Развивая положение Кормчей книги об усилении наказания за совершение убийства особо жестоким образом, Уложение в качестве квалифицированного признака называет способ совершения преступления - убийство путём отравления. В этом случае предписывалось подвергать виновного пытке, чтобы узнать, не совершал ли он таких убийств прежде (ст. 23 гл. XXII). Смертная казнь осуществлялась по принципу талиона. Лиц, признанных виновными в отравлении, заставляли выпить яд.
Составы умышленных убийства (ст. 72 гл. XXI) различались по объекту и
объективной стороне преступления. Сюда относилось убийство, совершённое
“насильством, скопом и заговором”. В отличие от Литовского статута,
предусматривавшего смертную казнь для всех участников, Уложение
ограничивает наказание пособников кнутом и ссылкой (ст. 198 гл. X).
Разбойники и тати, сопровождавшие своё преступление убийством, подлежали
смертной казни (ст.ст. 13, 18 гл. XXI). Совершение убийства зависимым
человеком “без ведома того, кому он служит”, влекло для убийцы смертную
казнь (ст. 22 гл. XXI). Уложение выделяет в отдельный состав убийство
кредитором человека, выданного ему для отработки долга. Наказание в этом
случае определялось государём (ст. 268 гл. X).
Неумышленное убийство не каралось смертной казни, а при установлении
наказания за преступления, совершенные холопами или крестьянами, то
учитывались интресы не семьи пострадавшего и возмещение её ущерба, а
интересы феодала, потерявшего рабочие руки, человека, который платил подати
и пр. При убийстве холопом холопа другого феодала, то убийца выдавался
вместе с семьёй потерпевшему убыток феодалу. При этом на феодала не
переходила обязанность отвечать за долги убитого, семья которого продолжала
оставаться его собственностью (ст. 69 гл. XXI). При нежелании феодала взять
в своё хозяйство убийцу феодал, которому принадлежал холоп, совершивший
убийство, уплачивал понесшему убыток феодалу “пятьдесят рублёв денег” (ст.
70 гл. XXI). То же устанавливалось при убийстве крепостного крестьянина
одного феодала крестьянином другого. Вместо 50 рублей владелец убитого
крестьянина имел право потребовать передачи ему из хозяйства феодала,
которому принадлежит убийца, любого лучшего крестьянина вместе с семьёй и
имуществом (ст. 73 гл. XXI).
Уложение не только подтверждает подразделение убийства на умышленное и неумышленное, но, развивая и конкретизируя ст. 14 Белозерской уставной грамоты, подразделяет убийства на хитростные и бесхитростные.
Хитростное убийство, т.е. происшедшее по вине человека (“... а будет
кто с похвалы, или с пьянства, или умыслом наскачет на лошади на чью
жену... и... та жена... умрёт”), наказывалось смертной казнью (ст. 17 гл.
XXII). Бесхитростное убийство, т.е. происшедшее в силу случайных причин, не
зависящих от человека (“а будет... лошадь от чего ипужався, и узду изорвав
разнесёт и удержати её будет не мочно” или “будет кто, стреляючи из пищали,
или лука по зверю, или по птице... и убьёт кого за горою”), наказанию не
подлежит (ст.ст. 18, 20 гл. XXII). Однако точную границу между
неосторожностью и случайностью в то время провести было ещё очень трудно.
Нанесение ран, увечий, побоев и оскорблений не имели первоначально четких составов преступлений.
Уложение выделяет как самостоятельную группу преступления против жизни
и здоровья, определяя наказание в зависимости от злой воли преступника.
“Мучительское наругательство” - отсечение руки, ноги, уха, носа, глаза -
влечёт за собой, помимо денежного штрафа, аналогичное физическое возмездие
(ст. 10 гл. XXII). Если изувеченный умирал, виновный подлежал смертной
казни (ст. 17 гл. XXII). За увечье без отягчающих обстоятельств лиц
неимущих сословий устанавливалось денежное вознаграждение потерпевшему от 1
до 10 рублей (ст. 94 гл. X).
Выделяя в качестве самостоятельного состава преступления нанесение
увечий и побоев (ст. 10 гл. XXII), Уложение 1649 г. относит к оскорблению
действием побои, которые наносятся не в простой драке, а умышленно, когда
“поругатель” хитростью или силой заманит человека в свой двор и там изобьёт
его. В этом случае предусматривалась торговая казнь, месячное тюремное
заключение и выплата бесчестья и увечья в двойном размере (ст. 12 гл.
XXII). То же преступление, совершённое феодально-зависимым, каралось
смертной казнью. Только в том случае, если человек после пытки докажет, что
действовал по научению своего господина или другого лица, он наравне с
подстрекателями подвергался торговой казни и тюремному заключению (ст. 12
гл. XXII). Двойное бесчестье, увечье и убытки выплачивает тот, “кто на кого
пустит собаку нарочным делом, и та его собака... изъест или платье издерёт”
(ст. 281 гл. X).
Уделяя ст. 72 гл. X дифференциации бесчестья, Уложение вводит новый
объект преступления - духовенство. Выплата бесчестья от 1 до 400 рублей
зависела от объекта и субъекта преступления. За бесчестье словом патриарха
со стороны боярина, окольничего или думного человека виновные выдавались
патриарху “головой” (ст. 27 гл. X). Оскорбление словом митрополита,
архиепископа или епископа влекло выплату бесчестья (ст.ст. 28, 29 гл. X).
