Философский анализ трансформаций свободы (логико-исторический аспект)

Отсутствие публичности и гласности есть такое ограничение свободы, которое фактически сводит ее к нулю. К тому же, по мысли Маркса, свобода вообще не может быть частичной, не может касаться только одной стороны жизни, не распространяясь на другие, и напротив, ограничение свободы в чем-то одном есть ее ограничение вообще.  «Одна форма свободы, - пишет Маркс, - обуславливает другую, как один член тела обуславливает другой. Всякий раз, когда под вопрос ставится та или другая свобода, тем самым ставится под вопрос и свобода вообще. Всякий раз, когда отвергается какая-либо одна форма свободы, этим самым отвергается свобода вообще…».1 Под свободой опять-таки понимается, прежде всего, свобода разума, ибо еще предполагается, что именно неосуществление этой свободы является конечной причиной всех прочих несвобод, включая «несвободное государство».

В отличие от существующего «несвободного государства», «разумное государство» представляет объединение людей, следующих «естественному закону свободы» и, объединившихся для его максимальной реализации. В контексте этих рассуждений свобода и разум оказываются во многом синонимичны. Определяя « разумное государство» как «союз свободных людей»1, Маркс требует «рассматривать государство человеческими глазами», то есть, государство должно быть «соответствующим природе человека», должно быть построено «на основе разума свободы» и должно являться «осуществлением разумной свободы»2.

Занимаясь вопросами социальной онтологии, Маркс утверждал, что «современная философия рассматривает государство как великий организм, в котором должны осуществляться правовая, нравственная и политическая свобода, причем отдельный гражданин, повинуясь законам государства, повинуется только естественным законам собственного разума, человеческого разума».3 

Маркс полагал, что нельзя судить о реальной свободе на основании спекулятивной идеи свободы, которая есть лишь плод теоретического воображения. Маркс, пытался осмыслить свободу как онтологическую проблему, как проблему освоения людьми отчужденных от них экономических и политических сил общественного развития. В этом плане свобода выступала у него в качестве деятельности людей по практическому освоению необходимости, по овладению средствами жизни и индивидуального развития. Но поскольку эта трактовка была сопряжена в основном с политической борьбой, с революционным преодолением капитализма, она фактически предполагала создание репрессивных структур, значительно ограничивающих свободу индивидуальных субъектов, ее юридические и экономические основания. Если продолжить эту мысль дальше и сказать, что социализм есть «скачок из царства необходимости в царство свободы» (Ф. Энгельс), то свобода приобретает высокий онтологический статус.

Но в большей степени Маркс рассматривал свободу в ее социальных трансформациях, о чем речь пойдет ниже.   


§ 2    ОТЧУЖДЕНИЕ И ТРАНСФОРМАЦИИ СВОБОДЫ

Говоря о свободе, необходимо выделить несколько подходов к пониманию смысла свободы.

Свобода как действие является тем мостиком, который соединяет изначальную конфликтность человеческой природы, существование человека и его сущность. То есть, свобода – это самодетерминированность, способность человека быть и оставаться причиной самого себя. И если мы попытаемся представить абсолютно свободное, ничем и никем не определяемое действие, то столкнемся с парадоксами. Так, свободно созданный в акте «творчества» из «ничего» мир превращается в «обстоятельства», в нечто внешнее, с чем надо считаться.

Когда же речь идет о человеке, то его жизнь не отделима от внешних обстоятельств, которые в свете своей разнообразности представляют различные возможности действиям человека, который совершает выбор. Истоки этого выбора коренятся в самой человеческой природе, - выбор ценностных ориентиров, смысла, направленности всей жизни в целом.

Таким образом, понимая свободу как самодетерминированность можно придти ко второму пониманию свободы как способности к выбору одного из двух типов детерминации. Человек должен или подчиниться «голосу природы», голосу собственных страстей и желаний или, решиться идти по пути детерминированности себя чем-то, находящимся за пределами природного и социального мира, где высшими ценностями являются истина, добро и красота.

Такая форма свободы это необходимый промежуточный этап становления человека. Ведь «наихудшие» и «наилучшие» из людей, как отмечал Э. Фромм, не стоят перед выбором, они уже выбрали: одни – добро, другие – зло. И выбор существует только для незрелого человека, для того, кто еще колеблется.

Поэтому, детерминация трансцендентным, сверхчеловеческим требует постоянного самостоятельного усилия. Ее можно определить как телеологическую детерминацию, которая подчиняется цели избранной человеком, а не закону причинности. Это ли не свобода, в самом полном первоначальном смысле этого слова?

Другими словами, третий смысл свободы – это необходимость для человека, который сознательно встал на путь соответствия «образу человеческому», поддерживая в себе человеческое, опираясь на добро и истину. Здесь свобода принимает форму высшей ценности  человеческого бытия, являясь смыслом его жизни.

Существует еще один, четвертый смысл свободы, это свобода как принявшая в себя выбор со всеми его последствиями в материальном мире и проявляющаяся тем самым как ответственность. Свободный человек – автор самого себя, отвечающий за каждый свой поступок.

