дохода, 230 млн. расхода, 577 млн. долга, ни малейшего запаса фонда и ни
одного готового источника дохода! Финансовая часть находилась в руках
людей, то совершенно неспособных, то не возвышающихся над уровнем простой
практической
опытности. В 1810 году оставалось не много людей и последнего рода.
Император Александр
не знал, кому вверить это министерство, и поручив его наконец, за отказом
от других, Гурьеву, потребовал от Сперанского плана возможного
преобразования. В феврале 1810 года Сперанскому было поручено решение такой
фундаментальной (откладывавшейся со времен Екатерины П) и остро стоявшей
проблемы, как оздоровление государственных финансов.
Этот план поспел с той изумительной быстротой, c какой обыкновенно
созревали административные проекты Сперанского. В манифесте об образовании
государственного совета уже
упоминалось о новых мерах, и вскоре огромный доклад в 238 статей лежал
перед государем.
Сперанский отправлялся от мысли, что “всякий финансовый план, предлагающий
способы легкие и не помогающий ограничению в расходах, есть явный обман,
влекущий государство
в погибель. Чтобы вывести Россию из ее несчастного положения, он требовал
сильных мер и
важных пожертвований”. Эти сильные меры заключались:
1) в пресечении выпуска ассигнаций,
2) в сокращении расходов,
3) в установлении лучшего контроля над государственными издержками и,
наконец,
4) в новых налогах.
Прежде всего Сперанскому удалось исполнить ту часть проекта, которая
относилась к сокращению расходов. По бюджету 1810 года расходы были
сокращены более чем на 20 миллионов. Чтобы внести правильность в
употребление доходов, экономические суммы всех ведомств объявлены
принадлежащими государственному казначейству и запрещены всякие издержки
без представления от министра финансов и утверждения государственным
советом. Для восстановления кредита и упадшей ценности ассигнаций
образован особый капитал погашения. Он должен был составиться посредством
постепенной продажи государственных имуществ в частную собственность в
течении пяти лет. Сверх того предполагалось открыть внутренний срочный заем
на сумму не свыше 100 миллионов, разделенную на пять частей. Комиссия
погашения долгов принимала вклады не менее 1000 руб. Серебром от лиц всех
состояний и выдавала на них облигации, по которым уплачивала ежегодно по 6
процентов, а по истечении срока возвращала самый капитал, производя все эти
платежи серебряною и золотою монетой. Ассигнации, возвратившиеся к
правительству через вклады, сжигались. Сама комиссия получила такой состав,
который должен был внушить к ней доверие торговых классов; в ней
присутствовали лица как от короны, так и по выбору от купечества. Наконец,
Сперанский занялся положением разменной монеты. За главную монетную
единицу принят был серебряный рубль, который с тех пор постоянно сохранял
это значение. Приняты меры для увеличения количества мелкой серебряной
монеты, которой Сперанский желал совершенно заменить медную, оставив
последнюю только в небольшом числе и превратив ее в биллон. Через это он
думал постепенно восстановить доверие к ассигнациям, облегчив их размен на
монету, и прекратить колебания в самой монетной системе.
Все эти операции удались только отчасти. Внутренний заем шел недурно, и
первая часть его была покрыта в начале следующего года. Но продажа
государственных имуществ была очень незначительна и не покрывала нужд
казначейства. Казенных имений было продано в продолжении 1810 года на
сумму, составлявшую около пятой части той, которую предполагалось выручить.
Любопытны причины которым потом Сперанский приписал неудачу этой меры. Они
состояли в слабых средствах управления и в недостатке верных сведений о
государственном хозяйстве. Для продажи имений потребовалось составление
описей, продолжавшееся очень долго; оценка была сделана преувеличенная, а
местные комиссии, не находя
в продаже никакой для себя выгоды, тянули дело всеми способами. Точно так
же не удалось и предложенное сокращение расходов. Действительный оборот
1810 года превзошел бюджет на 56 миллионов и, вместо ожидаемого остатка,
надобно было еще добавить эту сумму. Это непредвиденное обременение
казначейства не было виной Сперанского: оно было следствием военных
приготовлений России, но позже оно не раз ставилось ему в упрек. Еще более
жалоб вызывала та мера, перед которой так долго отступали русские
финансисты и которую решительный Сперанский не усомнился взять на себя, -
увеличение налогов. По замечанию его, в течении с лишком двадцати лет
“каждый член правительства хотел сложить с себя бремя сей укоризны;
надлежало однако ж, чтоб кто-нибудь ее понес”. Налоги дали средство, по
крайней мере, уменьшить дефицит и, без всякого сомнения, много помогли
правительству среди политических его затруднений. Все эти меры были
пополнены тарифом, имевшим благодетельное влияние на нашу торговлю, и
особенно на внешние сношения с Англией.