То же преступление, совершённое меньшим должностным чином - стольником,
стряпчим, дворянином - наказывалось за оскорбление патриарха батогами, за
другие чины - тюремным заключением (ст. 30 гл. X). Бесчестье со стороны
посадского населения каралось за патриарха торговой казнью, за другие чины
- батогами с последующим тюремным заключением (ст. 31 гл. X).
Принцип большей ответственности с учетом субъекта преступления (что,
как уже указывалось характерно для феодального права как права-привилегии)
действовал и при бесчестьи, наносимом должностным лицам. Оскорбление
боярина, окольничего или думного человека со стороны более низких
должностных лиц и свободных лиц влекло выплату бесчестья (ст. 91 гл. X), а
со стороны посадских тяглых людей - торговую казнь и тюремное заключение
(ст. 92 гл. X).
Развивая законодательство об оскорблении женщины “непригожим” словом,
Уложение предписывает “правити за их бесчестия: жене против мужня оклада
вдвое; дочери-девке против отцова оклада в четверо”, тогда как честь
несовершеннолетнего мальчика защищалась лишь половинным возмещением (ст. 99
гл. X).
Преступления против семьи и нравственности.
Можно предположить, что в данной области в это время продолжают действовать нормы церковных уставов. Уложение несколько уточняет наказания за подобные преступления (ст. 80 гл. XX). Уложение запрещает сводничество, которым занимались и мужчины.
Наказание за изнасилование зависело от социального положения субъекта
и потерпевшей. По Уложению 1649 г. даже недостаточная активность феодально-
зависимых в защите чести своей госпожи или тем более пособничество в
насилии влекло для них вместе с главными виновниками смертную казнь.
Насилие, совершённое не в отношении представителей господствующего класса,
каралось торговой казнью и уплатой штрафа за бесчестье и обеспечиванием
приданного (ст. 16 гл. XXII).
Развивая положения Устава Ярослава и ПСГ, относящиеся к преступлениям детей против родителей, Уложение вводит торговую казнь за грубость или нанесение побоев родителям, самовольное завладение их имуществом, непочитание и отказ кормить престарелых родителей, а также за обращение в суд с челобитными на родителей (ст.ст. 4-6 гл. XXII). Можно предположить, что доносы детей на родителей допускались только при обвинении в государственных преступлениях, так как недоносительство о них влекло смертную казнь.
К имущественным преступлениям относились разбой, похищение чужого имущества (татьба), мошенничество, истребление, повреждение и незаконное пользование чужого имущества.
Разбой был известен ещё со времён Русской Правды всегда относился к
числу особо опасных преступлений. В отличие от прежнего законодательства,
связывавшего обычно разбой с убийством, Уложение понимает под разбоем
“преступление против прав собственности и совершенно сливается с понятием
грабежа с насилием: и без убийства и поджога разбой не теряет своих
существенных признаков”[13]. Для наличия состава разбоя обязательно
открытое явное нападение с целью завладения имуществом, совершаемое, как
правило, группой.
Помимо уяснения состава преступления, Уложение изменило существовавший
ранее порядок наказания за разбой и стало различать разбой с отягчающими
обстоятельствами или без таковых. Постепенное изменение наказания за разбой выражалось в переходе от неопределённого наказания, зависящего от
усмотрения судьи, к конкретному и значительно более тяжёлому наказанию. По
боярскому приговору, данному в Разбойный приказ Борисом Годуновым, смертная
казнь применялась к тем разбойникам, которые участвовали в одном разбое, но
в нём было совершено убийство или поджог, или к лицам, участвовавшим в трёх
и более разбоях, хотя бы без убийства или поджога. Разбойники, сознавшиеся
в одном или двух разбоях, но без убийства или поджога, заключались в тюрьму
“до государева указа”. Уложение при определении за разбой руководствуется
не понятием “лихой” человек, а вводит понятие “рецидив” и сопровождение
разбоя, хотя бы и совершённого в первый раз, убийством или поджогом как
отягчающих обстоятельств (ст.ст. 16-18 гл. XXI).
Первое место по численности совершаемых преступлений занимает татьба - кража. Ещё в Русской Правде происходит деление кражи на квалифицированную и простую. В ПСГ и ДУГ предусматривается рецидив как отягчающее вину обстоятельство.
Особое ужесточение наказания за первую кражу не только по сравнению с
Судебниками, но и Уставной книгой Разбойного приказа ввело Уложение. Оно
установило обязательную пытку татя уже при обвинении в первой краже (ст.ст.
9-10, 37, гл. XXI).
Татьба различалась в зависимости от места её совершения. Стоглав и
Уложение подразделяют понятие церковной татьбы на кражу церковного
имущества, понимаемую как святотатство, и кражу имущества, отданного в
церковь на хранение. Под головной татьбой одни исследователи понимают кражу
людей, другие утверждают, что это татьба, сопряженная с убийством. Все эти
виды краж: церковная татьба, головная татьба, повторная (рецидив) карались
смертной казнью (ст.ст. 12, 13, 14 гл. XXI).
Делая значительный шаг вперёд по пути охраны частной собственности,
Уложение допускает убийство вора, пойманного с поличным в доме, не только в
момент совершения преступления, но и во время погони за ним, а также в
случае оказания им сопротивления им при поимке (см. выше). Жена и дети
вора, знавшие о наличии в доме краденных вещей, должны были оплатить их
стоимость. При отсутствии средств они отдавались истцу для отработки долга.
Женский труд зачитывался по “полутретья рубли” (ст. 88 гл. XXI).
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17
