Быт и нравы великорусского народа в XV-XVII вв.
Быт и нравы великорусского народа в XV-XVII веках.
Рубеж XV - XVI вв. - перелом в историческом развитии русских земель.
Явления характерные этому времени оказали прямое воздействие на духовную
жизнь России, на развитие ее культуры, предопределили характер и
направление историко-культурного процесса.
Преодоление феодальной раздробленности, создание единой государственной
власти создавало благоприятные условия для хозяйственного и культурного
развития страны, послужило могучим стимулом подъема национального
самосознания.
Самая большая в Европе страна насчитывала к середине XVI в. едва ли
больше 9-10 млн. населения, распределенного к тому же неравномерно по
территории. Сравнительно густо были заселены центр и Новгородско-
Псковская земля, где плотность достигала, по-видимому,5 человек на 1 кв.
км. ( Для сравнения: в странах Западной Европы плотность составляла от 10
до 30 жителей на один кв. км.). При этом следует иметь в виду того, что
первая поло вина XVI столетия была благоприятной для роста населения
России, которое увеличилось приблизительно в полтора раза за этот период;
следовательно, в начале века, когда возникло российское государство, оно
объединило под своей властью около 6 млн. человек. Это значит, что средняя
плотность населения составляла около 2 чел. На 1кв.км. Такая низкая
плотность населения, даже если в некоторых районах центра и северо-
запада и на протяжении первой половины XVI века повышалась в 2-3 раза,
оставалась крайне не достаточной для интенсивного развития хозяйства и
решения задач, связанных с обороной страны.
Жилище.
Жилище с давних пор было не только областью удовлетворения
потребности человека в жилье, но и частью его экономической,
хозяйственной жизни. Разумеется, что в особенностях жилища, его размерах,
благоустроенности отражалась и социальная дифференциация общества. Для
каждой эпохи характерны свои особенные черты в жилых и хозяйственных
постройках, в их комплексах. Изучение этих особенностей даёт нам
дополнительные знания о прошлой эпохе, сообщает подробности не только о
бытовой жизни ушедших поколений, но и о социальных, хозяйственных сторонах
их бытия.
Конец XV и XVI века - своеобразный рубеж в наших источниках по истории
материальной культуры русского народа археологические данные, как правило,
не поднимаются хронологически выше XV века. Отдельные наблюдения
археологов по материальной культуре XVI - XVII вв. добываются попутно с
изучением более ранних периодов и сравнительно фрагментарны. Специальные
работы по позднему русскому средневековью редки, хотя их данные по жилищу
весьма ценны для нас. Но с уменьшением археологических данных нарастает и
количество сведений документального характера. Отрывочные и случайные
упоминания о жилище в летописях, которыми мы вынуждены довольствоваться по
периодам до XVI в., теперь существенно дополняются всё нарастающим
количеством актовых записей и других официальных документов. Сухие,
краткие, но очень ценные своей массовостью данные писцовых книг
позволяют делать уже первые обобщения, подсчёты, сравнения различных
видов построек. Кое-где в этих источниках проскальзывают и описание
любопытных деталей в характеристике жилых и хозяйственных построек. К этим
данным письменных русских источников нужно прибавить и записки иностранцев,
посещавших Россию в это время. Далеко не всё в их наблюдениях и описаниях
достоверно и ясно для нас, но многие детали русского быта XVI в. ими
подмечены и переданы точно, а многое понимается с учётом сравнительного
изучения других источников. Зарисовки русского быта, сделанные со стороны,
донесли до нас и то, что совсем не нашло отражения в русских документах,
так как для русских авторов многое было настолько привычным, что, по их
мнению, на это не стоило обращать особого внимания.
Пожалуй, только с XVI века мы имеем право говорить о появлении ещё
одного вида источников по материальной культуре, значение которого трудно
переоценить, различных материалов графического характера. Как бы ни были
точны письменные сведения, они дают нам в лучшем случае перечень названий
построек или их частей, но по ним почти невозможно представить себе, как же
они выглядели. Только с XVI века в наше распоряжение попадают рисунки, где
достаточно полно отражена жизнь тогдашней Руси. Манера этих рисунков подчас
непривычно условна для нас, подчинена определённым канонам иконописи или
книжной миниатюры, но, внимательно приглядевшись к ним, усвоив в какой-то
степени язык условностей, можно достаточно точно представить себе реальные
черты тогдашнего быта. Среди памятников этого рода выдающееся место
занимает колоссальный иллюстрированный Летописный свод, созданный по
замыслу и при участии Ивана IV в 1553-1570 гг. Тысячи миниатюр этого
свода дают в руки исследователя прекрасный изобразительный материал по
многим сторонам русского быта, в том числе и по жилищу. Их удачно
дополняют некоторые иконописные сюжеты и миниатюры других книг этой эпохи.
