инфинитивом” и даже “сложное подлежащее”. Такого рода анализ не является
убедительным, так как подлежащее + вторая часть сказуемого (выраженная
инфинитивом), естественно, не могут интерпретироваться как (сложное
подлежащее).
При анализе таких предложений следует исходить из двух уровней
семантики сообщений: сообщение может быть первичным и вторичным –
первичное характеризует предмет, обозначенный подлежащим непосредственно, в
то время как вторичное – не непосредственно, а как мнение, восприятие,
сообщение, значение и т.д. каких-то третьих лиц. Это опосредованное
сообщение о предмете осуществляется при помощи глагола в форме
страдательного залога соответствующей семантики.
Ср. следующие предложения:
He has arrived. He is reported to have arrived.
He is clever. He is considered clever.
She is his niece. She is supposed to be his niece.
They do it. They are said to do it.
She cried. She was seen to cry.
He takes their place. He is expected to take their place.
Поскольку предложения со вторичным сказуемым в английском языке
характеризуют предмет через мнение, предположение, сообщение или восприятие
каких-то третьих лиц, на русский язык они обычно и переводятся
неопределенно-личными предложениями, в которых, как известно форма 3-го
лица множественного числа глагола обозначает действие, осуществленное или
производимое неопределенным количеством лиц (как сообщают; как полагают…;
видели, как… и т.д.). сейчас нам важно подчеркнуть другое: грамматическое
значение, выражаемое формой страдательного залога, при этом так же
полностью совпадает с тем толкованием его значения, из которого мы исходили
выше. Как при непосредственном, так и при опосредованном характеристике
предмета форма страдательного залога выражает действие порождаемое,
привносимое извне ср., например: He was killed in the war и He is
reported/known (to be) killed.
Итак, форма активного залога выражает сам процесс. Процесс не отделим
от производителя, носителя действия, поэтому последний, как правило,
эксплицитно выражен в предложении (подлежащее первый элемент комплекса).
Для форм активного залога не является существенным, выражена ли эта форма
переходным или непереходным глаголом. Важно лишь, что процесс не
привносится извне и не порождается каким-то внешним деятелем: форма
активного залога выражает процесс, непосредственно связанным с самим
носителем этого процесса, который исходит от него или происходит в нем.
Форма пассивного залога, наоборот, репрезентирует процесс особым
образом – как привносимый извне соотнесенный с ним, как его своеобразное
отражение. При этом источник действия так же остается где-то за пределами
сообщаемого действия и обычно даже не указывается: он лишь мыслится в форме
страдательного залога.
Таким образом в терминах семиотической грамматики активный залог
относится к сфере денотативной семантики, а страдательный – к сфере
сигнификативной.
Но и в семантической структуре пассивных конструкций также, в сою
очередь, необходимо различать два уровня и два различных аспекта
соотнесенности процесса в форме пассива с предметом, которому этот процесс
предицируется: с одной стороны, на лексемном уровне форма пассива выражает
направленность действия на его же объект (денотативный уровень семантики);
с другой стороны, включаясь в выражение субъектно-предикатных отношений, та
же форма пассива выражает предицируемый субъекту признак (сигнификативный
уровень семантики). Эти два отношения в грамматиках обычно не выделяются,
но различать их необходимо, так как последнее отношение наличествует в
пассивной конструкции всегда, а первое – не всегда. Так, например, в
предложении He was reported killed форма пассива не выражает направленности
действия на объект, а в предложении He was killed in the war такая
направленность на объект действия выражена. Во втором примере – констатация
факта действительности; в подлежащем выражен объект самого действия
(денотативный уровень семантики). В первом примере – сообщение, знание
людей о событии; в подлежащем выражен предмет, о котором сообщается, это
предмет мысли (сигнификативный уровень семантики).
Противоречивость семантической структуры причастия II.
Причастие II не без основания рассматривается как крайне противоречивая
форма. Многие крупнейшие лингвисты полагали, что причастие есть прежде
всего прилагательное. В.В.Виноградов рассматривал причастие как особую
“категорию гибридных глагольно-прилагательных форм”, а в Грамматике
русского языка АН СССР (1970) причастия включаются в число глагольных форм.
