напротив, должна быть отнесена к низшему слою текстов, ориентированных
на форму. Она, частично следуя высоколитературной моде, способна
удовлетворять и высоким требованиям. В этом смысле необходима и
оправдана и большая требовательность со стороны переводчика и критика.
Стихотворения также нельзя глобально, лишь потому, что они являются
литературными произведениями, относить к текстам, ориентированным на
форму. Юмористическое стихотворение, также, как и сатира, в целом
должно быть отнесено к текстам, ориентированным на обращение,
поскольку при переводе важным является достижение прежде всего
экстралингвистического воздействия с помощью текста на ПЯ.
Обобщая, можно сказать, что с учетом вышеизложенных принципов
ориентированными на форму могут считаться следующие тексты:
(литературная) проза (эссе, жизнеописания, фельетоны и т. п.);
художественная проза (исторические анекдоты, краткие истории, новеллы,
романы), а также все виды поэзии (от басен и баллад до чистой лирики).
Все эти тексты сообщают содержание, но они теряют свой специфический
характер, если при переводе не сохраняется внешняя и внутренняя форма,
определяемая нормами поэтики, стилем или художественными устремлениями
автора. Инвариантность на уровне плана содержания, необходимая при
переводе текстов, ориентированных на содержание, отступает здесь на
второй план в большей или меньшей степени, уступая главное место
аналогии формы, требующей эквивалентности эстетического воздействия.
Следовательно, и критику необходимо убедиться в том, удалось ли
переводчику, говоря словами Жоржа Мунэна [24], "сделать шаг от ступени
лингвистических операций до ступени операций литературных, содержит ли
перевод таким образом "второй качественный компонент" - эстетический
компонент, литературное совершенство".
Из этого требования вытекает неизбежный вывод, что, в отличие от
ориентированных на содержание текстов, перевод которых детерминируется
особенностями языка перевода, языковое оформление перевода текстов,
ориентированных на форму, детерминируется исходным языком.
Например, при переводе ориентированного на содержание текста можно
оставить без внимания игру слов, не снижая при этом инвариантность
плана содержания. А в тексте, ориентированном на форму, необходимо
было бы найти функциональное соответствие, отвечающее художественной и
эстетической функции стилистической фигуры.
Если различия в структуре языков не позволяют передать игру слов в том
же месте, приходится выбирать между заменой другой языковой фигурой с
аналогичным эстетическим воздействием или включением игры слов там,
где в исходном тексте ее не было, но в тексте перевода представляется
для этого возможность.
В текстах, ориентированных на содержание, заложенная в тексте
информация должна быть передана в переводе в полном виде и в
соответствии с законами и нормами ПЯ. В текстах, ориентированных на
форму, языковые средства (а не только информация, репрезентируемая
ими) исходного текста играют решающую роль для выбора формы текста
перевода. Если автор оригинала отклоняется от языковой нормы,- а это
делает практически каждый писатель, - то переводчик имеет право в
тексте, ориентированном на форму, отойти от нормы и дать простор
своему творчеству, особенно если такое отклонение преследует цели
эстетического воздействия. Когда критик сталкивается с такими
отклонениями, он не должен попросту осуждать их, как якобы нарушения
языкового узуса. Даже в тех случаях, когда отклонения встречаются не в
том же месте, что в оригинале, следует прежде всего выяснить, не имеет
ли место сдвинутый эквивалент, который должен быть принят хотя бы уже
потому, что тем самым достигается эстетическая компенсация.
Обоснование этого приема мы находим у В. Е. Зюскинда: "Автор оригинала
пользовался всем богатством своего родного языка и имеет поэтому право
требовать, чтобы и в нашем языке были использованы все имеющиеся
возможности выражения, свойственные нашему и только нашему языку"
[25].
Критик должен, таким образом, оценить, удалось ли переводчику
перенести читателя в текст оригинала. При этом последний имеет право
"выводить его из привычного мира", но не делать текст чуждым читателю,
если таковым не было намерение автора. Именно при использовании этого
модного стилистического средства следует соблюдать ограничения,
предложенные Эрнстом Мериан-Генастом: "Как и принцип акклиматизации,
так и отчуждение может быть утрировано. Если переводчик, стремясь
точно воссоздать образ выражения оригинала, слишком далеко отходит от
привычных для языка перевода норм, он может дойти до того, что
заговорит на им самим изобретенном жаргоне" [26].
