из тогдашних государственных деятелей, Красс, который
смотрел свысока на самого Помпея и всех прочих, не решился все же
домогаться консульства, не испросив согласия у Помпея. Помпей, однако, с
удовольствием принял просьбу Красса, так как давно уже хотел оказать ему
какую-нибудь услугу и любезность, и обратился к народу, настоятельно
рекомендуя ему Красса; он заявил открыто, что будет столь же благодарен
гражданам за товарища по должности, как и за самую должность. Однако после
избрания консулы во всем разошлись друг с другом и начали враждовать. Красс
имел больше влияния в сенате, а сила Помпея была в исключительной любви
народа. Ибо Помпеи восстановил власть народных трибунов и допустил внесение
закона, вновь предоставлявшего суды в распоряжение всадников» [2, c. 297].
В руках Помпей было покорное войско, настроение народа было
благоприятное, противники молчали; но он не отважился на решительный
шаг и. достигнув ближайшей цели, распустил войско. «Дело в том, что у
римских всадников существует обычай по истечении установленного законом
срока военной службы приводить своего коня на форум, чтобы его осмотрели
двое должностных лиц, так называемые цензоры. При этом каждый должен
перечислить полководцев, под начальством которых он служил, представить
отчет о своих подвигах и получить отставку каждому, в зависимости от его
поведения, присуждается похвала или порицание. Цензоры Геллий и Лентул
восседали тогда на своих креслах в полном облачении, и перед ними проходили
всадники, подвергавшиеся цензу. Среди этих всадников показался и Помпеи: он
спускался на форум, имея на себе знаки отличия своей должности и ведя под
уздцы своего коня. Когда Помпеи приблизился настолько, что цензоры могли
его видеть, он приказал ликторам расчистить дорогу и повел лошадь к
возвышению, на котором сидели власти. Среди изумленного народа воцарилось
молчание, а у цензоров это зрелище вызвало смешанное чувство почтительного
уважения и радости. Затем старшин из них спросил; "Помпей Магн, я спрашиваю
тебя, все ли походы, предписанные законом, ты совершил?" Помпей отвечал
громким голосом: "Я совершил все походы и все под моим собственным
начальством". После этих слов раздались ликующие крики народ", которые уже
невозможно было прекратить. Цензоры встали со своих мест и проводили Помпея
домой в угоду согражданам, которые, рукоплеща, следовали за ними» [1, с.
248].
«Подходил конец консульства Помпея, а между тем несогласия его с
Крассом усиливались. В это время некто Гай Аврелий, человек, принадлежавший
к сословию всадников, но державшийся в стороне от общественной жизни,
поднялся в Народном собрании на возвышение для ораторов и обратился к
народу с речью. Он рассказал, что во сне ему явился Юпитер и повелел
сказать консулам, чтобы те не сдавали должности, не примирившись друг с
другом. После этого заявления Помпей продолжал стоять неподвижно, а Красс,
приветствуя Помпея, заговорил с ним. Затем, обратившись к народу, он
сказал: "Полагаю, граждане, что я не совершу ничего недостойного или
низкого, если первым пойду навстречу Помпею, которого вы еще безбородым
юношей удостоили почетного прозвания «Великий» и, когда он еще не был
сенатором, почтили двумя триумфами". Итак, консулы примирились и сложили
свои полномочия.
После этого Красс не изменил прежнего образа жизни, что же касается
Помпея, то он теперь избегал брать на себя защиту граждан в суде, мало-
помалу оставил форум и редко посещал общественные места, да и то всегда в
сопровождении большой свиты своих сторонников. Нелегко было теперь
встретить его одного, не окруженного толпой, и даже вообще увидеть его.
Охотнее всего Помпеи появлялся в сопровождении многочисленной толпы
клиентов, думая, что придаст себе этим важности и величия; он был убежден,
что слишком частое и близкое общение с народом может умалить его
достоинство. Действительно, люди, величие которых родилось на поле брани и
которые не могут приспособиться к гражданскому равенству, облачившись в
тогу, подвергаются опасности потерять свою славу. Ведь кто был первым на
войне, и в гражданской жизни желает быть первым, а те, кому на войне
приходилось довольствоваться вторыми местами, почитают невыносимым чье-либо
превосходство в гражданской жизни. Поэтому, когда они застают на форуме
человека, увенчанного славой побед и триумфов, они стараются подчинить и
унизить его; а тому, кто, сломив свою гордость, отступает перед ними, они
оставляют добытые на войне почести и могущество, не завидуя им» [2, с.
299].
По сложении с себя консульства Помпей жил частным человеком до 67
г., когда прошли два закона сторонника его Габиния: один - об отозвании.
Лукулла из Азии, где велась война с Митридатом, другой - о назначении
главнокомандующего для освобождения моря от пиратов.
Взоры всех обратились на Помпея, для которого собственно и был
предложен упомянутый закон. Главнокомандующему в предстоящей воине
давалась на 3 года власть над всем Средиземным морем и береговой полосой
по сей его окружности на 70 в в глубину; ему предоставлялось право
пригласить 15 сенаторов в звании преторов и 2-х квесторов и
производить неограниченный набор войска; он мог распоряжаться кассами
столичною и провинциальными и получал единовременно 144 миллиона
сестерциев. Не смотря на сильное противодействие оптиматов (Пизон,
Катулл), избрание Помпей прошло при восторженных кликах народной массы;
ему было даже разрешено увеличить вооружения и вместо 15 преторов дано в
распоряжение 24. Весной 67 г. Помпей, с войском, состоявшим из 120000
пехоты и 5000 всадников, и с 500 кораблями вышел в море,
предварительно разделив его на 13 округов и вверив каждый отдельному
легату. Он решил прежде всего очистить от пиратов Сицилийские и
Африканские воды. Могущество пиратов зародилось сперва в Киликии. Вначале
они действовали отважно и рискованно, но вполне скрытно. Самоуверенными и
дерзкими они стали только со времени Митридатовой войны, так как служили
матросами у царя. Когда римляне в пору гражданских войн сражались у самых
ворот Рима, море, оставленное без охраны, стало мало-помалу привлекать
пиратов и поощряло их на дальнейшие предприятия, так что они не только
принялись нападать на мореходов, но даже опустошали острова и прибрежные
города. Уже многие люди, состоятельные, знатные и, по общему суждению,
благоразумные, начали вступать на борт разбойничьих кораблей и принимать
участие в пиратском промысле, как будто он мог принести им славу и почет.
Во многих местах у пиратов были якорные стоянки и крепкие наблюдательные
башни. Флотилии, которые они высылали в море, отличались не только
прекрасными, как на подбор, матросами, но также искусством кормчих,
быстротой и легкостью кораблей, предназначенных специально для этого
промысла. Гнусная роскошь пиратов возбуждала скорее отвращение, чем ужас
перед ними: выставляя напоказ вызолоченные кормовые мачты кораблей,
пурпурные занавесы и оправленные в серебро весла, пираты словно издевались
над своими жертвами и кичились своими злодеяниями. Попойки с музыкой и
песнями на каждом берегу, захват в плен высоких должностных лиц,
контрибуции, налагаемые на захваченные города, - все это являлось позором
для римского владычества. Число разбойничьих кораблей превышало тысячу, а
пиратам удалось захватить до четырехсот городов. Помпеи разделил все
Средиземное море на тринадцать частей; в каждой части он сосредоточил
определенное число кораблей во главе с начальником. Таким образом,
распределив свои силы повсюду, Помпеи тотчас захватил как бы в сеть большое
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8