Но, говоря о смысле свободы необходимо затронуть и такой способ бытия свободы – как свобода недеяния, свобода не выбирать вообще. Такой человек играет возможностями, пытается добиться всего, при этом,  не рискуя ничем. Он становиться рабом собственного воображения. И свобода оказывается утраченной прежде, чем была осознана.

Хотя человек может пойти и по иному пути (постоянно выбирая между «частными» возможностями, он избегает выбора, который определил бы его собственную жизненную сверхзадачу). Человек в данном случае превращает свою жизнь в серию эпизодов, он не хочет нести ответственность, уходя от основного выбора – выбора смысла собственной жизни.

Не менее пагубно для человека и осуществление «псевдовыбора», когда человек принимает жизненно важное решение, слепо следуя традиции и общественному мнению.

Свобода, таким образом, тесно связана с осознанием противоречивости (это лежит в основе человеческой природы); с невозможностью уклониться от выбора как «жизненного» решения этого противоречия; с постоянными усилиями по поддержанию в себе человеческой сущности. Свобода тесно связана с отчуждением, если рассматривать это понятие с предельно широких позиций. 

В качестве философского понятия отчуждение опреде­ляется как «объективный социальный процесс, характе­ризующийся превращением как деятельности человека, так и ее продуктов в самостоятельную, довлеющую над ним, враждебную ему силу» (Философский словарь. М., 1991, с. 328. Сходное определение содержится и в дру­гих изданиях: Философская энциклопедия. М., 1967, т. 4, с. 189; Философский энциклопедический словарь. М., 1989, с. 456).

Может показаться парадоксальным, но вся человечес­кая история есть развитие людей по пути, ведущему от несвободы ко все более полной свободе и одновремен­но — движение от одних форм отчуждения к другим, все более изощренным и разрушительным. Кризис современ­ной цивилизации демонстрирует это со всей очевиднос­тью.

Само это явление известно с ветхозаветных времен. В Псалтыри говорится: «Идолы язычников — серебро и золото, дело рук человеческих. Есть у них уста, но не говорят; есть у них глаза, но не видят; есть у них уши, но не слышат, и нет дыхания в устах их. Подобны им будут делающие их и всякий, кто надеется на них»1. Последнее предвидение особенно поразитель­но. Научная разработка понятия «отчуждение» в ХVIII-ХIХ вв. связана прежде всего с такими именами, как Ж.-Ж. Руссо, А. Смит, Г. Гегель, К. Маркс, Л. Фейербах.

Нам представляется, что Т. Гоббс первым в истории философии обнаруживает положительный  (ценностный) компонент отчуждения. По природе своей человек зол, а потому для того, чтобы «ужиться» с себе подобными он должен ограничивать себя не только делегированием прав и полномочий обществу и государству, «Ибо благодаря полномочиям, данным им каждым отдельным человеком в государстве, указанный челове5к или собрание лиц пользуется такой огромной сосредоточенной в нем силой и властью, что внушаемой этой силой и властью страх делает этого человека или это собрание лиц способным направлять волю всех людей».2 Но и «нормами собственного общежития», то есть требованиями морали. Последние, в свою очередь, оказываются санкционированными обществом и государством, а потому формально  «чуждыми» индивиду. Однако фактически, в конечном счете, моральные нормы или законы являются благом, ибо «цементируют» общество. Поэтому они должны обладать правовым статусом и быть обязательными для выполнения не столько по внутреннему убеждению человека, сколько благодаря внешнему (государственному) принуждению. Тем самым моральное отчуждение не только не должно быть преодолено индивидом, но напротив, оно фактически должно обрести правовой статус и тем самым осознаваться (признаваться) индивидом как нечто непреодолимо - обязательное.

Ж. – Ж. Руссо определяя человека как «разумное животное», полагает, что «естественным» для него состоянием является пребывание в природе. Отчуждение человека есть результат его перехода к общественно-государственному существованию: «Народы! Знайте раз и навсегда, что природа хотела оберечь вас… подобно тому как мать вырывает из рук своего ребенка опасное оружие».1 Такие социальные институты как государство, церковь, право отчуждаются от человека и становясь над людьми, господствуют над ними, превращаясь в чуждые им силы. Таким образом, Ж.-Ж. Руссо  развивает мысль о социальной природе отчуждения.

В концепции отчуждения Руссо обнаруживаются так же элементы диалектики, которые были изложены им в работе «Об общественном договоре». Благодаря такому договору, считал Руссо, нет ни одного вступающего в него человека «по отношению к которому остальные не приобретают того же права, какое они ему уступают по отношению к себе, - а, следовательно, каждый… приобретает все, что он теряет».2 При этом община, отчуждая индивидуальную собственность людей «вовсе не обездоливает их, а, напротив, лишь обеспечивает за ними законное владение и превращает узурпацию в действительное право, - что в свою очередь, - заменяет моральным и законным равенством то физическое неравенство между людьми, которое могла создать природа; люди, будучи неравны по силе и уму, становятся равными…».3

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20



Реклама
В соцсетях
рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать