явно, как это было в более ранних фильмах Тарковского. Пример Иисуса значим
теперь для Тарковского не в его наиболее известном и трагическом итоге, а в
незаметном, но не менее существенном жизненном содержании – как пример
послушания перед бытием, служения бытию. У Тарковского на «религиозном»
уровне человек не восходит к Богу, так как Бог умер, а наоборот,
«нисходит» к ветхому бытию и, подчиняясь его велениям, пытается исправить
его несовершенство. Но в Зоне, которая и является миром ветхого бытия,
величайшее самопожертвование, заканчивающееся подвигом воскресения, не
становится радостным и просветляющим событием, как это было в мире героев
«Страстей по Андрею»; здесь это скорее тяжкая необходимость, всего лишь
очередной, но далеко не последний и не решающий шаг к спасению.
В «Страстях по Андрею» творческое деяние колокольных дел мастера
Бориски и творческий взлет Андрея Тарковский приравнивал по своему значению
к жертвенному деянию Иисуса Христа. При этом в своем наличном состоянии мир
представал достаточно устойчивым и самодостаточным, не требующим
немедленного спасения. Уже в «Сталкере» Тарковский высказался совсем в
другом смысле: нужно отбросить все иллюзии понять, что речь идет не о
степени совершенства или несовершенства, а о самом существовании мира и
человека в нем. Там, где под вопрос поставлена жизнь, нет места мечтам о
большом совершенстве. Если в «Страстях по Андрею» (частично также в
«Зеркале» и «Солярисе») Тарковский, по-видимому, разделял известное
убеждение: «Красота спасет мир», то в «Сталкере», а тем более в
«Ностальгии», он избавился от этой иллюзии. Теперь только жертвенный подвиг
Иисуса выступает для него примером и образцом для подражания, только в нем
Тарковский видит залог возможного удержания мира на краю гибели, укрощения
незримо действующих разрушительных сил.
В «Ностальгии» с особой настойчивостью проводится еще одна линия –
идея духовного единства людей, утраченного и забытого ими в процессе
ложного развития цивилизации (а в этом Тарковский уже не сомневается). «Я
думал спасти свою семью, а спасать надо всех», - говорит Доменико Андрею.
Тарковский, таким образом, делает особый акцент на оной из важнейших
составляющих русской духовной культуры – на чувстве неразрывности
полумистического единства всех людей, которое впервые получило философское
оформление у славянофилов в понятии соборности. По сути, и деяние Горчакова
стало лишь очередным звеном в бесконечной цепи актов самопожертвования,
совершаемых разными людьми и с самыми разными целями, только в сумме, в
соединении друг с другом обеспечивающих ту минимальную степень
осмысленности нашей жизни, которая позволяет отодвинуться хотя бы на шаг от
ожидающей весь мир бездны Апокалипсиса.
Пожалуй, самым странным в истории Горчакова выглядит то, что он
соглашается совершить действие, являющееся абсолютно нелепым, и не
уточняет, какой смысл оно должно нести. Во всех предыдущих фильмах
Тарковского примеры самопожертвования носили осмысленный и целесообразный
характер, всегда осуществлялись ради жизни благополучия других людей или
ради творческого развития всего человечества. Таковы были акты творческого
самопожертвования Андрея Рублева и Бориски, самопожертвование матери
Алексея, переступившей через себя и убившей петуха, в «Зеркале», Хари и
жены Сталкера. По сравнению с этим самопожертвования Доменико и Андрея
кажутся совершенно бесцельными, абсурдными. Для того чтобы понять, какой
смысл вкладывает в них Тарковский и его герои, необходимо еще раз вспомнить
главное изменение, произошедшее в мировоззрении режиссера после завершения
«Зеркала».
Если мир, в котором живет человек, является осмысленным и относительно
гармоничным, в той же степени осмысленными являются его поступки, а значит,
и его самопожертвование всегда имеет ясную и достижимую цель. Но в мире
умершего Бога, в мире, основу которого составляет ветхое бытие, не
приходится надеяться на осмысленность всего совершаемого нами. Смысл
самоотречения и самопожертвования, к которым призван человек, не может быть
понят им самим, более того, этот смысл не может сформироваться в одном акте
самопожертвования. Только нескончаемая последовательность таких актов,
непонятных и бессмысленных в своей оторванности от целого, формируют в
своей абсурдной настойчивости всеобщий смысл, связующий бытие и
возвращающий ему божественную основу. Именно об этой абсурдной
настойчивости и повествует «Ностальгия». Только совершив свое «нелепое»
деяние и отдав всего себя ради неведомого грядущего смысла, Андрей
оказывается причастным к нему в сохраненном от распада измерении вечности,
где его личность становится центром всеобщего смысла, скрепляющего бытие.
Название фильма «Жертвоприношение» говорит само за себя. В
«Жертвоприношении» Тарковский показывает то, что только предугадывалось и
представало как угроза в воображении героев его предыдущих картин. Главная
тема фильма – изображение трагедии гибнущего мира, в котором человек
осознает себя «хозяином» и «господином», но который он не знает в его
истине. Если и есть надежда на спасение, то его нужно ждать как чуда.