Не входя в подробный разбор финансового плана Сперанского, заметим,
что им в первый раз внесены начала отчетности и поверки в ту часть нашего
управления, которая нуждаясь в них всего более, долее всех оставалась в
совершенном расстройстве. Это был важный и тяжелый подвиг. Первый серьезный
бюджет России, обсужденный не одним или двумя лицами, а постоянным
государственным учреждением, был составлен Сперанским. В первый раз
устранялся произвол в финансовых мерах, и распоряжения власти подкреплялись
обращением к доверию общества и гласностью операций. Наконец, в расходах в
первый раз был какой-нибудь порядок. Сам Сперанский так изображает
произведенную им перемену: “Вместо того, что прежде каждый министр мог
почерпать свободно из так называемых экстраординарных сумм, в новом порядке
надлежало все вносить в годовую смету, потом каждый почти рубль подвергать
учету в двух инстанциях совета, часто терпеть отказы и всегда почти
уменьшение, и в конце всего ожидать еще ревизии контролера”. Благодаря этим
мерам доходы в течение двух лет были с лишком удвоены. В 1810 году их
считалось только 125 миллионов, к 1812 году сумма их доходила до 300
миллионов. Опасения, возбужденные крутым поворотом в финансах, не
оправдались. Несмотря на ропот общества на налоги, а министров - на
контроль и отчетности, несмотря на мрачные предсказания со всех сторон,
правительство освободилось от главных своих затруднений.
“Впервые проявилась твердая воля к тому, чтобы не допускать
расточительности и по-настоящему управлять национальным богатством, -
отмечает Краковский. - Финансовая реформа несла с собой слишком много
выгод, чтобы не суметь утвердиться. После Сперанского Россия стала обладать
настоящей системой управления финансами, которой она была до этого
лишена...”. Однако в конце концов все затеи потерпели неудачу из-за
потребности в деньгах для антинаполеоновских походов.
Проводимые Сперанским реформы вызывали недовольство у многих.
Во-первых, это вызвало недовольство чиновников и придворных. Их
ненависть вызвал подготовленный Сперанским указ 1809 года, согласно
которому все лица, имевшие придворный чин, должны были избрать какую-либо
реальную службу, т.е. придворный чин превращался лишь в почетное звание,
терял статус должности. И затем к этому прибавилось требование, чтобы
поступающие на государственную службу чиновники сдавали экзамен, вызвав тем
самым живейшее неудовольствие бездарных претендентов на должности.
Во-вторых, это все вызывало недовольство дворянства.
Вековая отсталость страны, тяжесть крепостных порядков,
консервативность, чванство и тупость основной массы дворянства неудержимо
тянули страну назад. Но снова мы должны винить в этим не только время, но и
самого Александра, постоянно колебавшегося, страшившегося возможного
недовольство дворянства. А оно, это недовольство, уже при первых опытах
Александра и Сперанского по государственному переустройству России грозно
дало о себе знать. Бывший одним из рупоров реакционной части дворянства,
попечитель петербургского учебного округа Д. П. Рунич с возмущением писал
о том, что “самодержавие царя сочеталось с мнением Государственного
совета”, “самый недальновидный человек понимал, что вскоре наступят новые
порядки, которые перевернут вверх дном весь существующий строй. Об этом уже
говорили открыто, не зная еще, в чем состоит угрожающая опасность. Богатые
помещики, имеющие крепостных, теряли голову при мысли, что конституция
уничтожит крепостное право и что дворянство должно будет уступить шаг
вперед плебеям. Недовольство высшего сословия было всеобщее”.
Также деятельность М.М. Сперанского вызвала недовольство
консервативного дворянства, выступавшие против преобразования
государственного строя России, которое обвиняло его в государственной
измене и добилось его отставки. Некоторые открыто называли Сперанского
врагом дворянства. Н.М. Карамзин, знаменитый писатель и историк, являвшийся
выразителем идей и стремлений русского дворянства этого времени, выступил
с резкой критикой Сперанского в 1811 году в своей знаменитой записке-письме
“О древней и новой России”. Считая несвоевременными все мероприятия
правительства Александра I, Карамзин подверг их резкой критике. Отражая
настроения дворянства, требовавшего отказа от каких-либо радикальных
реформ, он полагал, что деятельность по преобразованию России,
осуществляемая императором, не соответствует исторической традиции русского
народа, что нужны не реформы, а традиционная сильная власть императора, его
добродетель и охранительные функции монарха.
Растущая напряженность в отношениях с Францией непосредственно
сказалась на внутренней политике России. Дворянская оппозиция, недовольная
созданием по французскому образцу лицея в Царском Селе, как, впрочем, и
всей реформой образования, теперь сделала подготовленный Сперанским в 1812
году проект Гражданского кодекса Наполеона, поводом для решительного и
успешного удара по реформаторским тенденциям, характерным для первого
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11