В Русской грамматике АН СССР (1980) причастие трактуется как “атрибутивная
форма глагола”. В современных грамматиках английского языка причастие II
как правило рассматривается как глагольная форма, хотя обычно делается
оговорка о принципиальном отличии ее от всех других неличных форм глагола.
Существует мнение, что причастие II находится на периферии глагольной
системы.
В английском языке причастие II органически связано с глаголом, у него
глагольная основа, оно входит в качестве полнозначного лексического
компонента в состав двух важнейших аналитических глагольных форм – перфекта
и страдательного залога (have written, is written); как и другие глагольные
формы, причастие II может определяться наречием (beautifully written), а
при определенном лексическом наполнении оно противопоставляется причастию I
по линии залоговых и видовых значений (writing-written, falling – fallen).
К тому же в отличие от русского языка, причастие II в английском языке не
изменяемо, полностью лишено морфологических характеристик прилагательного,
т.е. рода, числа и падежа, что, казалось бы, также сближает его с
глагольной системой. Почему же большинство грамматистов все же отказываются
признать причастие II полноправной глагольной формой или даже вообще
исключают ее из системы форм этой части речи? Каковы грамматическая природа
и значение причастия II? По какому принципу следует классифицировать эти
причастия? Ниже делается попытка ответить на эти нелегкие, но весьма
актуальные для теории грамматики и для практики преподавания языка вопросы.
Семантические и грамматические характеристики причастия II.
Каковы же семантические и грамматические характеристики причастия II,
которые не позволяют отнести его к подлинно глагольным формам?
Для понимания сущности причастия II крайне важным представляется с
самого начала учитывать выводы, к которым пришел А.А.Потебня, изучавший
причастие русского языка в историческом плане: “прежде всего не нужно
представлять себе причасти непременно словом отглагольным – оно не
происходит от глагола, а появляется вместе с ним. Собственно и о позднейших
причастиях…, по крайней мере в значительной части, нельзя сказать с
уверенностью, что они произведены от глагола” (А.А.Потебня. из записок по
русской грамматике. Харьков, 1888, т.1, с.88). А.А.Потебня не однократно
обращал внимание на то, что причастие нигде не стоит вместо личной формы
глагола.
Действительно, глагол – процессное слово, между тем словоформы written,
lighted выражают не процесс как таковой, а состояние предмета, являющиеся
следствием процесса: письмо оказывается написанным вследствие того, что кто-
то его написал, комната – освещенной вследствие того, что ее освещает какой-
то источник света, листья – опавшими вследствие падения их с ветки дерева и
т.д. Один этот семантический признак уже, естественно, отделяет причастие
II от глагольных форм, связанных со значением процессности, и относит его к
периферии глагольной системы.
“Глагольный статус” причастия II, естественно, ставится под сомнение
фактом его морфологической неизменяемости, признаваемой сейчас большинством
грамматистов. Между тем, как известно, глагол как часть речи наиболее богат
формами словоизменения, и даже такие неличные формы, как инфинитив,
герундий и причастие I, имеют формы, образующие коррелятивные пары
(оппозиции) с залоговым значением (ср. to write – to be written) и
перфектные: неперфектные формы (to write : to have written). Неизменяемость
четко выделяет причастие II в системе глагола (см. ниже об отрицательном
префиксе un – причастие II).
В плане выражения грамматических значений причастие II также
существенно отличается от всех глагольных форм. Сама по себе форма этого
причастия не закрепляет за собой ни видовых, ни залоговых, ни временных
значений. Но именно в силу своей неизменяемости, причастие II является
очень гибкой формой, так как наполняясь каждый раз тем или иным лексическим
содержанием, она включается в выражение различных грамматических значений.
Однако с самого начала очень важно подчеркнуть (на это, к сожалению, почти
не обращается внимание в грамматиках), что это не те временные, залоговые и
видовые значения, которые выражаются в английском языке ( как и в других
языках) при помощи словоизменительных форм глагола. Причастие II лишь
связано с выражением некоторых глагольных категорий, но отнюдь не
тождественно им.
Временные значения по отношению к причастию II.
Причастие II нередко именуют причастием “прошедшего времени” (the Past
Participle), в отличие от причастия I, якобы являющегося причастием
“настоящего времени” (the Present Participle). С этим нельзя согласится.
Категория времени, как известно, характерна только для личных