Социальная структура русского общества отражалась и в системе
подразделения поселений на определённые единицы, которые для крестьянства
были одно временно и единицами обложения, податными единицами и реально
существовавшими ячейками поселения крестьянской семьи. Такими единицами
были дворы. Документы и летописи знают двор, дворовое место, дворище в этих
двух, на первый взгляд не равнозначных, смыслах. Конечно, там, где речь
идёт о монастырских дворах, боярских, дворов дьяков, подьячих, дворах
ремесленников или ещё более специфических названиях коровий двор, конюший
двор, валовой двор, мы имеем дело только с обозначением определённого
пространства, занятого комплексом жилых и хозяйственных построек. Но для
основного тяглого населения, для крестьянства, понятия двор как усадьба,
комплекс построек и двор как податная единица в известной мере совпадали,
так как исправно нести тягло, платить подати и исполнять повинности мог
только полноценный крестьянский двор, имевший полный набор построек,
необходимых для ведения хозяйства и жительства крестьянской семьи.
Состав типичных для средневекового русского крестьянского двора
построек в последнее время вызывают оживлённые споры. Считается, что тот
состав построек и даже те типы построек, которые знает этнография из быта
русской деревни XIX в., являются исконными и почти неизменными на
Руси с глубокой древности, ещё с периода до монгольской Руси. Однако
накопление археологических данных о древнерусском жилище, более
внимательный анализ письменных источников и средневековой графики
заставляют усомниться в этом выводе.
Археологические данные достаточно чётко говорят о более сложной
истории развития русского комплекса жилых и хозяйственных построек, это
рисовалось ранее. Наиболее поразительным казалось минимальное количество
построек для скота, хотя в том, что скота у населения было много, не
приходится сомневаться. На сотни открытых жилых построек приходятся
буквально единицы фундаментальных построек для скота. Столь же необычным
оказался и вывод о преобладании жилых однокамерных построек. Были
известны и достаточно сложные типы много камерной и двухкамерной связи
жилых и хозяйственных помещений, но они составляют меньшинство. Из этих
фактов неизбежно приходится делать вывод о постепенном и достаточно
сложном развитии жилых комплексах, при чём развитие это в разных
географических зонах пошло своими путями, привело к формированию особых
зональных типов. Насколько позволяют судить об этом наши источники, начало
этого процесса приходится на рубеж с XV по XVII в., хотя сложение
этнографических типов и в XIX в. вряд ли можно считать полностью
законченным, так как по своему характеру жилые комплексы были тесно связаны
с изменениями социально-экономической жизни населения и отражали эти
изменения постоянно.
Наиболее ранние документальные записи о составе крестьянских дворов
рисуют нам его весьма лаконично: изба да клеть. Приведённые выписки из
документов конца XV века могли бы показаться случайными и нетипичными,
если бы некоторые источники не позволили подкрепить их типичность массовым
материалом. В одной из писцовых книг приводится более детальный, чем
обычно, перечень построек на крестьянских дворах, покинутых во время
трагических событий последнего десятилетия XVI века. Анализ этих описей дал
весьма показа тельные результаты. Подавляющее большинство крестьянских
дворов было очень бедно по составу построек: 49% состояло вообще только
из двух построек ("изба да клеть", "изба да сенник"). Данные документов
подтверждаются ещё одним, своеобразным источником - Лицевым летописным
сводом XVI века. Трудно сказать почему, но как раз архитектурный фон
миниатюр этого свода даже последними исследователями считается
заимствованием из византийских источников. Исследования А.В. Арциховгов
своё время убедительно показали русскую основу той натуры, с которой
писались эти миниатюры, русский характер вещей, бытовых деталей, сцен.
И только жилище ставится в зависимость от иностранных источников и
условностей "фантастического палатного письма русской иконописи". На самом
же деле и жилище, составляющее большей частью из миниатюрных сцен (хотя
есть и весьма реалистичные изображения не только храмов, но и обычных