Впрочем, само это чудо может свершиться лишь в результате радикальных
усилий самих людей, готовых на абсолютное самопожертвование и абсолютную
веру.
Вера Александра требует принесения в жертву самого себя и всего своего
– всего того, что отделяет человека от мира и от других людей и порождает
иллюзию самодостаточности. То «свое», которым должен пожертвовать человек,
может включать даже жизнь, но это не является принципиальным в его жертве,
ведь человек вечен в полноте своей причастности бытию. Однако он никогда не
имеет права жертвовать жизнью других: в противоположность
самопожертвованию, это ведет к радикальному разрушению целостности бытия и
подавлению его благих сил.
Заключение
Андрей Тарковский неоднократно повторял: «Мои фильмы – это моя жизнь.
Моя жизнь – это мои фильмы». И это не расхожая формула обыденной речи.
Внутренняя жизнь режиссера – это та сфера, из которой возникает его
экранный мир.
Философская основа творчества Андрея Тарковского оставалась
практически неизменной на протяжении всей его жизни. Тем же оставался и
круг вопросов, интересовавших его. Но нетрудно увидеть, как менялось
отношение автора к этим вопросам, а также то, как он подходил к решению
этих вопросов. Несомненно, в гибели мысли о гармонии мира, пусть даже
относительной, сыграла свою роль и вынужденная эмиграция Тарковского,
расставание с домом (вспомним, что для Криса из «Соляриса» дом был местом,
где царила гармония, где почти не действовали деструктивные силы).
Некоторые современные исследователи считают, что творчество
Тарковского относится к тому широкому кругу явлений, которые Даниил Андреев
назвал вестническими. Определение вестничества дается в «Розе мира», книга
10, гл.1:
«По мере того, как церковь утрачивала значение духовной водительницы
общества, выдвигалась новая инстанция, на которую перелагался этот долг и
которая, в лице крупнейших своих представителей, этот долг отчетливо
сознавала».
Вестник - это тот, кто дает людям почувствовать сквозь образы
искусства в широком смысле этого слова высшую правду и свет, льющий из
других миров. Пророчество и вестничество - понятия близкие, но не
совпадающие. Вестник действует только через искусство.
Тарковский предупреждал, что современный мир живет в постоянном
кризисе и не может обойтись без планов спасения. Но, как правило, сами
планы становятся лекарством, которое хуже болезни, так как люди не видят
истинной катастрофы, не знают ее истоков, которые Тарковский видел в самой
природе человека, его сущности. Нужно противоядие, противовес инерции
интеллекта. Иначе мир может погибнуть или от действия деструктивных сил,
или от размаха «целенаправленного добра». Тарковский указал и путь, который
с его точки зрения должен помочь сохранить мир, не привести его к
Апокалипсису, удержать это хрупкое, ветхое бытие, – абсолютное
самопожертвование. Вопрос, который оставил открытым Андрей Тарковский, в
том, успеет ли человечество найти этот путь, успеет ли совершить по нему
хотя бы несколько верных шагов, чтобы отдалиться от той пропасти, к которой
оно шагало до сих пор.
Список использованной литературы.
Божович В. И. Поэтическое слово и экранный мир Андрея Тарковского/В. И.
Божович//Мир и фильмы Андрея Тарковского: Размышления. Исследования.
Воспоминания. Письма. – М.: Искусство, 1991. – С.
Божович В. И. У последней черты: Образ человека у Бергмана, Висконти,
Тарковского/ В. И. Божович// На грани тысячелетий: Мир и человек в
искусстве XX века. – М., 1984. – С. 230-265.
Евлампиев И. И. Художественная философия Андрея Тарковского/ И. И.
Евлампиев. – СПб.: Алетейя, 2001. – 349 с.
Линдберг А. Метафизика таланта/
http://www.fortunecity.com/boozers/grapes/293/zurnal/19140.htm, 21.05.02.
Мусиенко О. Тарковский и идеи «философии существования»/ О. Мусиенко// Мир
и фильмы Андрея Тарковского: Размышления. Исследования. Воспоминания.
Письма. – М.: Искусство, 1991. – С.
О Тарковском: Сборник воспоминаний/ Сост., авт. предисл. М. А. Тарковская.
– М.: Прогресс, 1989. – 398 с.
Померанц Г. У дверей замка (Встречи Тарковского с Достоевским)/
http://www.good.cnt.ru/pom1.htm, 21.05.02.
Тарковский А. Кино – занятие нравственное/
http://www.tarkovsky.nm.ru/andrei.htm, 21.05.02.
Туровская М. 7 с Ѕ и фильмы Андрея Тарковского/
http://www.gss.ru/moshkow/koi/CINEMA/kinolit/TARKOWSKIJ/turtarkowskij.txt,
21.05.02.
-----------------------
[1] А. Тарковский «Кино – занятие нравственное»,
http://www.tarkovsky.nm.ru/andrei.htm
[2] Фильм «Страсти по Андрею» является первой и полной авторской версией
фильма, более известного как «Андрей Рублев» (прим. авт.).