Тогда как в текстах, ориентированных на содержание, в соответствии с
требованием детерминированности языком перевода (предполагающим
создание текста ПЯ в соответствии с его нормами), вполне законным
является передача пословиц, поговорок, и метафор содержательно-
понятийным способом или с помощью аналогичных языковых фигур языка
перевода, в текстах, ориентированных на форму, задача состоит в том,
чтобы употребить в качестве соответствия разговорной пословице или
поговорке исходного языка дословный перевод и отходить от этого
принципа лишь тогда, когда дословный перевод оказывается в языке
перевода непонятным или воздействует иначе, чем в исходном языке. В
этом случае его следует передавать с помощью оборота, типичного для
ПЯ. Метафору, типичную для ИЯ, следует переводить таким же образом, а
авторские метафоры передаются дословно.
Так, если например, в английском тексте употребляется поговорка a
storm in a teacup, то в текстах, ориентированных на содержание, может
быть использован понятийный перевод, например: "ненужное
беспокойство", "излишняя суета" и т. д., и такой перевод будет
считаться адекватным. В текстах, ориентированных на форму, в качестве
эквивалента следовало бы, напротив, употребить столь же привычный для
языка перевода оборот "буря в стакане воды". В тексте, ориентированном
на обращение, в зависимости от контекста возможно было бы даже решение
"искусственное волнение", поскольку слово "искусственно" имеет яркую
эмоциональную окраску.
При оценке перевода в этой связи необходимо учитывать еще один момент.
Стихотворение, переводимое прозой, не может в строгом смысле считаться
переводом. Если высокохудожественную новеллу исходного языка мы
передаем в языке перевода будничной прозой, то также нельзя в строгом
смысле говорить о переводе. Если при переводе не обеспечивается
аналогия элементов формы, можно говорить о любых формах или видах
передачи содержания от адаптации до свободной обработки. Поскольку
целесообразность таких методов неоспорима, при оценке перевода следует
в достаточной мере учитывать это обстоятельство.
2.3. Текст, ориентированный на обращение
Третий тип текстов, согласно нашей типологии, составляют тексты,
ориентированные на обращение. Они передают не только содержание в
определенной языковой форме. Характерно для них то, что с ними всегда
связано намерение, определенная цель, определенный
экстралингвистический эффект. Именно этот эффект и является главным.
Поэтому при переводе необходимо прежде всего сохранять четкое
обращение к слушателю или читателю. Языковое оформление определенкого
содержания в текстах, ориентированных на обращение, должно быть
подчинено определенным специфическим экстралингвистическим
целеустановкам речи. У читателя или слушателя должна быть вызвана
определенная реакция, иногда он должен быть побужден к конкретному
действию. Здесь происходит как бы обособление языковой функции
обращения, теоретически присутствующей в любом языковом высказывании.
Так, например, рекламный текст может быть чистым обращением, не
передающим собственно информации, и не планирующим эстетического
воздействия [27]. Во всяком случае, чтобы текст мог быть отнесен к
аппелятивному типу, аппелятивная функция должна стоять на первом
плане.
Следовательно, какие же виды текстов могут быть отнесены к данному
типу? Согласно приведенному выше определению, все тексты, в которых
аппелятивная функция является доминирующей, в которых реклама,
агитация, проповедь, пропаганда, полемика, демагогия или сатира
выступают как основа или цель языкового высказывания.
В рекламных текстах содержание и форма однозначно определяются главной
целью - возбудить интерес к покупке. Е. Карнисе де Галлес [28]
подчеркивает: "En realidad toda propaganda comercial se basa en la
funcion apelativa del lenguaje (Buhler), porque trata de dirigir la
conducta interna у externa del oyente para la adquisicion de los
productos recomendados, mueve a la accion".
Агитация в целом определяется как "целенаправленное воздействие на
группу людей с целью повлиять на их поведение" ("Большой Брокгауз").
